спит уткнулась носом в лапки.
— Нарисую, — говорю я сама себе и беру следующий лист.
И я принимаюсь вырисовывать картинку пером. Непросто это было. Писать-то пером было трудно, а уж рисовать еще сложнее… Разглядываю свое творение.
— М-да… — хмыкаю. — Ну, может, и поймет… В цвете бы, конечно, чтоб наглядно было видно, где корж, где прослойка крема…
И вдруг с кончика пера капает большая капля.
— Ой! Нет! — я уставилась на большую кляксу.
— Нет, нет, — замахала я пером над листком. — Как же мне ее стереть?
— Пусть всё пропадет… сейчас… — машу пушистым кончиком пера. — Нет. Как же надо-то… Чтобы потом Леея всё увидела… и рецепт торта, и остальное… без кляксы…
— Ты чего бормочешь? — Чернуша прервала мои причитания.
— А?
— Чего, говорю, бормочешь мне на ухо? — Чернуша смотрит на меня.
— О, прости, я тебя разбудила. Просто… — я уставилась на чистый лист. — Э… А… Стерла…
— Стерла? Всё? — Чернуша смотрит на лист. — Так увидит же потом, ты бормотала…
— Ну да, нарисовать только снова придется теперь… — вставляю перо в чернильницу. — Стерлась не только клякса, но и мой рисунок.
И, взяв лист в руку, уставилась на него: «Какой-то он толстый».
И лист разваливается в моих руках на два листа.
— Их два, — усмехаюсь, вертя их в руках.
Я разглядываю листы. Оба одинаково чистые.
— Да, их два. Нарисовать-то надо все равно… — я переворачиваю листки, разглядывая их с обеих сторон.
— Любой откладывай, — Чернуша кивает на листки. — Они одинаково чистые.
— Ладно, я все еще снова нарисовать попробую, — и я принялась снова вырисовывать пером…
— Ну вот, всё, — откладываю лист в сторону, а оставшиеся чистые убираю в ящичек стола. — Завтра отдам эти листки Леее.
Вынимаю перо из чернильницы. А оно чистое! Я аж глазам не поверила.
— А что, чернила кончились? — удивленно заглядываю в чернильницу.
Ничего там толком не разглядев, пожимаю плечами. А чистое перо снова втыкаю в веер.
— Вот теперь можно идти спать! — говорю Чернуше, убирая веер и чернильницу.
Листки с моими письменами остались лежать, разложенные по столу.
Чернуша перелетела на кровать и свернулась клубочком у подушки. Я раздеваюсь и, накинув ночную рубашку, ложусь спать, обнимая Чернушу.
10. Маша. Сбор завтраков
Утро началось со стука в дверь.
— Да! — сажусь на кровати, придерживая одеяло.
Входит Эри.
— Доброе утро! — она улыбается мне. — Я пришла к тебе помочь собраться…
И улыбка сползла с ее лица.
— Ты чего? — поднимаюсь с кровати и подхожу к ней.
— Просто ты сегодня последний день с нами, — грустно говорит она. — Вечером вы отбудете.
— Может быть, мы еще и не сегодня отбудем. Может быть, завтра… — говорю я.
Эри вздыхает, глядя на меня.
— Ты права, — вздыхаю. — Сегодня последний день.
Подхожу и сажусь на кровать.
— А собраться мне, только подпоясаться, — усмехаюсь я. — Бесприданница я.
— Кто? — Эри моргает, удивленно глядя на меня.
— Ну, это означает, что у меня нет приданого. Ни земель, ни слуг, одежды своей и то нет.
— Да ты что! — Эри возмущается. — Твои торты — это еще какое приданое! Не одна драконесса такого не может. Это особый дар. Ты драконесса с самым редким даром.
— Вообще, — Эри шепчет, — ты единственная такая.
— А почему шепотом? — шепчу в ответ.
— Чтоб дикий дракон твой дар не похитил, — снова шепотом отвечает Эри.
Я рассмеялась.
— Эри, ну какие дикие драконы! Единственный дикий тут — это его светлость, — усмехаюсь. — Но теперь, женившись, надеюсь, нормальным станет…
— Да его только тень исправит! — выдала Эри. — Он всегда, говорят, с детства такой.
— Какой? — вздернула я брови.
— Ну… характер у него сложный… Дракон, одним словом! Правящий… — и Эри подняла указательный палец вверх.
— Может быть, может быть… — я направилась в ванную…
Мы входим с Эри в кухню. Леея и Мора уже приготавливают завтрак.
— Доброе утро всем! — говорю я, улыбаясь.
— Маша! Эри! — Леея и Мора улыбаются в ответ. — Доброе, доброе!
— Завтракать будете? — Леея сразу спрашивает.
— А наши еще не ели? — Эри спрашивает.
— Нет еще…
— Да мы тогда со всеми, наверное. Лучше вам что помочь… — говорю я.
— Так ты же хотела конфеты делать, или как там это называется? — Леея вздернула бровь.
— Ну да, правильно, конфеты, — киваю. — Надо красты только собрать, сходить в сад.
— Может, я помогу? — Эри сразу спрашивает. — Раз собирать больше мне нечего…
— Отлично! — говорю я. — Вот и пойдем собирать ягоды.
— Идите, идите… — Леея протягивает нам корзинку.
Подхватив корзинку, мы выходим в сад.
— А где тут ягоды-то растут? — спрашиваю я у Эри.
— Так вот же, за деревьями сразу, — и она указывает на стоящие вдалеке деревья.
Мы проходим к деревцам и, опустившись к кустам ягод, начинаем собирать.
— Ты только бери самые крупные и красные ягоды, — говорю я.
— Только красные? — спрашивает Эри.
— А… Нет, и другие тоже… Крупные только и спелые. Не привыкну всё еще ко всему этому… — вздыхаю я.
— Знаешь, у нас на Земле тоже много всяких разновидностей клубники и земляники. Но практически все они красного цвета и его оттенков. Исключение составляет желтая земляника, — усмехаюсь я.
— Это вот как наша краста? — Эри спрашивает. — А вкус какой у нее?
— А вкус очень напоминает ваш… Вообще у вас практически все овощи и фрукты такие же, как и у нас. Ну, есть, конечно, некоторые, которые у нас не растут. Но очень много таких, которые отличаются от наших только цветом или названием. Вот как краста, например, — я срываю голубую ягодку. — У нас такого оттенка ягоды этой нет.
— У нас уже целая корзинка, — говорит мне Эри.
