— Хорошо ты себя ведешь, нечего сказать! — укоризненно проговорил господин Пепперминт.
— Очень хорошо! — весело поправил Субастик. — Среда, четверг и пятница — три свободных дня! А сегодня ты с полудня уже свободен! И мы можем гулять до самого вечера!
— Не возражаю! — сказал господин Пепперминт и взял Субастика за руку.
— Как тебе понравились мои стихи? — спросил тот.
— Слишком нахальные!
— Значит, хорошие! Слушай внимательно, папочка. Я же сочинил продолжение!
— Опять такие же нахальные стихи?
— Вовсе не нахальные! — заверил его Субастик и начал распевать так громко, что прохожие стали оборачиваться:
Нам контора не нужна, Надоели вожжи! Тузенпуп лишился сна И покоя тоже. Целых три свободных дня — Наш хозяин болен. Это праздник для меня, Папочка доволен!
— Не один только папочка доволен! — вставил господин Пепперминт.
— Конечно, — согласился Субастик. — Я так сочинил потому, что больше ничего не умещается в строчке. Однако слушай дальше!
— Как, еще стихи?
— На сегодня последние! — заверил его Субастик и опять громко запел:
Наша дружная семья Отдохнет по праву. Тузенпупа нынче я Обманул на славу!
— Что правда, то правда, — пробормотал господин Пепперминт.
Больше Субастик стихов не сочинял. Они пошли гулять и гуляли весь день до позднего вечера.
![]()
СРЕДА
В среду Субастик снова разбудил господина Пеп-перминта громким пением:
Наш хозяин Тузенпуп, Тузенпуп, Как известно, очень глуп, очень глуп! А мой папа молодец, молодец, Пусть проснется наконец, наконец!
Господин Пепперминт приподнялся на кровати и стал бранить Субастика:
— Ты уж лучше сразу крикни-; «Я здесь, госпожа Брюкман!» Пусть услышит весь город! Вчера мы с тобой прокрались сюда так, что никто даже не заметил, а сейчас ты воешь, как сирена.
— Я, папочка, нечаянно запел так громко, — начал оправдываться Субастик.
— Ты пел не нечаянно громко, а отчаянно громко! — продолжал отчитывать его господин Пепперминт. Он слез с кровати и запер дверь изнутри.
Спустя секунду в комнату уже ломилась госпожа Брюкман.
— Господин Пепперфинт! Почему у вас до сих пор живет этот негодник Робинзон? — кричала она. — Немедленно отоприте дверь!
— Если человек платит за комнату, он имеет право запереться в ней! — храбро прокричал в ответ господин Пепперминт.
— Прекрасно! — прошептал Субастик. — Ты, папочка, делаешь успехи!
— Я еще рассчитаюсь с вами за все, господин Пепперфинт! За все рассчитаюсь! — пригрозила ему госпожа Брюкман и удалилась в свою комнату.
— Вот, видал? — сердито буркнул господин Пепперминт. — Приспичило тебе петь!
— Все дети поют, — защищался Субастик.
— Да, но не в такую рань! Они и не могли бы распевать в такую рань, потому что в это время все дети в школе! — объяснил ему господин Пеп-
перминт.
— Бэ-э-э! — заблеял Субастик и высунул язык чуть ли не до самого подбородка. — Не хочу в школу! Бэ-э-э!
— Совершенно незачем показывать язык! — строго продолжал господин Пепперминт. — Школа пошла бы тебе только на пользу. Там тебе объяснили бы, когда можно петь, а когда нельзя.
— Я пою, когда хочу, — заявил Субастик. — А когда не хочу, меня петь не заставишь! И это правильно, потому что мне так нравится!
— Прошу тебя, Субастик, сходи-ка ты хоть разок в школу. Тогда ты заговоришь по-иному!
— Вот еще дурацкая просьба! Ну совсем дурацкая просьба! — заворчал Субастик, но все же оделся, привел себя в порядок и помчался в школу.
