— Тут что-то определенное посоветовать затруднительно, но знаешь, думаю, что твое лицо прической сложно испортить. Тебя можно стричь хоть налысо, хоть как, все равно красавицей останешься. А если очень захочется что-то поменять, сделай каре. Или даже ежик.
Рыжая Оксана вся заулыбалась, медленно подошла ко мне, грациозно и маняще выгнулась и полезла целоваться, а я не особо-то и сопротивлялся. Как она целовалась! То засовывала свой юркий язычок мне в рот, то нежно проходила им по моим губам и тут же принималась покусывать нижнюю губу, то игриво втягивала мой язык в свой рот… сочетание невозможной нежности и буйной страсти, любовный порыв и сладкая нега, мы оба были в плену ласк…
Уже после душа девушка стала намного спокойнее, увереннее и психологически казалась стабильнее меня. Среди других тем мы опять заговорили про убийство, пошли всякие предположения и гипотезы. Чуть позже решили от всего отвлечься и пойти в кино.
На экранах заканчивался показ очередного американского фантастического боевика, наделавшего много шуму и вызвавшего массу пустых разговоров. Почти все мои знакомые уже видели этот фильм, а те, что еще не видели, торопились сходить. Почему-то изначально относился я к фильму с неким предубеждением. Как оказалось, совершенно напрасно. Кино неожиданно нам понравилось, даже несмотря на всю его неестественность, глуповатую серьезность и полное отсутствие юмора. Сюжет во многом вторичен, — прямое подражание более ранним вещам. Ожидал тошниловки и чернухи, а оказалась вполне жизненная философская драма, да и главная героиня получилась не шаблонной, а действительно интересной. Как всегда бывает в таких случаях, помогала удачная подборка актеров, красивые спецэффекты и тщательно выверенная общая линия, — все это не казалось чересчур наигранным. Чего уж говорить, — кино в Голливуде делать умеют. Наверно, понравилось еще и потому, что литературного первоисточника не читал. Снимали по роману известного фантаста, коего я не слишком-то жаловал из-за пристрастия автора к трагическим финалам. Здесь же закончилось вполне хорошо, — традиционный американский happy end.
— Слуш, — сказала Оксана, когда мы вышли из зала и направились к машине, — вы тогда очень правильно сделали, что сбежали из клуба.
— Еще бы неправильно! Там уже полиция появилась, а это всегда не к добру.
— Не, дело не в полиции… — задумчиво сказала девушка и посмотрела куда-то вверх. — То была хеллоуинская вечеринка, так? Частично спонсировал ее один банк, так? И он же, как я после узнала, предоставил маскарадные костюмы… что-то там где-то перепутали, и многие костюмы пришли в нескольких экземплярах, а многие вообще не пришли. Ну, ты же сам мне говорил, помнишь? Моя подруга этим занималась, так она не виновата была, а наш директор все равно ее уволил по требованию банка. Теперь ее обвиняют в соучастии, будто бы именно она косвенно в чем-то там виновата. Не будь столько одинаковых костюмов, ничего не случилось бы.
— Почему это? — не понял я. — Причем тут костюмы?
— Говорят, ну, слухи такие ходят, что это кого-то другого хотели пришить. Но из-за костюма перепутали.
«Вот это новости, — подумал я, — у меня-то был точно такой же костюм».
— Про этот банк, — продолжала Оксана, — вообще жуткие истории рассказывают, ты наверно и так слышал.
— Что за истории? — удивился я. — Ничего не знаю.
— Да? Ладно, забудь, — сразу заткнулась рыжая, словно чего-то испугавшись.
Больше на эту тему ничего из нее вытянуть не удалось, хоть и очень старался. Она говорила о чем угодно, только не про банк и не про ту злополучную вечеринку.
4. Адвокат
Почти сразу после приключения в клубе возникло назойливое желание, как в американских детективах, переговорить со своим адвокатом. Лучше бы сделать это сразу, а то потом разное могло случиться. Только вот постоянно что-то мешало — то желание уснуть, то рыжая девушка, то походы с этой девушкой в кино.
