На уровне пятой скандхи структура эго стала настолько действенной, что возникает конфликт между управлением эго и самим основным неведением – как если бы царский министр стал более могущественным, чем сам царь. Кажется, это и есть тот момент, когда эмоции становятся болезненными – поскольку вы не вполне уверены в том, каковы ваши взаимоотношения с эмоциями. Существует огромный конфликт, чувство, что ваши эмоции подавляют вас, что вы теряете свою изначальную тождественность, свой центр управления.
Итак, болезненность эмоций проистекает из этого конфликта: взаимоотношения с ними всегда амбивалентны. Однако если человек по-настоящему способен на полную и основательную близость с эмоциями, тогда они перестают быть внешней проблемой. Тогда мы способны войти в очень тесное соприкосновение с ними, с борьбой между нами и ими; тогда мы и наши проекции, мы и внешний мир – все это становится прозрачным. Такой подход заключает в себе устранение дуалистических преград, установленных мышлением, понятиями; и это есть переживание шуньята – отсутствие относительных понятий, пустота.
Фактически, мы не видим вещи вполне такими, какие они есть. Обычно мы что-то воспринимаем, а потом уже смотрим. Смотреть в данном случае означает присваивать вещам имена и устанавливать ассоциации. Видеть вещи – это значит принимать их такими, как есть, но смотреть означает совершать ненужные усилия, чтобы удостовериться в том, что мы в безопасности, что в наших взаимоотношениях с миром нет никакой путаницы. Таким образом, мы создаем свою безопасность, относя вещи к тем или иным категориям, давая им названия, пользуясь относительными понятиями для определения их взаимосвязей и взаимного соответствия. И эта безопасность приносит нам временное счастье и спокойствие.
Такой грубый способ находить указатели в собственных проекциях является слишком уж детским; нам приходится вновь и вновь повторять ту же уловку. Мы даже не пытаемся подходить к нашим проекциям как к возбуждающим и текучим ситуациям; вместо этого мы видим мир абсолютно плотным и неподвижным. Все являет собой замерзшее движение, замороженное пространство; все уплотнено, зацементировано. Мы видим мир с чрезвычайно прочного фасада из металла и пластика. Мы видим цвета такими, как они есть, однако каким-то образом получается, что это цвета пластмассы, а не радуги. Это качество плотности и есть тот дуалистический барьер, о котором мы здесь говорим. Этим мы не хотим сказать, что человек не должен ощущать текстуру камня или кирпича как плотную. Физическое состояние плотности не имеет отношения к плотности психологической – когда мы имеем дело с твердостью, с жесткостью, с металлическим качеством в ментальной сфере. Поистине чрезвычайно интересно, что мы видим только свою собственную версию мира – его плотную версию. И восприятие наше сильно индивидуализировано, центрировано на самоосознании.
Испытать с первой же попытки шуньята, т. е. отсутствие понятия, отсутствие дуалистического барьера, невозможно. Необходимо начинать с простой практики, и лишь постепенно мы начнем воспринимать прозрачность мыслей и эмоций. Далее мы должны стремиться выйти за пределы относительного свойства прозрачности, т. е. преодолеть чувство, что мы видим прозрачность мыслей и эмоций. Иными словами, мыслительные процессы и эмоции прозрачны и совершаются в пустоте, в пространстве. Это качество пространственности (все происходит и действует в пустоте) есть положительное пространство искусных средств, следствие работы с ситуациями повседневной жизни. Фактически, творческие возможности и положительный аспект эмоций и жизненных ситуаций можно увидеть лишь благодаря переживанию пространства, а не его продукта. Если взаимоотношения человека с пространством получили надлежащее развитие, если они восприняты правильно, тогда нет никаких колебаний.
Мы говорим здесь о том, чтобы стать одним с эмоциями. Это отличается от обычного подхода к ним и противоположно ему. Принято подавлять эмоции или проявлять их. Чрезвычайно опасно подавлять эмоции, потому что при этом мы смотрим на них как на нечто ужасное, постыдное. А это означает, что наши взаимоотношения с эмоциями не могут быть по-настоящему открытыми. Если мы попытаемся подавить их, рано или поздно они вырвутся наружу – последует взрыв.
Есть и иная возможность: вы не подавляете своих эмоций, вы легко разрешаете себе «взорваться» и отдаться на их волю. Этот способ обращения с эмоциями является следствием определенного рода паники: ваши взаимоотношения с эмоциями не были надлежащим образом согласованы. Это еще один вариант бегства от подлинной эмоции, освобождение иного рода, но и это освобождение тоже оказывается мнимым. Это смешение ума с материей: вы думаете, что физический акт проявления эмоций, воплощения их в действие принесет исцеление от них, устранит вызванное ими раздражение. Но обычно это лишь укрепляет их, они становятся еще интенсивнее. Взаимоотношения между эмоциями и умом и здесь остаются не вполне прозрачными.
