Уже на следующий день я беседовал с довольно полным пожилым человеком, прекрасно помнившим семью Ойле.
– Да-да, были такие. Приехали в сорок шестом, жили довольно уединенно - в смысле, практически ни с кем не общались. Старший Ойле был человеком довольно надменным, угрюмым. Мы - дети - его побаивались. Жена у него какая-то пугливая, забитая, все время оглядывалась, словно боялась чего-то. Сын пошел весь в отца - высокомерный, неразговорчивый. Когда они приехали, ему было лет пятнадцать. А дочке лет пять. Она-то была шустрая, бойкая, все время прибегала к нам играть, хотя подозреваю, что от родителей ей за это попадало. Потом она выскочила замуж при первой возможности и уехала куда-то на север - не то в Перу, не то в Боливию.
– А старший сын?
– А старший сын так и живет тут, насколько я знаю. Ему сейчас около семидесяти. Детей у него не было, так что если б умер, стали бы искать его сестренку, а тут точно мимо меня б не прошли, так что я бы знал.
Найти старшего сына - Адольфа Ойле (в честь кого его так назвали родители, можете догадаться сами) - оказалось делом нескольких дней. Куда сложнее оказалось договориться о встрече. Сперва старик вообще не хотел со мной разговаривать, крича: «Я уже рассказывал все, что знал!» - и бросая трубку. За кого он меня принимал, непонятно. Пришлось пойти кружным путем: отправить по почте пакет с моими книгами, вложив длинное и льстивое письмо. Зато, когда я позвонил Ойле спустя две недели, он был настроен немного иначе:
– Что ж, Кранц, если вы действительно хотите отмыть Германию от всей грязи, которую на нее налепили янки и русские после войны… приезжайте, кое-что знаю. Но на особые сенсации не рассчитывайте!
Впрочем, я как раз рассчитывал на особые сенсации. И, надо сказать, не обманулся в своих ожиданиях.
Атомная Германия
Работы над ядерным оружием, как рассказал Адольф Ойле, начались в 1938 году. Гиммлер действительно приказал сохранять высшую степень секретности, всячески маскируя проект. Именно поэтому ученые трудились в разных лабораториях страны, а не собрались под одной крышей, как в США. Такая организация труда имела свой неоспоримый плюс - немцам не пришлось строить новый огромный институт с дорогостоящим оборудованием, что задержало бы реализацию атомного проекта примерно на полгода.
Тем не менее на Западе почуяли неладное. Неудивительно - в 1939 году публикации немецких ученых по ядерной проблематике внезапно прекратились. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что проект вышел из чисто теоретической стадии и представляет теперь практический интерес. Поэтому британская и американская разведки стали упорно добиваться получения хоть какой-то информации о действиях немцев.
Обеспечивать секретность должна была специальная группа гестаповцев. Возглавлял ее Норберт Альке. Именно Альке пришла в голову мысль организовать «спасение» Нильса Бора и использовать «Норвегиан гидро» в виде отвлекающего объекта. Правда, каждый раз ему приходилось немало потрудиться, чтобы затолкать очередную наживку в пасть пугливым англичанам. Зато после каждой очередной «успешной операции» английские спецслужбы на некоторое время впадали в эйфорию и давали немцам возможность вздохнуть спокойно.
В 1940 году был построен первый атомный реактор. Его успешные испытания прошли в следующем, сорок первом. Тогда же удалось склонить к сотрудничеству Жолио-Кюри: приехавшие к французу немецкие ученые навешали ему лапши на уши о том, что, исходя из военной необходимости, подача электричества во Францию будет резко ограничена и следующей зимой Париж погрузится в холод и мрак. Чтобы избежать этого, нужно как можно скорее построить атомную электростанцию. Кюри оказался первым, кто поверил в сказку про мирный атом; в реальности использовать эту страшную разрушительную силу в мирных целых собирались только русские, которые, в конце концов, и создали первую в мире АЭС. А пока француз с рвением принялся работать над германской атомной бомбой.
К этому моменту немецким физикам уже стало ясно, что тяжелая вода в качестве замедлителя никуда не годится. После долгих экспериментов они остановили свой выбор на куда более дешевом и доступном графите. Но завод в Веморке получал все новые и новые заказы - ведь надо было как-то обманывать англичан!
Исследованиям был присвоен высший приоритет в имперской программе вооружений. Они находились под личным контролем Генриха Гиммлера, который не жалел средств на атомный проект. Проект, который он считал своим. Поскольку в руках главы СС находились неограниченная власть и неограниченные ресурсы, исследования продвигались вперед быстрыми темпами. Конечно, хватало проблем, бывали и ошибочные решения - но где их нет? В итоге в конце 1943 года физики смогли представить Гиммлеру первый образец немецкой атомной бомбы.
Где найти полигон?
Вопрос заключался в том, где испытать эту бомбу? Взрывать ее в Баварии или где-нибудь под Берлином было, понятное дело, не слишком уместно. Идеальным полигоном стали бы, конечно, пустыни Северной Африки, но к тому моменту немцев оттуда уже выбили. 22 ноября Ойле пишет Гиммлеру докладную записку, в которой сообщает следующее:
В настоящий момент объект «Локи» готов к испытаниям. Эти испытания можно провести в следующих районах:
– Норвегия, Северное море. Эти районы достаточно пустынны, однако находятся слишком близко от Британии. Кроме того, на водной поверхности оценить разрушительную силу объекта будет гораздо сложнее, предпочтительнее твердая суша.
– Альпы. В данном районе находится достаточно мало населенных пунктов. Однако испытания в горной местности, сопровождающиеся большим выбросом энергии, могут вызвать серьезные тектонические сдвиги. Это, в свою очередь, может привести к нарушениям сети коммуникаций в Альпах, что также было бы крайне нежелательно.
– Восток. Здесь имеются значительные безлюдные пространства, поросшие лесом, что идеально подходит для испытаний. Однако необходимо учитывать враждебность местного населения и возможность попадания оружия в руки к партизанам. Поэтому для испытаний необходимо выделить усиленную охрану.
В общем, куда ни кинь - всюду клин. Не было, просто не было у нацистов подходящих мест для испытаний. В конечном счете после долгих колебаний Гиммлер в декабре 1943 года решает провести испытания в западной части России, еще оккупированной немцами, в так называемой Белоруссии.
Теперь предстояло обеспечить безопасность испытаний. Во-первых, очистить район от партизан и местных жителей. Для этого в лесные массивы к югу от города Гомель были переброшены три дивизии СС. В течение января-февраля они в основном справились со своими задачами. Местное население было угнано в Германию, партизаны если не уничтожены, то оттеснены в другие районы Белоруссии. В конце концов 3 марта 1944 года атомная бомба (объект «Локи») была доставлена на место испытаний. Взрывное устройство установили в глухой болотистой чаще. Неподалеку разместили несколько автомобилей, животных, а также барак с политзаключенными. Кроме того, эсэсовские саперы возвели еще несколько железобетонных построек со стенками различной толщины. Вокруг эпицентра будущего взрыва расставили несколько танков, в том числе новейшие «Пантеры» и «Тигры». На место испытаний съехались физики - создатели атомной бомбы, руководство «Аненэрбе» и даже сам рейхсфюрер СС. Все они, естественно, находились в специально построенном бункере в десятках километров от бомбы. Люди в серых костюмах и черных мундирах столпились перед пультом, на который выводилась информация с многочисленных датчиков.