Она продолжала растирать его спину, смазав руки мазью и разминая каждую его мышцу, пока не почувствовала, что он полностью расслабился. Его дыхание стало ровным и глубоким, словно он заснул. В Крис пробудились материнские чувства. Ей захотелось отвезти этого человека домой, накормить и увидеть его отдыхающим. Она подумала о том, встречался ли он с миссис Санберри, экономкой ее отца. Если они познакомились, Крис была готова поспорить, что Тайнан ей понравился.
Улыбаясь, Крис приподняла одну руку Тая и стала разминать ее, стараясь не задеть израненные запястья.
— Здесь у меня не болит, — сонно сказал он, но не пошевелился.
— Я думала о миссис Санберри.
— Ежевичная настойка, — сказал Тай. — С корицей, оседающей на стенках бутылки. Крис рассмеялась:
— Значит, вы в самом деле познакомились. Я думаю, что вы ей понравились.
— Как бездомная собака?
— Возможно, у вас нет дома, но на собаку вы совсем не похожи. Тай, где вы родились?
Он попытался встать, но она толкнула его обратно на землю.
— Хорошо, больше никаких вопросов, но, пожалуйста, не начинайте снова сердиться. Сегодня слишком хороший день, чтобы омрачать его злостью. — Она забралась пальцами ему в волосы и стала массировать затылок.
— Вам нравится работа журналиста? — спросил он.
— Да, по крайней мере, нравилась раньше, но, похоже, я от нее устала. Мне двадцать восемь лет, а начала я в восемнадцать. Это большой срок. Я думаю, что хочу… я не знаю, чего хочу, но это что-то большее…
— Семейный очаг и дети? Она засмеялась:
— Сразу видно, что вы разговаривали с моим отцом. Он не рассказывал вам, как вернул меня в Вашингтон? Как обманул меня? Я тогда работала в Нью-Йорке, и он послал мне телеграмму, в которой сообщал, что находится при смерти. Думая, что он умирает, я проплакала всю дорогу с одного конца страны в другой, а когда добралась до дома, грязная, уставшая и напуганная, нашла его укрощавшим бешеного мустанга и бесконечно довольным жизнью.
— Вам повезло, что у вас есть отец.
— А у вас его нет?
— Во всяком случае, я его не знаю.
— А мать?
— Она умерла.
— А сколько времени вы живете один?
— Всю жизнь. Вы не собираетесь взглянуть на мои ноги и покончить с этим? Мне нужно обследовать тропу, чтобы посмотреть, что с ней произошло за эти годы..
Он повернулся и сел, и Крис неохотно убрала руки. На мгновение их глаза встретились. Крис хотелось смотреть в его глаза вечно, но Тай отвел взгляд.
— В тюрьме мне было спокойнее, — произнес он. — Взгляните на мои ноги. Это не займет у вас много времени.
Крис со вздохом перевела глаза с его лица на ноги и замерла. Они были покрыты волдырями, некоторые из которых превратились в кровавые раны, а остальные должны были превратиться в них в ближайшее время.
— Новые сапоги и отсутствие носков, — сказала она. — Вы что, просто стали их носить, предварительно не разносив?
— Мне пришлось это сделать. Я порвал свои бальные туфли накануне, — мрачно сказал он.
Она рассмеялась:
— Я забинтую эти места, а потом посмотрю, нет ли у мистера Прескотта лишней пары носков.
— Нет! — резко возразил он. — Я не беру милостыню. Крис с удивлением посмотрела на него.
— Хорошо, — сказала она, помолчав. — Никакой милостыни. Но в первом же городе мы купим вам носки. Ведь мой отец заплатил вам за мое спасение, не так ли?
— Да, — буркнул он, наблюдая за тем, как она бинтует ему ногу.
Она провела рукой по его лодыжке, на которой были точно такие же шрамы, как на запястьях.
— Кандалы?
Он сделал вид, что никакого вопроса не прозвучало.
— Что же все-таки заставило вас заниматься Ланьером?
— Не знаю. Кто-то должен был это сделать. Джон Андерсон, вероятно, уже напечатал мой рассказ. Люди ненавидят индейцев еще больше, чем раньше, когда слышат о том, что они убивают миссионеров. На этот раз не они это сделали, а Хью Ланьер, и я считаю справедливым, если они не подвергнутся незаслуженному наказанию.
— Независимо от того, что белый человек, человек, которого вы знаете, потеряет, возможно, все?
— Все потеряли миссионеры, — сказала она спокойно.
— Я никогда не видел, чтобы женщина вела себя так уверенно под пулями, как это делали вчера вы. У вас есть опыт?
— Небольшой, — ответила она.
— Я считал, что женщины, подобные вам, хотят сидеть дома и воспитывать детей.
— Что значит «женщины, подобные мне»? Я, между прочим, еще никого не любила. А вы? — Она сжала его ногу пальцами, даже не заметив, как напряглись ее руки.
— Несколько раз. Эй! Ваши маленькие ноготки довольно острые.
— Простите, — пробормотала она, опустив голову.
— А какое для вас имеет значение, любил ли я кого-нибудь?
— Конечно никакого, — резко сказала она, разжав пальцы. — Я всем задаю вопросы.
— Послушайте, мисс Матисон, поверьте моим словам, я не подхожу вам. Я — бродяга, и если рядом нет неприятностей, то я, похоже, прекрасно создаю их. Вам следовало бы кое-чему поучиться у Элси. Она предала меня, потому что не могла меня выносить.
Крис улыбнулась:
— Возможно, вы уделяли ей недостаточно внимания. Он облокотился на землю и рассматривал сидевшую на дереве птичку.
— Мужчина, который провел два года в тюрьме, не может не уделить все свое внимание такой женщине, как Элси. Она дернула бинт, которым обматывала его ногу.
— «Несомненно, если вам нравятся женщины подобного типа. Сомневаюсь, что вы когда-либо видели таких, как она, без корсетов.
Тай посмотрел на нее смеющимися глазами:
— Хотите сказать, что они толстые?
— Талия не меньше двадцати семи дюймов, и, возможно, у них есть кое-что, достойное внимания, выше талии, но когда им исполнится двадцать два, все это обвиснет и… — Крис остановилась, пораженная тем, что говорит. — Надевайте сапоги, — скомандовала она. — Возможно, через день или два вы сможете найти толстушку, которая поменяет вам повязку, так как вы явно предпочитаете упитанных женщин, а я для вас слишком тощая.
Она начала подниматься с земли, но он удержал ее за руку и с усмешкой взглянул на нее, но она не поднимала голову. Он так злил ее!
Он приподнял ей подбородок пальцем.
— А вы не думаете, что годика через два у вас тоже все обвиснет? В вашем-то возрасте? — В его голосе звучал смех. — Вы не думаете, что мне могут нравиться тощенькие маленькие девочки, которые повсюду за мной ходят и задают кучу вопросов?
— Я не знаю, — пролепетала Крис и действительно почувствовала себя маленькой девочкой. Больше всего на свете ей хотелось понравиться этому человеку.
— Больше всего я люблю изящных и симпатичных маленьких блондинок, — прошептал он.