Как там положено говорить? Мой адвокат? Моя адвокат? Моя адвокатесса? Последние две формулировки вряд ли верны. Короче, по давней договоренности я обещал не называть имени этой женщины, более того — никоим образом не намекать на истинную природу ее личности. Коль скоро обещание не снято с меня до сих пор, беседа будет передаваться исключительно в безымянной форме посредством местоимений.
Я набрал номер, которым давно не пользовался, поскольку повода не возникало. Разговор получился таким:
— Добрый день, это я. Как жизнь?
— Привет. Давно тебя слышно не было. Со мной все нормально, а у тебя как?
— Тоже все путем. Я по делу, помощь твоя нужна. Совет, вернее.
— Так, стоп, — послышалось в трубке. — Если тебе надо со мной проконсультироваться, приезжай в офис. Это не телефонный разговор.
— Да? — обалдело спросил я. — А сейчас можно?
— Через час. Успеваешь? Тогда жду.
Дорога до адвокатской фирмы заняла действительно час. Ну, может чуть больше — вечерние пробки только начинались. Как сообщало Авторадио: «…образовались пробки на внешней стороне Третьего кольца — от Лефортовского тоннеля до Шереметьевской улицы, по Большой Черкизовской улице в сторону Щелковского шоссе и на проспекте Мира от ВДНХ до Северянинской эстакады. Возник серьезный затор на Новорязанском шоссе в сторону области перед поворотом на Жулебино. Тяжелое движение на Рязанском проспекте от Окружной железной дороги в сторону области…»
Офис коллегии адвокатов, где работала моя знакомая, располагался как раз на Рязанском проспекте. Коллегия — это такая фирма адвокатская, в которой адвокаты организуются путем объединения, но каждый сам для себя работает. Здесь можно заключать соглашения с любым адвокатом по отдельности, но никогда с самой коллегией в целом. Честно говоря, я вообще никогда не понимал, зачем моей знакомой понадобилась вся эта коллегия. С таким же успехом она могла трудиться самостоятельно.
И вот, уже сидя у нее в кабинете, я со всеми известными подробностями рассказал то, что произошло в клубе и почему меня так интересует убийца этого несчастного парня.
— Как я поняла, тебе непосредственно ничего не грозит, и никаких обвинений в твой адрес не светит, да? Разве что бегство с места чужого преступления, но это не бог весть какое правонарушение. Вообще, если хочешь докопаться до истины, тебе надо искать клинического психопата.
— Кого? — не понял я. — Ты сейчас о чем?
— Ищи полного отморозка. Психопатологического типа. Понимаешь, какое дело…
Как доходчиво объяснила мне моя приятельница, сама биология, сами инстинкты запрещают нормальному, психически здоровому человеку убивать какого-нибудь другого человека. И это, вообще-то, известно давно. Еще в девяностые годы некие американские психологи, работавшие по проекту Пентагона, выяснили удивительное явление, что оказалось настоящим открытием для широких слоев общества. Приводимые исследователями факты заставляют иначе взглянуть как на самих людей, так и на психологию войны. Было аргументировано доказано, что в ходе непрерывных двухмесячных боев девяносто восемь процентов личного состава фактически сходит с ума. Психологи четко и обосновано показали, что оставшиеся два процента это те, кто в ходе боевых действий составляли главную боевую силу подразделения. Они уже готовые психопаты, поэтому с ума не сходили, а чувствовали себя весьма комфортно. Короче: эффективность вооруженных подразделений достигалась лишь наличием таких вот психопатов, а потому психологи рекомендуют комплектовать боевой личный состав только так называемыми природными убийцами. Их предполагалось выявлять еще на гражданке, изучая полицейские досье и медицинские карты призывников. Такие люди после армейской службы шли работать в полицию, в службу безопасности или иные силовые структуры. В социальной жизни они обычно успешно адаптировались в той или иной области, маскировались и вырабатывали ряд приемов позволяющих им существовать среди стандартных личностей. Или попадали в тюрьму. Однако в этих двух процентах была небольшая доля тех, кто к психопатам, в общепринятом понимании, не относился, но мог быть отнесен к «лидерам». Они не проявляли внешней агрессии, но их отличие от нормальных людей то же, что и у отморозков: человека могли запросто убить и никаких переживаний от этого не испытать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
