И вот вхожу в простенький кабинет командарма:
- Товарищ командующий! Разрешите обратиться по делам червонного казачества!
Уборевич, с крайне утомленным лицом, оторвался от карты, нацелив на меня пенсне: - За винтовками? Ба-ба-ба! Медянский! Секретарь северного трибунала. Рад, рад видеть вас здесь. Ну как, удачно вошли ваши в рейд?
- По-моему, удачно. Метель помогла, товарищ командующий.
- Да вы садитесь и рассказывайте. Ну, а как по-вашему... выдержат?
- Не такой у нас народ, чтобы не выдержать, да и к рейдам не привыкать.
- Расскажите мне коротко о ваших командирах. Я их еще не так хорошо знаю.
Пока мы разговаривали, принесли документы на получение оружия.
- Поезжайте быстрее, Медянский. Транспорт у вас есть. Обязательно догоните Примакова, - пожал мне руку Уборевич.
Когда мы приехали на обратном пути в Карачев, начало темнеть. Помощник начальника снабжения Смоляров ждал уже нас на станции с людьми, подводами и тачанками.
К полуночи винтовки и патроны были погружены. Обоз под прикрытием ночи повел по условленному маршруту Смоляров под охраной Столбового и тридцати червонцев при двух «Льюисах». Я же с ординарцем уехал вперед, чтобы найти своих, организовать встречу и раздачу оружия.
Южнее города Кромы мы нагнали обоз Латышской дивизии, узнали, что конная группа продвинулась далеко на юг. А на утро я догнал конников в селе Сабуровке и послал ординарца встречать Смолярова.
Доложив Примакову о выполнении задания, я зашатался, так как более двух суток не спал.
- Молодец, Михаил, -сказал Примаков. - Я разрешил бригаде немного отдохнуть, подкормить коней, выспаться маленько. Иди спать и ты.
Рейд проходил успешно. Конники без единого выстрела со стороны белых вышли на оперативный простор. 1-й и 2-й полки под командой Петра Григорьева пошли к станции Поныри.
- Далеко ли до штаба его превосходительства Шкуро? - спрашивал Григорьев встречных офицеров. - Идем на помощь.
Пройдя 80 верст, приблизились к Понырям. Лошади устали, их пришлось вести в поводу.
На станции- бронепоезд белых «Три святителя». Наша батарея открыла огонь. Бронепоезд стал уходить в сторону Курска, провожаемый разрывами гранат.
Оба полка ворвались на станцию, уничтожили маршевую роту в эшелоне, конвойную и комендантскую команды. Подрывники занялись своим делом: разбили здание станции, обрубили провода связи. В воздух взлетали рельсы и стрелки. Корпус Кутепова лишился связи со своим тылом.
Червонцы поскакали в окружающие села. Латышский полк занял южнее Понырей село Ольховатку и станцию Возы. 3-й кубанский полк лихим налетом захватил Фатеж, разгромил застигнутую на отдыхе офицерскую роту, караульную команду, 8-дюймовую батарею. В тылу белых началась невероятная паника.
За 37 часов конники прошли 120 верст. Кони и люди падали от усталости.
Примаков послал взвод из 1-го полка в направлении на Кромы с донесением Уборевичу о результатах рейда. Взводу надо было пробиться через линию фронта к Латышской дивизии.
К полудню 5 ноября противник под ударами латышей попятился назад. Один пехотный полк с артиллерией отходил к Понырям через село Сабуровку. Там он напоролся на оставленный Примаковым Латышский кавалерийский полк, встретивший белых на огородах севернее Сабуровки.
На помощь латышам Примаков послал 2-й полк Потапенко, с двумя орудиями поскакал к ним и сам. Встреченные картечью, корниловцы попятились. 16 пулеметных тачанок 2-го полка, вырвавшись вперед, открыли опустошительный огонь по врагу. Тогда латыши вскочили на коней и вместе со 2-м полком Потапенко бросились в атаку.
Полностью лег под Сабуровкой офицерский полк корниловской дивизии. А в семи верстах, у села Тягин, 1-й и 3-й полки ликвидировали несколько рот белых, отступавших с севера. Там и встретились червонные казаки с пехотинцами- латышами, преследовавшими белых. Латыши обнимали червонцев, благодарили за помощь с тыла. Оказывается, белые, получив крупные подкрепления, после прорыва нашей конницы в рейд начали теснить Латышскую дивизию и бригаду Павлова, но вдруг почувствовали у себя за спиной что-то недоброе, замялись и в ночь на 5 ноября стали сами отходить на юг. Латыши бросились вдогонку.
За двое суток изменилась вся обстановка на фронте. В панике белые вообразили, что у них в тылу рейдирует конница красных «В количестве не менее 10 000 человек с огромной массой артиллерии». Так, по крайней мере, говорилось в перехваченном донесении деникинскому штабу.