Поэтому разумный способ работы с эмоциями заключается в том, чтобы установить связь с их глубинной сущностью, так сказать, с их абстрактным качеством. Эта глубинная сущность, основное качество эмоций, их фундаментальная природа – просто энергия. И если нам удается установить связь с этой энергией, то энергия не вступает с нами в конфликт. Эмоции становятся естественным процессом. И попытки подавить эмоции, и увлеченность ими становятся теперь ненужными, поскольку человек вполне способен видеть их основные характерные черты, видеть эмоции такими, какие они есть, – а это и будет шуньята. Перегородка между вами и вашими проекциями удалена – вернее, она стала как бы прозрачной. Если в подходе к эмоциям нет паники, тогда вы можете обращаться с ними надлежащим образом, со всей полнотой. Тогда вы подобны достаточно искусному в своей профессии человеку, который не теряет головы, а выполняет свою работу основательно и безукоризненно.
Мы рассмотрели вопрос о том, как работать с сознанием – последней ступенью развития эго; мы рассмотрели также предыдущую ступень – стадию мышления. Когда мы говорим о том, как обращаться с ними, мы не ставим вопрос о полном их устранении; задача сводится лишь к тому, чтобы увидеть их подлинную суть и трансмутировать их мятежные свойства в трансцендентальные качества. И продолжать пользоваться энергиями мысли, энергиями эмоций, энергиями умственной деятельности. Обычно, когда заходит речь об эго, в аудитории наблюдается немедленная реакция: эго считают чем-то низким, каким-то врагом. Вы чувствуете, что должны его уничтожить, уничтожить «я», «меня»; но такой подход является мазохистским, самоубийственным. Люди склонны думать так потому, что обыкновенно, говоря о духовности, мы склонны воображать, что сражаемся со злом: мы – хороши, наша духовность – это как бы наивысшее добро, некий максимум; а другая сторона плоха. Однако истинная духовность не есть битва; это – высшее выражение ненасилия. Мы не считаем какую-либо свою часть низкой, не считаем ее врагом, а стараемся использовать все как часть естественного процесса жизни. Как только устанавливается представление о полярности между добром и злом, мы тут же оказываемся в сетях духовного материализма, суть которого —достижение счастья как оно понимается ограниченным умом, т. е. эгоизм. Таким образом, стена дуализма не есть нечто такое, что мы должны разрушить, устранить или предать проклятию. Однако, увидев эмоции такими, как они есть, мы теперь располагаем новым материалом для творческой работы. Отсюда совершенно понятно, что понятие сансары зависит от понятия нирваны, а понятие о нирване зависит от понятия о сансаре; они взаимозависимы. Если бы не было заблуждения, не было бы и мудрости.
Рычание льва
Рычание льва – это бесстрашное утверждение, что любое состояние ума, включая эмоции, является ситуацией, пригодной для работы, напоминанием о практике медитации. Мы понимаем, что хаотические ситуации нельзя отвергать. Мы не должны рассматривать их как регрессивные, как возврат к заблуждениям. Мы должны уважать всякое состояние нашего ума. Хаос следует считать очень хорошей новостью.
Существует несколько ступеней в отношении к эмоциям: это ступени видения, слышания, обоняния, прикосновения и трансмутирования. На ступени видения эмоций мы получаем общее осознание того, что у эмоций существует собственное пространство, собственное развитие. Мы принимаем их как часть умственного стереотипа – не подвергаем сомнению, не ссылаемся на писания, не ищем помощи в подтверждениях; мы прямо признаем, что они таковы, что эти явления существуют. Слушание – это переживание пульсаций набегающих на нас волн энергии. Обоняние представляет собой уяснение того, что энергия есть нечто пригодное для работы – подобно тому как вы ощущаете запах еды и он вызывает у вас аппетит, желание поесть; и это приходит раньше, чем вы приступили к еде. Еда хорошо пахнет, ее запах восхитителен, хотя вы еще ничего не съели. Так и здесь: ощущается нечто пригодное для работы. Прикосновение есть чувство структуры всего явления; эту структуру вы можете как бы пощупать, как бы стать ее частью; вы ощущаете, что ваши эмоции не являются особенно разрушительными или неистовыми: это всего лишь приливы энергии, какую бы форму они ни принимали – агрессивную, пассивную или форму желания. Наконец, стадия трансмутирования – это не подавление основных качеств эмоций, а скорее алхимическая практика превращения свинца в золото: вы не отбрасываете основные свойства материала, а неким образом изменяете его суть и внешний вид. То есть вы переживаете эмоциональный прилив как он есть, но продолжаете работать с ним. Обычно проблема заключается в том, что при возникновении эмоций мы чувствуем, что они нам неподвластны, что они могут захлестнуть, потопить существование нашей личности или свидетельства ее существования. Однако если мы станем воплощением самой ненависти или какой-то другой страсти, мы не будем более иметь никаких личных свидетельств. Обычно именно поэтому мы и настроены против эмоций: мы чувствуем, что можем сделать глупость, потерять голову. Мы боимся, как бы агрессивность или депрессия не сделались настолько подавляющими, что мы утратим способность нормально функционировать, разучимся чистить зубы, звонить по телефону.
