Увидев меня, он застыл, взгляд его потемнел, но в следующий миг на его лице появилась привычная непроницаемая маска.
— Ева, ты не вовремя, — произнес он, натягивая рубашку, висевшую на спинке барного стула… причем не ту, что была на нем сегодня утром. — У меня встреча, времени в обрез.
Я крепко сжала сумочку. Этот его неофициальный, почти домашний вид вызвал у меня сумасшедшее желание. Я любила его безумно, нуждалась в нем, как нуждалась в воздухе для дыхания… А потому мне легче было понять чувства Магдалены и Коринн и то, на что они способны пойти, лишь бы отобрать его у меня.
— А с чего это ты разделся?
Тут уж было ничего не поделать. Сам его вид вызывал непроизвольную реакцию моего тела, отчего сдерживать распиравшие меня эмоции было еще труднее. Еще не застегнутая, плотно облегающая рубашка открывала золотистую кожу, рельефные грудные мышцы и кубики брюшного пресса. Черные волоски на груди, сгущаясь, сужались в тонкую дорожку, что вела прямиком к скрытому под брюками и трусами-боксерами члену, одна мысль о котором заставляла меня страдать от вожделения.
— Да что-то с рубашкой… — Застегивая пуговицы — мышцы поигрывали при каждом движении, — он направился к бару, где на стойке лежали запонки. — Мне надо бежать. Если что-то нужно, скажи Скотту, он обо всем позаботится. Или я — когда вернусь. Это будет самое позднее через два часа.
— Ас чего это ты так задержался, что теперь опаздываешь?
— Да вот пришлось, из-за последней встречи, — ответил он, не глядя на меня.
«Вот так встреча».
— А чего тебя под душ понесло? Ты ведь уже принимал душ утром.
«После того как целый час занимался со мной любовью».
— Это что, допрос? — окрысился он.
Желая все выяснить, я пошла в ванную, воздух в которой был еще напитан теплой влагой. Внутренний голос подсказывал, что не стоит искать лишний повод для расстройства, но я не вняла ему, найдя в корзине для стирки утреннюю рубашку, вытащила ее и увидела на одной манжете пятно размазанной губной помады. Острая боль пронзила мне грудь.
Бросив рубашку на пол, я резко развернулась и поспешила прочь, держась подальше от Гидеона и желая убраться до того, как разрыдаюсь или меня стошнит.
— Ева? — буркнул он, когда я проходила мимо него. — Что, черт возьми, с тобой творится?
— Пошел ты, подтирка для задницы!
— Прошу прощения?
Я уже взялась за ручку двери, когда он удержал меня, схватив за локоть. Развернувшись, я с такой силой влепила ему пощечину, что у него голова дернулась, а мою ладонь обожгло огнем.
— Кончай, на хрен, руками махать! — прорычал схватив меня за руки и встряхнув.
— Не трожь меня!
Слишком болезненные ощущения вызывали его прикосновения.
Он подался назад:
— Да что, на хрен, с тобой случилось?
— Гидеон, я видела ее.
— Кого?
— Коринн.
— Да о чем ты говоришь? — нахмурился он.
Вытащив смартфон, я сунула фотоснимок ему под нос:
— Улика!
Гидеон посмотрел на экран, и его хмурое лицо разгладилось.
— И в чем эта долбаная улика меня уличает? — с преувеличенной мягкостью поинтересовался он.
— Ох, мать твою!.. — Я снова повернулась к двери, убирая телефон в сумочку. — Не хватало еще тебе это объяснять.
Он положил руку на стекло, удерживая дверь закрытой, и, подавшись ко мне, прошептал на ухо:
— Нет уж, будь добра, объясни.
Я зажмурилась от нахлынувших вдруг воспоминаний о моем первом посещении кабинета Гидеона. Тогда он тоже задержал меня таким же образом, а потом это трансформировалось в жаркие объятия на том самом диване, где, судя по всему, совсем недавно тоже кувыркались так рьяно, что с места сдвинули.
— Можно подумать, снимок не стоит тысячи слов, — процедила я сквозь зубы.
— Ну, на нем Коринн, и что такого? Какое отношение это имеет ко мне?
— Насмехаешься, да? Немедленно отпусти!
— Ну уж нет, мне не до смеха. Я вообще не могу припомнить, чтобы на меня женщины так наезжали. Вламываешься сюда со своими из пальца высосанными обвинениями, порешь какую-то несусветную ахинею…
— Никакую не ахинею! — Я поднырнула под его Руку, чтобы хоть немного увеличить расстояние между
нами: находиться вплотную к нему было свыше моих сил. — Я бы в жизни не стала тебя дурить. Возникни у меня потребность трахаться налево и направо, я сначала распрощалась бы с тобой.
Гидеон прислонился к двери и скрестил руки на груди. Застегнуть рубашку он так и не успел. От его вида меня бросало в жар, отчего я злилась еще больше.
— Так, выходит, я тебя дурю? — ледяным тоном осведомился он.
Я сделала глубокий вдох, силясь справиться с болью, пронизывавшей меня при одной мысли о том, как они с Коринн развлекаются на этом диване.
— Объясни мне, какого черта ее принесло сюда, в Кроссфайр, и почему она вылетела отсюда в таком виде? А заодно объясни, что у тебя за видок и что за бардак в твоем кабинете?
Его взгляд скользнул к дивану, потом переместился к подушке на полу и вернулся ко мне.
— Понятия не имею, что она делала в здании и по¬чему так выглядит. Я не видел ее с того вечера, когда та была со мной.
Мне казалось, что с «того вечера» миновала целая вечность. А хотелось, чтобы его не было вовсе.
— Меня с тобой не было, — возразила я. — Она похлопала ресницами, сказала, что хочет тебя с кем-то познакомить, и ты свалил, оставив меня одну.
— Господи! — Глаза его вспыхнули. — Ну не начинай по новой!
Я сердито смахнула стекавшую по щеке слезинку.
— Ты что, всерьез думаешь, будто я пошел с ней. потому что так запал на нее, что про тебя и думать забыл?
— Не знаю, Гидеон. Ты меня бросил. А ответ из вестей только тебе.
— Ты первая меня бросила.
У меня даже челюсть отвисла.
— Я тебя не бросала.
— Не бросала, говоришь? Да не успели мы там появиться, как ты тут же исчезла. Мне пришлось настоящий розыск устраивать, а в итоге оказалось, что ты танцуешь с этим придурком.
— Мартин — племянник Стэнтона.
А поскольку Ричард Стэнтон был моим отчимом, я привыкла относиться к Мартину как к родне.
— Да плевать мне, будь он хоть долбаный святоша! Он тебя явно клеил.
— Боже мой, какая чушь! И вообще, кончай воду мутить! Ты толковал о делах со своими партнерами, а я была ни пришей ни пристегни. И мне было неловко, и им.
— Ловко или неловко, а это твое место!
Моя голова дернулась, словно он дал мне оплеуху.
— Опять начинаешь?
— Как бы тебе понравилось, если бы я свалил во время банкета у «Уотерс, Филд и Лимэн», потому что ты начала говорить о делах? А потом ты нашла бы меня танцующим с Магдаленой?
