28 февраля, пятница
Конец моей первой рабочей недели! Самому главному я уже научилась - если по коридору идет бухгалтер, надо быстро заскочить в ближайшую комнату и переждать ее передвижение, как пережидают любое стихийное бедствие.
- Как, ты сегодня никуда не идешь? - удивилась вечером мама. - А как же Володя?
- Завтра собираюсь к нему в гости, и кстати мама, раз уж ты начала этот разговор, может мы с ним...
- Нет, нет, - нервно крикнула мама, - ничего не говори! Я лучше буду думать, будто вы играете в лото или в монополию!
- В монополию принято играть втроем! - педантично поправила я, но мама уже убежала прочь.
Пришлось звонить Маришке, как единственной замужней подруге, уж она-то должна обладать достаточной информацией по интересующему меня предмету и может дать дельный совет.
- Стоит ли признаваться молодому человеку, что я совершено безразлична к сексу? - напрямую спросила я.
- Ух ты, - услышала в ответ, но не поняла - это реакция на вопрос или причина в звуках, что громко бабахнули на заднем фоне.
После пяти минут несдержанных ругательств в сторону группы невидимых мне "презренных донаторов", она наконец соизволила ответить.
- Щас спрошу у Мишки.
- Милый, вас надо предупреждать что не хочешь с вами секса? - громко закричала Маринка.
- Мама, а секс - что это? - слышу голос их сына.
- Ничего, детка, еще одна игра для больших дядь и теть. Миш, так что?
- А фиг его знает, не видел ни одного мужика, которого бы это колыхало, - кричит Михаил в ответ.
- Он не знает, - передает Маринка, хотя и так слышно.
- Кто из нас вообще замужем четыре года? - возмущаюсь я.
- О-о-о, - изумленно выдыхает Маринка и тут же вовсю орет. - Милый, ты знаешь что мы женаты уже целых четыре года? А еще ни разу не отметили годовщину!
- Через неделю на встрече клана отметим, - отзывается совершено пресным голосом ее муж.
Кладу трубку, похоже, если б в окно влетели зеленые человечки, от них в этом деле и то было бы больше пользы!
Март
1 марта, суббота
Первый день весны, но по погоде не скажешь.
Когда я в 11 вернулась домой мама быстро перебежала из кухни к папе на диван, рассчитывая, что моя эмансипированность еще не дошла до того, чтобы посвящать в интимную жизнь папу. Совершенно зря, рассказывать было не о чем, Володя и не думал ко мне приставать.
Мы поужинали, а потом отправились к нему в гости. На площадке я столкнулась с изящной девушкой в шикарной длинной шубе, из-за меня она наступила на полу, споткнулась и налетела плечом на заплеванную стену.
- Смотри, куда прешь, - прошипела нахалка, потом увидала Володю и ее прямо всю перекосило.
А вообще вечер прошел не зря, я наконец поняла, как с Володей разговаривать - надо спрашивать что-то и ждать, пока он надумает ответить. А если не отвечает, просто опять повторять вопрос, до тех пор, пока ему не надоест отмалчиваться. Не может же он все время делать вид, что не расслышал?
Итак, мне удалось вытянуть из него следующее - живет совсем один почти год, с тех пор как родители уехали на север, присоединившись к какой-то группе людей, желающих вести простую жизнь на природе. Работает тоже дома, в основном переводит с французского. На улицу редко выходит, разве что в магазин, лето проводит на даче.
- А тебе разве не скучно? - удивилась я.
- Ну, в моей жизни вообще всегда было мало веселого, так что я привык.
Я не стала говорить, что в таком случае он зря со мной связался, моя жизнь тоже разнообразием не отличается. Разве что родители дома толкутся все время, да их гости кучами.
2 марта, воскресенье
Пытались сегодня с Володей попасть в Оружейную палату, но в кассу километровая очередь, так что пришлось идти в московский Исторический музей. В зале с дворянской одеждой, рассматривая платья, шитые вручную, я увидела неровную строчку. Не очень-то аккуратно сшито, да еще и тонкой ниткой, такое оденешь и враз развалится! Не такие уж они и рукодельницы были, несмотря на то что делать-то им больше нечего было - ни радио, ни телевизора, ни компьютера. Сиди да шей целый день напролет, ну когда-никогда выучи пару правил этикета. И опять бездельничай.
Хотелось посмотреть на шитье изнутри, но бабушка, следившая за залом очень взволновалась моим попытками заглянуть под подол манекена и попросила нас от него отойти.
Потом мы поели в Макдональдсе и просто гуляли. Проводив меня до дома, Володя спросил, можно ли теперь считать, что мы встречаемся официально. Определенно да, ответила я и тогда он меня поцеловал. Это было очень неожиданно и я даже забыла про паршиво сшитое платье 18 века, о котором собиралась рассказать маме.
3 марта, понедельник
Мой рабочий компьютер отказался включаться и пришлось ждать до обеда, пока придет мастер. Молодой парень, но с бородой (на черта ему борода?) слушать моих объяснений не пожелал, только морщился и мучениски закатывал глаза. Но от кофе не отказался, залпом полчашки выпил, а остальное быстро отставил в сторону. Видимо, не любит сладкое, я ему специально шесть кубиков сахара положила, потому что сладкое поднимает настроение и улучшает умственную деятельность. Не знаю, помогло ли, но когда наконец все было сделано, я застукала его в коридоре с телефоном.
- Представляешь, - изумленно рассказывал мастер кому-то, - думал, очередная дура что-то нажала, а оказывается вентилятор полетел. Какая неожиданность!
Нет, джентльмены в наше время определенно перевелись.
4 марта, вторник
Звонила Аленка, спрашивала, не знаю ли я хорошего ветеринара. Их кот разбил пузырек валерьянки, слизал разлитую жидкость, после чего выпал из открытой форточки на улицу.
- Он так кричал! Он так плакал, бедный мой! - причитала Аленка. А по мне, так он специально весь этот цирк устроил, чтоб все его жалели! Хитрая бестия нарочно вывалилась из того окна, который над густыми кустам, мягко приземлился в снег, а теперь, скорее всего, питается одними деликатесами и с рук не слазит.
Я пообещала найти ей ветеринара, жаль только никто подходящих не знал. Пришлось лезть в интернет и искать первого попавшегося. Нашла клинику прямо возле Аленкиного дома, отправила смской адрес.
Зоя Петровна угощала меня булочками, которые доставала из огромного, доверху набитого пакета. Их там десятка два, не меньше. И все, как назло с изюмом!
5 марта, среда
Владимир Петрович дал мне странное задание - сделать так, чтобы из 400 страниц выданного им текста осталось всего 200, причем без потери смысла.