Когда господин старший преподаватель Стуккен-крик вошел в класс, там царило небывалое оживление.
— Тихо! — громовым голосом рявкнул он и
хлопнул книжкой по столу.
Все ученики мгновенно смолкли, рассыпались по своим местам и замерли у парт.
— Что за шум? — грозно спросил учитель.
— У нас новенький! — ответил один из учеников.
— Он такой смешной! — крикнул другой.
— На нем водолазный костюм! — заявил третий.
— А лицо в чернильных пятнах! — добавил четвертый.
— Тихо! — снова рявкнул господин Стуккен-крик. — Говорите по очереди!
Сурово оглядев всех учеников подряд, он начал медленно прохаживаться между партами, дошел до стены, резко обернулся и медленно зашагал назад. Затем он сел за стол и выложил на него свои книги.
— Садитесь! — приказал он.
И, облегченно вздохнув, ученики сели на свои места.
Только теперь он уставился на новичка, который все это время невозмутимо восседал за первой партой.
— У тебя что, ноги отнялись? — спросил учитель.
— Нет, ноги у меня в полном порядке! — вежливо ответил новичок и встал.
— Почему ты сидишь за первой партой? — продолжал допрашивать его учитель.
— А я вовсе н‹е сижу за первой партой, — ответил новичок.
— Что-о-о?
— Я стою за первой партой, — серьезно произнес новичок.
— Не смей грубить! Сядь! — закричал учитель. — Я тебя спрашиваю: кто тебя туда посадил?
— А я сам сюда сел!
— У нас нельзя садиться куда хочешь! Все места в классе распределяю я! — прикрикнул на него учитель. — Немедленно убирайся с этого места!
Новичок вышел из-за парты и встал в проходе.
— Клаус Фридрих Подлизанцер! — гаркнул старший преподаватель. — Какие места в классе свободны? — И взглянул на Клауса поверх очков.
Подлизанцер, первый ученик, вскочил.
— Только одно место свободно, господин старший преподаватель! — отбарабанил он. — На первой парте!
— Хорошо, — изрек старший преподаватель. — В таком случае, пусть новый ученик сядет за первую парту.
И новичок сел на прежнее место.
Старший преподаватель Стуккенкрик грозно шагнул к нему.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Робинзон, — весело смеясь, ответил новичок. Это был Субастик.
— Отставить смех! — приказал господин старший преподаватель Стуккенкрик, сердито нахмурив лоб.
— Почему? — удивился Субастик.
— Потому что здесь нельзя смеяться! — заявил старший преподаватель.
— Да что ты! Очень даже можно! — возразил Субастик. — Вот, смотри. — И он улыбнулся так широко, что рот расплылся у него до ушей.
И все ребята тоже заулыбались, а потом начали хохотать — очень уж заразительно смеялся Субастик.
— Тихо! — в ярости закричал старший преподаватель Стуккенкрик. — И не смей обращаться ко мне на «ты». В твои годы давно пора знать такие вещи!
— А как же надо к тебе обращаться? — удивился Субастик.
— Мне надо говорить «вы». Понял?
— «Вы»? «Вы» говорят, когда обращаются к большой компании людей. Разве ты компания?
— Нахал! — накинулся на него Стуккенкрик. — Смешать меня с какой-то компанией! Наглость!
— А разве компания — это плохо? — спросил Субастик.
— Да нет, ничего плохого, в сущности, нет, если только, разумеется, это не дурная компания! — решил сострить старший преподаватель. — Однако…
— Отчего же ты тогда ругаешься? — спросил Субастик.
— «Вы»! — уже не владея собой, поправил его господин Стуккенкрик.
— Мы ругаемся? — удивленно переспросил Субастик и оглянулся вокруг. — Нет, ребята не ругаются. Во всяком случае, я их не вижу…
— Кого?
— Да тех ребят, которые ругаются.
— Кто сказал, что ребята ругаются?
— Ты сказал.
