Критика была такой резкой, что Агва от растерянности забыла о манящем аромате благовоний.
— Ты… Ты что, недоволен правлением Старца? — шепотом спросила она, чувствуя, как обостряются восприятия, предупреждая об опасности — признавать власть Старца было прописано на уровне протоколов игровой точки сборки. Конечно, разработчики сохраняли возможность бунтов, но… — Первый раз слышу, чтобы низшие слои голиафцев говорили, что мечтают о свержении старца. Одно дело жаловаться, а другое…
— Я ведь не подготавливаю восстание, — пожал плечами стражник.
— Но говоришь так, словно готов присоединиться к тем, кому хватит сил и смелости, чтобы подняться против фидаинов Старца.
— Не все фидаины — зло, — отмахнулся стражник. — Ходят слухи, что среди них тоже есть недовольные.
— Вот как? — насторожилась Агва. — Ты знаешь что‑то конкретное или просто передаешь сплетни?
— Тебе то что? — так же насторожился стражник.
Агва решила, что лучше всего будет промолчать.
Они оставили за спиной участок рынка с благовониями. Шли молча какое‑то время, глазея на прилавки с оружием. Самый большой спрос был на кольчуги и латы. Впрочем, доспехи воинов армии Тидея были малы могучим голиафцам, поэтому торги велись в основном с представителями телебов из Далеких земель. Редко, но все‑таки встречались торговые шатры, где представляли товар сами торговцы. Обычно это были те, кто либо не доверял алчным голиафцам, готовым торговать чужим товаром, либо только осваивал рыночные отношения, не имея средств, чтобы использовать наемных продавцов.
Агва прислушивалась к разговорам вокруг. Странно, но недовольство правлением Старца звучало довольно часто.
— Никогда прежде не была на рынках? — спросил ведьму стражник, согласившийся стать ее гидом.
— Никогда, — призналась она.
— Да, укротительницы и строительные координаторы здесь редкость, — согласился стражник после непродолжительной паузы.
Агва решила, что лучше всего будет промолчать.
— Удивлен, что у вас вообще есть деньги, — продолжил стражник. — Говорят, что Старец держит вас в неведении, ограждая от таких пагубных мест, как это.
— Занимайся тем, за что тебе платят, — попыталась заставить его замолчать Агва, но стражник настырно продолжил задавать вопросы. — Хочешь, чтобы я отхлестала тебя своим кнутом? — спросила ведьма, жалея, что не может использовать в теле голиафки заклинание, способное заклеить болтуну рот.
— Ты срубишь сук, на котором сидишь? — улыбнулся стражник.
— Что это значит?
— Твоя мантикора… Думаешь, я не понимаю, что ты хочешь продать ее на черном рынке со стороны Аида? Говорят, там любят подобные штучки…
— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — отчеканила Агва, борясь с желанием взяться за кнут и прикончить стражника, но вокруг было слишком людно. Забери она жизнь стражника и достать повозку точно не удастся.
Информационные протоколы показали тюрьмы Голиафских гор. «Только этого мне не хватает», — подумала ведьма, снова сокрушаясь, что не может использовать заклинания, способные заставить стражника молчать. «Может быть, тогда сбежать?» — мелькнула в голове трусливая мысль. Затеряться в толпах торговцев и покупателей казалось делом не сложным, но как тогда выполнить поручение Тароса?
Дорога вывела их в ту часть рынка, где торговцы предлагали диковинных зверей, собранных со всей игровой площадки «Фивы». Большего всего любопытных собралось возле клеток азолей. Крохотные, способные уместиться на большой ладони голиафца, мохнатые существа обладали огромными глазами и действовали на схемы восприятия игровых точек сборки лучше, чем благовония харит. Агва услышала, как голиафцы полушепотом болтали о том, что в чертогах Старца появился азоль после того, как главные фидаины узнали, что такой же зверек живет во дворце Сфинкс. А еще люди болтали, что фидаины, несмотря на возросшее в последнее время влияние в Далеких землях и ближайших от Голиафских гор районов Аида, не могут проникнуть во дворец Сфинкс.
