— Да ты представляешь, что с нами сделает дорожная полиция за этот фокус?! Черт побери! Полиция штата наверняка уже слушает Мелвила всю ночь. Ты хоть понимаешь, чем это может кончиться?
— В гробу я видала всю дорожную полицию.
— Тебе легко говорить, не тебе в случае чего задницу подставлять. Не успеешь глазом моргнуть, как наша лицензия тю-тю!
Софи все так же ехидно улыбалась:
— Две сотни баксов, что не сможешь.
Лукас почувствовал, как внутри у него что-то перевернулось. Софи отлично знала его слабое место и уже не в первый раз на него давила. Года два назад на одном складе в Лаухлане, в Неваде, она втравила его в покер с высокими ставками — неосторожность, которая стоила Лукасу шестисот баксов да еще и новехонького комплекта брызговиков в придачу. В другой раз она поспорила с ним на три сотни баксов, что он не сумеет вписать тяжелый «кенворт» в очень крутой поворот у Эстес-парка в штате Колорадо. Пари Лукас выиграл, но разбил при этом боковое зеркало и проколол две шины. После того случая он осторожно относился к подначкам Софи.
Поджав губы, Лукас сказал:
— У тебя всего-то денег доллар девяносто восемь центов.
— Не веришь? Загляни в мой кошелек!
— Не полезу я в эту авантюру.
— Эх ты, мокрая курица!
— Ладно, проехали.
— Ты просто боишься.
— Дай мне отдохнуть от женской психологии! — Лукас достал маленькую сигару и снова закурил. — Я бросил держать пари еще в прошлую пятницу.
— Да ладно тебе! — не унималась Софи.
— Я сказал «нет»!
— Признайся, — улыбнулась Софи, — тебе все же любопытно: а вдруг получится?
Лукас раздраженно хмыкнул, притворяясь, что уже забыл о ее предложении. Однако, по правде говоря, ему действительно было весьма любопытно поглядеть на этого Мел вил а — хотя бы для того, чтобы убедиться, что все это розыгрыш. Кроме того, в словах Софи имелась определенная доля истины. Со временем Лукас действительно стал скучновато-осмотрительным, старался поменьше рисковать и ждал времени, когда накопит достаточно денег и сможет уйти на покой.
Конечно же, все это были лишь рассудочные и неискренние доводы. А истинная причина была одна — само пари. Азарт игрока.
— Вот интересно мне знать, — выдавил наконец Лукас, глядя на Софи и восхищаясь ее улыбкой Чеширского кота из «Алисы в Стране Чудес». — Ты пытаешься втянуть меня в эту авантюру, чтобы помочь парню, или просто хочешь еще раз посмотреть, как я буду строить из себя дурака, как в прошлый раз?
Софи ненадолго задумалась, а потом ответила, что того и другого поровну.
Лукас расхохотался и спросил:
— А кто же будет потом вытаскивать нас из тюрьмы?
— Ты что-нибудь придумаешь! — еще шире улыбнулась Софи.
— Крыша у тебя съехала...
— Не тяни волынку, Лукас.
— Ну почему я?.. — простонал он, не выпуская сигару изо рта.
— Мое последнее слово — две сотни баксов.
Лукас бессильно опустил голову. Это означало, что он сдался под напором Софи. Дело было сделано, пари — заключено.
— Черт бы меня побрал, — пробормотал Лукас и протянул руку к отделению для перчаток, где хранилась пачка маршрутных карт и описаний, стянутая резиновым кольцом. Вытащив нужную карту, Лукас внимательно разглядел ее и, взяв в руки рацию, вызвал Мелвила:
— Ладно, браток! Сегодня у тебя счастливый день.
После недолгой паузы в ответ раздалось:
— Спасибо, друг! Черт побери! Спасибо, «Черная Мария»! — но вместо облегчения в голосе Мелвила слышалась невыносимая боль.
— А теперь слушай двумя ушами, Мелвил, — сказал Лукас, отчеркивая ногтем черту на карте. — Тащи свою телегу обратно до развязки дороги И-24 с семьдесят девятым шоссе. Ты все понял?
— Понял, «Мария».
— Мы примерно через пятнадцать минут наберем тебе горючки и нагрянем в гости. С черного хода.
Треск статики, потом дрожащий голос Мелвила:
— Я там буду.
Лукас взглянул на Софи, закатил глаза к небу и сказал в микрофон:
— Конец связи, Мелвил. Скоро увидимся.
Положив трубку, Лукас отключил рацию и устало вздохнул:
— То-то все мы повеселимся...
3. Каждая собака
В середине ночи для шерифа Дика Баума существовало только два способа достигнуть должной степени подъема, лежа рядом со своей благоверной супругой, которая была таковой уже двадцать три года.
Во-первых, можно уговорить Глорию надеть те ярко-розовые трусы с дыркой, которые его брат Мейнард притащил весной семьдесят девятого года из Французского квартала и подарил ради хохмы Бауму на ежегодном балу полиции округа Пеннингтон. За десять лет, что прошли с того времени, Глория надевала их трижды, и каждый раз у Баума немедленно наступала сильная эрекция, длившаяся гораздо дольше обычных десяти — двенадцати минут. К сожалению. Глория была дородной женщиной, и новинка не соответствовала строгим стандартам качества суперподдерживающего белья с двойной прошивкой от «Лейн Брайант», которое она носила. После трех смелых экспериментов розовые панталончики стали напоминать изрядно потрепанную щенячью игрушку.
Во-вторых, можно было пустить в ход фантазию. В золотые школьные годы в Бартонвилле Баум был невероятным фантазером, особенно в области либидо. В восемнадцать лет он обожал девушек из стриптиза, чьи надувные тугие груди отвечали всем проснувшимся и не проснувшимся мечтам юного Риччи Баума. Потом, после двух лет в колледже и успешного экзамена на звание полицейского, ему стали нравиться сирены кинематографа. Глория Хенкель, верная подружка Дика Баума, запросто превращалась в его мечтах в Энджи Дикинсон в мокрой тенниске или Джанет Лей в стальных наручниках. В семьдесят седьмом, когда Баума избрали шерифом, а с Глорией они отметили десятилетний юбилей супружеской жизни, героинями сексуальных фантазий Дика Баума стали женщины из реальной жизни. Теперь Глория превращалась то в длинноногую контролершу из кинотеатра за углом, то в рыжеволосую адвокатшу из окружного суда.
Но в данный момент Глория приняла облик смуглой итальянки-регистраторши из зубной клиники Питерборо.
«Mi amore», — прошептала воображаемая итальянка Бауму на ухо, и вздох ее затрепетал в темноте спальни.
У Баума зашевелилось между ногами. Повернувшись на бок, он обеими руками притянул к себе Глорию. Она, вздохнув спросонья, погладила его по редеющим волосам. Баум осторожно стянул с ее плеч тонкие бретельки ночной сорочки, открывая взору пышную грудь. В пробивавшемся сквозь портьеры лунном свете он не замечал следов растяжек на ее груди, не видел и проступившей тонкой сеточки голубоватых вен и мелких морщинок на шее и ключицах. Сейчас Глория была для него женщиной из его фантазий, и это вполне устраивало их обоих.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
