Сквозь призму грядущего
(Из сборника «НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 30»)
Научная фантастике и реальность… Серьезные критики давно уже не ломают копий, мотивируя (или снимая) противопоставление одного из этих понятий другому. Конечно же, научная фантастика, как и любая другая отрасль художественной литературы, отражает реальность, только реальность и ничто другое, кроме реальности. Более того, фантастика — в лучших своих образцах — никогда не уклонялась от постановки жизненно важных вопросов, никогда не искажала произвольно черты реальной действительности. Но писатели-фантасты используют свои, специфические художественные средства создают картины мира, подчиненные характерным этой отрасли литературы законам.
Фантастический прием дает писателю возможность создавать пограничные ситуации, позволяющие «обкатывать» социальные модели, подвергать философскому анализу пути прогресса, выявлять наиболее яркие черты человеческого характера — такого характера, который соответствовал бы представлению о всесторонне развитой личности. Этот прием как бы «опрокидывает» в будущее тенденции настоящего, делая их логику максимально понятной для читателя.
Тема детства, которую мы избрали предметом данной статьи, давно исследуется фантастами. Она не случайно занимает одно из центральных мест среди тем мировой литературы. Ведь с понятием «детство» теснейшим образом связаны проблемы воспитания, взаимоотношений старшего и младшего поколений, становления человеческой личности и в целом ответственности настоящего за будущее. Особо отметим последний аспект. Как тут не вспомнить слова К. Маркса: «…наиболее передовые рабочие вполне сознают, что будущее их класса, и, следовательно, человечества, всецело зависит от воспитания подрастающего рабочего поколения».[1]
Итак, тема детства — через связующее звено «воспитание» — неизбежно «упирается» в будущее. Понятно, что если мы хотим исследовать эту связь с помощью художественных средств, то без научной фантастики — литературы, как раз в будущее и устремленной, — нам трудно обойтись.
В реалистической прозе — в литературе «основного потока» — наиболее яркими примерами подобных исследований служат семейные хроники, саги, романы воспитания, грандиозные исторические эпопеи: «Война и мир», «Хождение по мукам», «Тихий Дон», «Сага о Форсайтах», «Будденброки», «Жан-Кристоф». И в научной фантастике, которая, к сожалению, не может похвастаться большим количеством эпических полотен, писатели посвятили теме детства, проблемам воспитания немало оригинальных и глубоких произведений, продемонстрировав далеко не исчерпанные возможности жанра.
Мы обнаруживаем попытки решения этих проблем в многочисленных рассказах о взаимоотношениях между роботами и их конструкторами. Пестрое многообразие книг о космических контактах являет нам сложный, противоречивый спектр прямых и обратных связей между «взрослыми» цивилизациями и «детскими» («детскими», разумеется, по уровню развития), А путешествия в будущее позволяют задуматься над вопросом о том, что ожидает в «завтрашнем веке» тех, кому сегодня семь, десять или двенадцать лет.
Посмотрим на понятие «детство» в развитии от частного к общему и выделим три стадии обобщения: детство как начальный период жизни индивидуума; детство как пора становления нового поколения; детство как ступень цивилизации. Понятно, что последний аспект подразумевает как минимум два плана осмысления; можно поразмышлять о том, каковы пределы «детского», то есть незрелого, периода развития человечества, а можно подумать над, казалось бы, простым постулатом «нынешние дети суть завтрашние взрослые» и измерить глубины, спрятанные под видимостью простоты. Оба плана равно интересны как предмет исследований.
Восхождение по трем ступенькам предложенной нами условной лестницы сулит немало познавательного, В примерах недостатка не будет; поле выбора в НФ литературе — огромно. Конечно, в подобных литературоведческих «путешествиях» следует оставаться в определенных методологических рамках. Будем помнить: писатели-фантасты не дают готовых рецептов, да и не ставят себе подобной задачи. Их цель — заострить внимание читателя на каком-то явлении, заставить задуматься над прочитанным.
Задуматься — следовательно, сделать выводы.
I. Ракурсы жизневидения
…вы должны иметь приличных, хорошо одетых детей, в ваши дети тоже должны иметь хорошую квартиру и детей, в их дети тоже детей и хорошие квартиры, а для чего это — черт его знает.