Некоторые игроки обсуждали путешествия по миру «Фив», ставшие возможными для голиафцев благодаря амулетам ин — незов. Конечно, артефактов было не так много, как хотелось бы, но горный народ всегда отличался чрезмерной жадностью, не в силах удержаться от возможности заработать, так что амулеты обычно сдавались в аренду. Плата была немалой, но после начала торговли с Аидом и Далекими землями, среди представителей горного народа многие смогли позволить себе взять в аренду амулет ин — незов…
Мир, долгое время остававшийся закрытым, проповедуя аскетизм, начинал трещать по швам. Сплетен было так много, что Агва вскоре перестала вникать в их смысл. Последними, что она более — менее различила, были слова о том, что скоро либо Старец горы прикроет рынки и вернет миру прежний порядок, либо его свергнут и начнут строить новый мир, отказываясь от навязанных разработчиками правил. В пример приводились Далекие земли, где телебы сами решали, каким будет игровой мир.
— Ну а ты, что думаешь? — спросила Агва, обращаясь к своему гиду.
Стражник обернулся, не сразу поняв суть вопроса.
— Я спрашиваю тебя о… — ведьма дождалась, когда раздадутся новые голоса, сплетничавшие о восстании, благо подобные сплетни буквально‑таки роились в воздухе потревоженными мухами.
— И что ты хочешь услышать от меня? — спросил стражник.
— Твое мнение.
— Мнение? — голиафец нахмурился на несколько секунд, затем недобро ухмыльнулся, услышав чей‑то разговор о том, что скоро фидаины построят тоннель, который превратится в шелковый путь, соединяющий Аид и Далекие земли. — Слышала? — спросил голиафец.
Агва кивнула.
— Так ты думаешь, что все идет к этому? — спросила она, поняв, что стражник не собирается продолжать.
— Наоборот, — ухмыльнулся он. — Думаю, скоро Старец либо возьмет базары под контроль, почуяв, что здесь можно получить неплохую прибыль, либо просто прикроет этот балаган.
— Так ты недоволен тем, что здесь сформировался рынок?
— Причем тут я?
— Но ты же сказал…
— Ты спросила, как, по — моему мнению, поведет себя Старец горы. Я ответил так, как думаю. Мое мнение на это никак не влияет.
— А как же слухи о восстании? Разве ты не веришь в них? Не хочешь перемен?
— То, во что я верю, и то, чего я хочу, не имеет никакого отношения к тому, что случится в Голиафских горах, — стражник задержался у шатра, где продавали необходимые для магии кости диковинных животных, гербарии редких растений и тайные фолианты, содержащие тысячи заклинаний.
Народа у шатра толпилось достаточно много. В основном это были голиафки. Две трети из них просто пришли поглазеть, несколько перекупщиков из горного народа целенаправленно делали покупки, выполняя заказы жрецов и колдунов либо из Аида, либо из Далеких земель. Но находились и те, кто просто интересовался магией. Голиафки, немного стесняясь, стараясь не привлекать внимания, подходили к торговцам и робко интересовались, какую книгу или фолиант им приобрести, чтобы учиться колдовству.
— Лучше бы они интересовались кнутами из голиафских кобр, — проворчал сопровождавший Агву стражник, презрительно сплюнув себе под ноги.
— Чем плоха магия? — вступилась невольно ведьма, хотя часть ее нового естества, принадлежащего укротительнице мантикор, была согласна с услышанными словами.
— Что‑то я не вижу, чтобы ты ловила монстров, пользуясь колдовством, — сказал стражник, устремляя взгляд к висевшему на поясе скрученному кнуту. — Хотя… — он вспомнил, что они идут за повозкой, в которой, скорее всего, переправят мантикору уже заждавшимся покупателям. — Распад в низших слоях Голиафских гор происходит повсюду… Слабость… Алчность… Мы никогда не сможем диктовать Старцу свои права, потому что предпочитаем заниматься бесполезным колдовством или превращаться за два сребреника в гидов по рынкам и… — стражник на мгновение потупил взгляд, но затем все‑таки заставил себя встретиться с Агвой взглядом. — И превращаться из укротительниц в контрабандистов.
— Я не имею к контрабанде никакого отношения, — ведьма выдержала пристальный взгляд стражника, затем спросила его имя.
— Зачем тебе? Хочешь натравить на меня фидаинов? Сразу скажу, это лишнее. Я такой же слабак, как люди вокруг. Мне нет дела до того, как ты зарабатываешь.
— Не говори ерунды, — отмахнулась Агва. — Если бы я хотела избавиться от тебя, то сделала бы это сама.
Стражник не согласился, но и возражать не стал.
Мимо прошел торговец из Аида, невольно приковав к себе внимание, отличаясь от могучих голиафцев размерами раза в два минимум. Протоколы игровой точки, настроенные на ксенофобию, заставили потянуться за оружием, но торговец выскользнул из поля зрения, затерявшись в толпе, позволяя прийти в чувства.
