Тула улыбнулась:
— До Ганда мы еще дойдем.
— Он здесь?
— Да. Ганд присутствует.
Весьма обеспокоенная Тува села на свое место.
«О, — подумала она, — мне сейчас не следует вести себя глупо».
Габриэл видел контуры четырех демонов, стоявших за Тулой. Ее собственные демоны… Он вздрогнул, подумав, что сейчас над вершинами гор никого не осталось.
Габриэл осторожно попытался посмотреть на верхние ряды с одной стороны зала. Они были полностью скрыты темнотой, но то здесь, то там мелькали фосфоресцирующие огоньки маленьких узких глаз, и он вообразил себе, что видит проблески острых зубов диких зверей, когда они на секунду поднимают верхнюю губу. Он вздрогнул и перевел взгляд на верхние ряды с другой стороны зала. Там было нечто иное. Он скорее ощущал, чем видел каких-то высоких существ, настолько черных, что они полностью сливались с окружавшей темнотой. Они в основном заполнили верхние ряды сзади него. Чтобы их увидеть, надо было повернуть голову, а постоянно крутиться он считал неприличным. Еще дальше, ближе ко входу, он угадывал присутствие других созданий — тех, что пришли последними. Он их не слышал, их заглушали иные устрашающие звуки — отвратительные, неуклюжие, ковыляющие шаги, мягкие и крадущиеся. Ворчание, фыркание и грозное хрюканье диких зверей. Звуки издавали существа столь маленькие, что он видел лишь мрачный блеск их нечеловеческих глаз.
Тут он бросил взгляд в сторону входа в зал, наискосок от Тулы. Там находились вновь прибывшие. Поскольку подиум был освещен, их было видно лучше других. Нечто зеленоватое, фосфоресцирующее при их движении.
Это было лишь его ощущение, но они явно не были милыми! Он был очень благодарен тому, что они на его стороне.
На всякий случай Габриэл подвинулся поближе к Натаниелю, но вовсе не потому, что в зале погасили свет. В тот же момент он снова услышал голос Тулы:
— Мы начинаем наше собрание и поднимаем бокалы за победу, которая так желательна для всех нас!
Все встали и подняли бокалы. Габриэл тоже. Дома ему этого никогда не позволяли. Конечно, в его бокале был лишь прохладительный напиток, но это ничего не значило, все равно было торжественно. Он краем глаза посмотрел назад на своих кузин и двоюродных братьев одного с ним возраста. Они также выпили.
Но сидели они не в первом ряду! Нет, фу, сейчас ему нельзя важничать! Но немножко-то он может гордиться?
Когда все выпили и опустились на свои места, возникла небольшая пауза. В зале наступила полная тишина, и Тула снова заговорила:
— Совет приглашает Тенгеля Доброго!
По залу пронесся одобрительный шепот. Тенгель покинул свое место и взошел на подиум.
«Сейчас начнется», — понял Габриэл, и от ожидания по телу его побежали мурашки.
4
Тенгель Добрый, стоя рядом с Тулой, выглядел величественным. Он производил впечатление колосса по сравнению с небольшой девушкой. Да, ведь Тула сохранила девичью внешность!
Габриэл с восхищением смотрел на них обоих, но больше все же на Тенгеля. Такой человек рождается в мире раз в сто лет, если не реже. Хейке мог во многом походить на него, но у него не было потрясающего авторитета Тенгеля и его силы, которая удивительным образом отражалась в его добрых глазах.
В том, что Тенгель пользовался огромным авторитетом, никто не сомневался. В зале стояла мертвая тишина…
Тула воскликнула:
— Позвольте мне представить вам человека, который первым из всех сознательно начал борьбу с нашим зловещим наследством. Именно он попытался зло превратить в добро, и после его времени родилось больше меченых проклятьем, которые противостояли Тенгелю Злому, чем тех, кто выступал на его стороне.
Раздались громкие аплодисменты.
Тула продолжала:
— Можем ли мы услышать историю жизни Тенгеля Доброго? И, как я уже говорила, только рассказ о тех моментах, которые связаны с проклятием нашего рода и с нашим зловещим прародителем и ни о чем ином. Пока мне предоставлено право голоса — говорю: Тенгель Добрый стал предводителем духов, меченных проклятием и избранных в этой борьбе. Вы, пятеро избранных из живущих ныне, оказавшись в огне, обратитесь к Тенгелю, если вам потребуется помощь!
Габриэл не мог оторвать от Тенгеля глаз. Он, конечно, не встречался с ним раньше, но он испытывал необыкновенно теплое доверие к этому величественному человеку. Может быть, несколько устрашающему, как Ульвхедин, собственный покровитель Габриэла, но все же эти двое были не похожи друг на друга. Черты лица Ульвхедина больше напоминали монгольские, лицо же Тенгеля не было столь диким.
Патриарх Людей Льда, выглядевший всего лет на тридцать пять, начал свою речь:
— Основная часть моей жизни вам известна из хроник, поэтому я хотел бы рассказать о другом, о чем вы никогда не слышали.
Тишина в зале, если так можно выразиться, стала еще более уплотненной.
— В книгах говорится, что моя двоюродная сестра, Эльдрид, рассказывала Силье о моем детстве. О том, сколь невоспитанным я был, и как я понравился моему названному братцу, Тенгелю. Однако, я внезапно переменился, словно что-то испугало, ужаснуло меня, и после этого я не захотел, чтобы в жизни появлялись новые, отмеченные проклятием дети. Я попытаюсь рассказать, как все это произошло.
Как и все остальные, Габриэл задержал дыхание.
— Когда я был совсем молодым, в долине Людей Льда одна из зим оказалась голодной, — начал Тенгель Добрый приглушенным голосом, словно вспоминая сейчас об огромном количестве смертей. — Ничего необычного в этом не было, но на этот раз все это оказалось особенно опасным для всей долины и, прежде всего, для нас четверых, отмеченных проклятием. Для Ханны, Гримара, женщины в море и меня самого, потому что с нами никто не хотел иметь ничего общего. Тогда они обратились ко мне с предложением. Это их заставил сделать Тенгель Злой, так сказали они. Они часто встречались с ним, во всяком случае, по их словам. Я с ним никогда не встречался и поэтому даже испытывал зависть. Теперь он пожелал проверить мою лояльность по отношению к нему. То, что они предложили мне совершить было…
Голос его стал совершенно глухим, и ему пришлось сделать паузу. Но никто ничего не сказал.
— Я должен был убить ребенка и… отдать его тело им на растерзание.
По залу пролетел шепоток возмущения.
— В те времена я не испытывал никаких угрызений совести. Или почти никаких. Наследие Тенгеля Злого господствовало во мне. Уже был выбран ребенок, мальчик, которого я должен был заманить в ловушку. Я выполнил это, не думая ни о чем. Я только внимал Тенгелю Злому, был послушен его приказам и, может быть, жаждал, чтобы он наградил меня большой звездой. Это было для меня жизненно важным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