А. П. Чехов
Итак, первая ступенька: конкретное детство конкретного человека, конкретной личности. Чтобы эта тема обрела наглядность, писатели охотнее всего прибегают к такому приему: наделяют героя ярким талантом, или же необычными свойствами, или же обнажают детское, скрытое в каждом человеке.
В западной фантастике наиболее популярный предмет для разговора на эту тему — судьба незаурядной личности в обществе, конфликт таланта и среды. Показывая в роли непризнанного гения ребенка, «вундеркинда», некоторые писатели подчеркивают уязвимость таланта, его незащищенность в мире наживы. Прогрессивные зарубежные фантасты во многих своих произведениях убедительно показывают, что ожидает личность, недюжинные способности которой могут принести прибыль или привести к созданию какой-нибудь сверхбомбы; гений в буржуазном обществе часто оказывается под контролем алчных бизнесменов или военных.
Безудержное использование богатого воображения мечтательных подростков компанией по «производству» сладких грез (А. Азимов «Мечты — личное дело каждого»)… Стремление военно-промышленного комплекса прибрать к рукам юное математическое дарование чтобы «использовать в интересах государства… как оружие» (С. Корнблат «Гомес»). Попытки эсэсовцев выколотить из ребенка, обладающего гениальными инженерными способностями, секрет прицельной точности ракетных снарядов, чтобы применить его в конструкции «фау» (к данной теме обратился писатель из социалистической страны — речь идет о рассказе чешского фантаста Й. Несвадбы «Идиот из Ксенемюнде»). Эти и другие примеры из научной фантастики как нельзя более красноречиво убеждают что в «свободном мире» (читай: мире эксплуатации и насилия) таланту — и тем более юному, чьи взгляды на жизнь еще не устоялись, не определились, — невероятно трудно остаться самим собой, не оказаться пешкой в чьей-нибудь грязной игре.
С горечью думает персонаж рассказа «Гомес» о герое-математике: «Хулио уже не просто симпатичный паренек. Он уже военный объект». Право же, в таком мире лучше скрывать чудесные способности своего ребенка, чтобы не испортить навсегда его жизнь, чтобы не задушили талант руки нечистоплотных дельцов и политиканов.
Недаром в романе Стивена Кинга «Несущая огонь» родители девочки, наделенной способностью к пирокинезу (умение поджигать предметы силой «взгляда»), стремятся скрыть ее дар от окружающих: иначе никак не уберечь ребенка от неисчислимых бед, которые непременно обрушатся, если «паранормальные» способности вундеркинда получат огласку.
Советские писатели-фантасты в своих произведениях также нередко обращаются к теме гениальных детей. Акценты здесь, разумеется, иные. Фантастика помогает понять психологию ребенка, а это не только «работает» на дело воспитания, но и обогащает самих взрослых.
Приведем слова замечательного педагога Василия Александровича Сухомлинского: «…было бы очень хорошо, если бы в годы отрочества и ранней юности в людской душе сохранялись отдельные детские черты — непосредственность, яркая эмоциональная реакция на события и явления окружающего мира, сердечная чуткость к внутренним душевным движениям людей, с которыми приходится вместе работать, учиться, преодолевать трудности».
Казалось бы, ясные, понятные всем тезисы. Надо ли доказывать их правоту! Да, надо. Как есть «вечные проблемы», над которыми неустанно — столетиями — бьется человеческий ум, так есть и «вечные теоремы», которые необходимо доказывать снова и снова. К последним относятся и «теоремы воспитания». Их решает вся художественная литература. Но фантасты, облекая произведения в яркую, иносказательную форму, доказывают эти теоремы своими художественными средствами.
В условной стране, изображенной Павлом Амнуэлем в рассказе «Выше туч, выше гор, выше неба», тьму вековых заблуждений обитателей тесного и косного мирка символизирует густой туман, застилающий солнце и свет. Туман, превративший людей в подобие унылых мокриц, ползающих в вечном сумраке. И самое страшное: они не только не знают, но и знать не хотят, что может находиться за пределами их затуманенной «вселенной». Подняться выше гор, выше туч, выше слепоты и рутины оказывается способен только один «зрячий» — юноша Лог, разорвавший путы предрассудков и открывший новый мир.