6 ноября 1919 года Г. К. Орджоникидзе писал В. И. Ленину: «Дорогой Владимир Ильич, пользуюсь случаем сообщить Вам кое-что о положении наших дел на Южфронте, в частности в районе нашей армии (XIV.
3 ноября в 6 часов утра нам удалось прорвать фронт противника в районе шоссе Кромы - Фатеж.
В прорыв пустили кавалерию т. Примакова, которая 3/ XI же сумела взорвать мост на р. Свапа и двинуться на восток к ст. Поныри железной до рощ Орел- Курск. По пути в селе Студенка Примаковым разбит 3-й дроздовский полк, захвачена батарея, 9 пулеметов, обоз. Пехотные части в этом же направлении продолжают наступление, но с конницей связи уже нет: она далеко в тылу у противника, полагаем, что она уже побывала в г. Фатеже. На этом участке были сосредоточены лучшие силы противника - марковские, корниловские, дроздовские и полк Алексеева. Этой группе была дана задача до зимы захватить Москву. Из Орла они из наших рук ускользнули, дав нам потрепать довольно сильно 2-й корниловский полк и батальон марковского полка... Сейчас мы наблюдаем, как корниловские и марковские полки не выдерживают удара латышей. Латыши наводят больше страха, чем на самом деле. Только что (6/ХI) получил донесение от Примакова, и наши ожидания больше чем оправдались... На этом участке противник безусловно сильно деморализован, но довольно сильно нажимает на другом участке: Севск- Дмитриев. Если нам удастся парировать этот удар, тогда мы одерживаем крупную победу. Вообще на всем Южфронте мы накануне больших событий. Думаю, что Деникина разобьем, во всяком случае о Москве он должен перестать думать... Ваш Серго» / Г. К. Орджоникидзе. Статьи и речи (1910-1926). М., 1956, т. 1, стр. 103-104./.
Потерпев поражение на орловском направлении, деникинцы решили ударить на Брянск и уже захватили в 70 верстах севернее Льгова станцию Комаричи.
Чтобы сорвать наступление Деникина на брянском направлении, командарм Уборевич приказал группе Примакова, преобразованной в 8-ю кавалерийскую дивизию червонного казачества, снова идти в рейд. На этот раз нам предстояло разгромить деникинские части севернее Льгова и разобщить Добровольческую армию и левый фланг деникинских войск, действующих на Украине.
Разговаривая с Примаковым по прямому про воду, Уборевич указал, что рейдом под Льгов червонное казачество окажет содействие и соседней, 13-й армии, которая развивает наступление на Курск.
В это время начался снежный буран. Он помог нам снова прорвать фронт. Под прикрытием пурги дивизия ночью подошла к селам Ольшанка и Мармыжи вблизи Льгова. Дроздовцы, видимо, не предполагали, что в такой буран можно вести боевые действия, и были захвачены врасплох.
А утром 16 ноября червонцы атаковали и заняли Льгов, захватив при этом большие трофеи, в числе которых был бронепоезд «На Москву» - его переименовали в «Червонный казак». Почти одновременно 13-я армия заняла Курск, из-под Воронежа под ударами конного корпуса Буденного бежали конные части Мамонтова и Шкуро. Деникинцы покатились на юг, рассчитывая еще удержать в своих руках Харьков.
Харьков был родиной червонного казачества. В декабре 1917 года В. М. Примаков сформировал там первый червонноказачий полк. Теперь туда шла дивизия. И конечно, всем хотелось двухлетний юбилей червонного казачества отметить на своей родине.
Но когда мы подошли к селу Ракитное - это между Белгородом и Сумами, - вдруг узнали, что червонцев забирают из 14-й армии и направляют на преследование врага, отходящего на Полтаву. Досадно это было для червонцев - ведь до Харькова совсем близко. Но, к радости всех, командование Южного фронта поручило захват Харькова 14-й армии, а Уборевич настоял, чтобы мы остались в его армии.
Командарм бросил нашу дивизию в обход Харькова, к станции Мерефа, подкрепил нас бригадой латышских стрелков, посаженных на подводы, а на правом фланге армии безостановочно наступали 41-я и 46-я стрелковые дивизии под командованием Ю. В. Саблина и Р. П. Эйдемана.
В ночь на 12 декабря 1919 года наши части и бригада 41-й дивизии вошли в Харьков. Деникинцы, оставившие город, не успели вывезти ценности. «Все государственное имущество, находящееся на территории города Харькова, объявляется собственностью трудового народа», - гласил вывешенный приказ начальника гарнизона начдива-41 Саблина.
По представлению командующего 14-й армией И. П. Уборевича Реввоенсовет Республики «Во внимание к победоносным боям, ведёным от Орла до Харькова» в конце декабря наградил Латышскую и 8-ю червонного казачества дивизии Почетными Революционными Красными Знаменами. За умелую организацию прорыва и рейдов по тылам деникинских войск удостоились награждения орденом Красного Знамени Ф. К. Калнин, В. М. Примаков, С. А. Туровский, П. П. Григорьев. Получил орден Красного Знамени и я.
