В бухарских домах окон на улицу совсем не существует. Да и к чему они, когда жизнь туземной семьи большей частью проходит на крыше дома?
На одной из этих крыш я увидал пару девушек (бухарских евреек), нарядно одетых в какие-то странные и богатые одежды. Обе были очень красивы, но одна из них обладала прямо-таки исключительной красотой. Они, увидев нас, смеялись и весело кивали нам головой.
Мы проехали еще бесконечный ряд узких улиц, которые чем дальше, тем становились все грязнее и грязнее.
Извозчику я велел везти нас в Регистан. (Регистан найдется во всех восточных городах Туркестана. Так называется главная площадь с базаром, на которой сосредоточена вся торговля и общественная жизнь туземцев).
Миновав еще несколько клоак, я и моя спутница вдруг ахнули от неожиданности: вместо улицы перед нами расстилалась водная равнина. Но наш извозчик, не смущаясь, спокойно переехал через нее, причем мы благоразумно подобрали свои ноги на сиденье, ибо вода почти достигала внутренности экипажа.
Переправившись благополучно через пучину вод, наше путешествие опять приняло сухопутный характер, и, немного погодя, мы торжественно выехали на площадь Регистана и остановились перед дворцом эмира или, как он тут официально называется, Дженоби-Лали.
Изо всех городов и местностей, виденных мною в Туркестане, нигде подлинный Восток так ярко не сказывался, как на этой площади перед дворцом Бухарского властителя. Картины ее переносили вас сразу к сказкам «Тысячи и одной ночи», и герои моего детства Синдбад, Али-Баба и др. живо воскресли предо мною.
Громадная толпа на площади торговала, смеялась, ссорилась, мирилась и неистово при этом горланила на всех наречиях Востока. Живописный костюм хаджи в белых чалмах чередовался с остроконечными шапками афганцев, и бронзовое лицо высокого индуса мелькало в толпе бухарцев и сартов.
Но в эту минуту на площади появилось два лица, приковавших к себе общее внимание и эти два лица были — мы!
Около нас образовалась большая толпа, которая с любопытством осматривала нас и чуть что не щупала. Но, удовлетворив свою любознательность, она скоро отстала, и мы подошли к дворцу.
Так как эмира в это время не было в Бухаре, то я полагал, что возможно будет осмотреть дворец. Но не тут-то было!
Едва мы подошли поближе к воротам, как нас довольно грозно «осадила назад» стража, и нам пришлось отказаться от этой мысли, так что мы видели, собственно, только цитадель и внешнюю высокую стену из глины, окружающую дворец. Сам же дворец находится внутри.
Цитадель представляет собою довольно высокое здание с бойницами, но думаю, что дюжина молодцов-носильщиков с вокзала без особенного труда и потерь живо овладели бы и цитаделью и дворцом, несмотря на стражу и на то, что отряд бухарских войск, в количестве 14 человек, был выстроен перед дворцом. Мы, оказалось, попали на площадь все-таки в удачный момент, ибо как раз в это время там ожидали выезда из дворца Кушин-бега, т. е. первого министра и главного сборщика податей эмира.
И действительно.
Немного погодя мы услыхали невероятно фальшивые звуки труб, и из ворот дворца начал выходить в расшитых золотом и серебром халатах цвет бухарской бюрократии. Впереди, в действительно очень дорогом наряде и с золотой чалмой на голове, шел сам Кушин-бег, а позади его свита. Министру подали дивного коня; да и у свиты лошади были великолепны. Но больше всего поразила меня попона на лошади Кушин-бега: она была вся золотого тканья и усеяна массой драгоценных каменьев.
«Войска» взяли на караул, министр и его свита сели на коней и быстро скрылись из вида.
Картина была красивая, но не без комического элемента.
Этим элементом являлись «войска».
Все 14 солдат были одеты в синие блузы и в ярко-красные шаровары, на голове у всех красовались кепи, несколько напоминающие головной убор французских солдат. Это было бы все ничего, но их манера ходить, держать ружья, отдавать честь и т. д. невыразимо отдавала фарсом, и опереточному режиссеру было бы здесь чему поучиться. Прибавьте к этому, что все солдаты были стариками и до невероятности грязны и оборваны.
Ружья у них были того образца, который в Европе можно встретить лишь в музеях. Равнялись им и пушки, мирно лежавшие без лафетов на траве перед цитаделью.
И если народная толпа и площадь перед дворцом действительно воскрешали сказки Востока, зато сама цитадель, с ее стражей и войском, как нельзя больше переносила нас на сцену оперетки.
Кругом Регистана расположена масса мечетей и мы, конечно, пошли (пешком) их осматривать. Самая большая мечеть Медржди-Калым. По пятницам там сам эмир совершает намаз. Эта мечеть иначе называется Кок-Кумбаз, т. е. зеленый купол. Рядом с нею возвышается знаменитый минарет, вышиною в 87 аршин. С этого минарета сбрасывали вниз женщин, уличенных в прелюбодеянии. Последняя такая казнь была совершена еще не так давно.
Зашли мы еще в магометанские училища: (университеты) Мадрасе Ир-Назар и Мир-Араб.
(Первое из них сооружено с помощью Императрицы Екатерины Великой).
Все мадрассы располагают превосходными и просторными аудиториями, что, конечно, не лишнее, так как в Бухаре числится 10000 студентов!
Тут, конечно, слово «студент» надо понимать иначе, чем у нас.
Бухарский студент — и торговец, и ремесленник, но вместе с тем, прилежно проходит курс мусульманских наук в мадрассе.
Да кроме того, Бухара служит сейчас центром, откуда выпускается магометанское духовенство для всей Средней Азии.
Мы, было, пытались завести беседу со студентами, но тщетно. За незнанием языка, пришлось ограничиться одной мимикой.
Минареты особенно красивы в Бухаре; на самой их верхушке вы обязательно увидите огромные гнезда аистов; их не трогают, так как аист является одной из любимейших птиц бухарцев.
Мы вернулись обратно через базарную площадь и увидели, что вся толпа сосредоточилась вокруг сказочника, рассказывавшего сказки и во время отдыха показывавшего какие-то непонятные для нас фокусы с маленькими красными шариками.
Вообще надо сказать, что не зная языка, трудно пройти любознательному человеку по Бухаре. Что же касается самих бухарцев, то я не встретил ни единого, который хотя бы одно слово знал по-русски. Особенно бросалось это в глаза, когда я покупал на базаре кое-какие вещи: туземную обувь и одежду. Приходилось тыкать пальцем в тот предмет, который вам хотелось купить, а потом выложить наглядно ту сумму денег, или, вернее сказать, то количество бухарских пятиалтынных, которых, по вашему мнению, товар стоил.
Купец же, со своей стороны, так же наглядно прибавлял сумму, желаемую им за товар и, таким образом, молча вы торгуетесь, пока не придете к окончательному результату.
Перед одной из мечетей я увидел замечательную птицу, величиной с голубя, но блестяще-черного, как уголь, оперения с ярко-желтыми лапами и клювом (из породы скворцов), и мне сказали про нее, что она «говорит, как человек». По-туземному она называется «майно-джоу» или просто майно.
Так как ее, оказывается, можно было купить (как все в Бухаре), то я полюбопытствовал о ее цене, и с меня спросили 50 руб. что в переводе на настоящие русские деньги будет, конечно, значить 25 р.
Знаменитые и, действительно, очень красивые и грациозные бухарские кошки продаются здесь, на месте, тоже не дешево.
Пара хороших экземпляров (самец и самка) стоит от 75 до 100 рублей.
Мы прошли еще раз главным, крытым базаром, где шла огромная торговля и где опять перед нашими глазами, как в этнографическом словаре, промелькнули все народности Востока.
Все предметы торговли здесь размещены по отделам; так, есть хлопковые, шелковые, каракулевые, халатные и другие ряды.
Что касается каракуля, то он здесь, на родине своей, делится на три сорта: черный, серый и коричневый; последний самый дорогой, ценный. Дешевле шести рублей за шкурку, хороших смушек купить нельзя.
Но что, действительно, хорошо в Бухаре и что я рекомендую каждому там купить — это изюм всевозможных сортов и вообще всякие сушеные фрукты. Все это там превосходного качества и весьма недорого.
Утомившись от долгой ходьбы по бухарским рытвинам, мы обрадовались, увидев своего извозчика, и двинулись обратно на вокзал.
Вез он нас теперь другой дорогой, и мы по пути успели осмотреть главный священный пруд (Хауз), в котором, сам эмир, раз в год, совершает омовение {Я этим вовсе не хочу сказать, что повелитель бухарцев один раз в год умывается. Боже меня сохрани выразить сомнение в чистоплотности эмира!}. В Бухаре прудов, вообще, много и получают они свою воду из реки Зеравшана через канал Шахруд. При этом вода в прудах, разумеется, застаивается и, благодаря этому, в них разводятся мириады бактерий, главным образом дафний и циклопов, и в результате масса жителей Бухары страдает ужасной болезнью, известной под туземным названием — ришты.
