Как результат, в знаменитом Сирийском походе 1799 г., закончившемся под крепостью Сен-Жан д’Акр, Луи Николя не участвовал. Но только особо отличившись 25 июля 1799 г. в сухопутной битве при Абукире, когда под конец Египетской кампании шеститысячная армия Наполеона разгромила 15-тысячную турецкую армию Мустафы-паши, а небольшой резервный отряд Даву внес вклад в победу французов, Луи Николя наконец попал в поле зрения Наполеона. Он стал дивизионным генералом… во второй раз и теперь не отказался от повышения. Именно тогда Бонапарт поверил в талант угрюмого, но бесстрашного генерала. Началось восхождение Даву на Олимп полководческой славы.
Итак, хотя Египетская экспедиция закончилась провалом для Франции, она открыла новые славные имена, составившие позднее ее славу, в частности Луи Николя Даву!
...
Кстати , как известно, когда Бонапарт бежал из Египта, в узкий круг лиц, которых он взял с собой во Францию, не были включены ни Дезе, ни Даву! Придет время, и Луи Николя, человек, несомненно, самолюбивый и, как все люди подобного характера, обидчивый, даст понять тогда уже всесильному консулу Бонапарту, что тот был не прав, оставив его на произвол судьбы в египетской мышеловке. Даву все же вернется во Францию, но его не будет на поле боя в судьбоносном для Бонапарта сражении при Маренго, где консул окажется на волоске от катастрофы, и лишь своевременная помощь генерала Дезе позволит ему победить…
После отъезда Бонапарта из Египта Даву вместе с Дезе спустя некоторое время тоже бежит в Европу. Но по дороге во Францию они попадают в плен к англичанам и пару месяцев проводят в заключении. Только через какое-то время, изрядно намыкавшись (на этот раз они угодили в лапы к тунисским пиратам), два «беглых» генерала оказываются во Франции. Здесь их пути-дороги расходятся навсегда: Дезе ждет немеркнущая слава Главного Героя исторической битвы при Маренго, окончательно перевернувшей судьбы монархической старушки Европы, а Даву до поры до времени уходит в тень, чтобы потом проявить свое военное дарование в полном блеске.
Наполеон вспоминает о своем «египетском» генерале и делает ему лестное приглашение. Однако Луи Николя не торопится откликнуться. Вместо того чтобы поспешить в столицу, он едет к матери в Равьер. В Париже он появляется лишь в начале июля 1800 г. Даву был обижен на Бонапарта. Желание верой и правдой служить человеку, который бросил его как ненужную вещь, у Даву заметно поубавилось. В плену у англичан в Ливорно у Луи Николя было достаточно времени, чтобы хорошенько поразмыслить. Возможно, именно тогда Даву окончательно нарисовал для себя «портрет» Бонапарта и выработал единственно верную манеру поведения: знать себе цену. Первый консул упорствует в желании иметь при себе Даву. Он проявляет по отношению к нему подчеркнутую предупредительность. По его распоряжению в июле 1800 г. Луи Николя назначен командующим кавалерией Итальянской армии. В этом качестве Даву доводится принять участие в боевых действиях в Италии в самом конце кампании 1800 г. и отличиться в битве при Поццоло.
Со временем все для Даву начинает складываться как нельзя лучше. При физической близорукости он оказывается весьма дальновиден в политических вопросах: получая назначения на военно-административные должности, Даву начинает подражать… Бонапарту: он так же строг, даже по-армейски жёсток, а порой и жесток. Так складывается образ справедливого и сурового командира. Вполне понятно, что Наполеон увидел (ему докладывали: «Этот аристократишка д’Аву лютует и свирепствует»), что пунктуальный Даву методично наводит жесткие армейские порядки среди привыкших к вольности революционных генералов, офицеров и солдат. Каленым железом выжигает он мародерство – явление отнюдь не редкое во французской армии. В ту пору Наполеон так обустраивал на новый лад французскую армию, чтобы спустя короткое время она под его началом стремительным огненным смерчем прошлась по всей Европе. То, как четко и ясно выстраивал профессиональные отношения лысый, угрюмо-серьезный выпускник Парижской военной школы, Бонапарта полностью устроило. Пораскинув мозгами, он счел нужным приблизить к себе нелюбимого ранее аристократа. Луи Николя не только мог быть проводником идей Наполеона, но и явно годился на самостоятельные роли, а на это были способны отнюдь не все в «когорте» Бонапарта! Последний это оценил и всегда будет поручать сколь близорукому, столь и неопрятному аристократу такие задания, которые не доверит никому другому среди своей «когорты»!
Й. М. Ругендас. Конец Аустерлицкого сражения. Эстамп. Начало XIX в.
Благо Франция в ту пору не воюет, у французских военных всех рангов появилось время для обустройства семейного очага, если они еще им не обзавелись. И вот 28 ноября 1801 г. Луи Николя Даву вторично женится. Его супругой становится 18-летняя Луиза Эмме Жюли Леклерк (1782–1868) – сестра известного наполеоновского сподвижника генерала Леклерка, женатого на Полине Бонапарт, и к тому же подруга приемной дочери Наполеона Гортензии де Богарнэ и его сестры Каролины. Женитьба на этой привлекательной выпускнице парижского пансиона благородных девиц г-жи Кампан (бывшей камеристки королевы Марии Антуаннеты) произошла при весьма любопытных обстоятельствах. Ее брату Леклерку надлежало отправляться для подавления восстания Туссена-Лувертюра на остров Сан-Доминго. Однако он отказался, заявив, что, прежде чем уехать, ему следует устроить судьбу младших сестер. Одну из них, Франсуазу Шарлотту, он уже успел выдать за прославившегося в Египте дивизионного генерала Фриана (будущего подчиненного Даву). Оставалось пристроить Эмме ( фр . «любимая»), которая готова была выйти только за… лучшего из лучших! При этом кандидатура недавно разведенного красавца и храбреца Жана Ланна утонченной девице не подошла. Несмотря на громкую фамилию и родство с самим Бонапартом, она не считалась завидной невестой, поскольку была бесприданницей! Кроме того, дочь зерноторговца из Понтуаза не считали дворянкой. Если верить некоторым источникам, генерал Леклерк заикнулся перед свояком о проблемах своей сестры и услышал по-армейски жесткий ответ-команду: «Уже завтра ваша сестра будет выгодно выдана замуж! Посаженным отцом буду я! Я же позабочусь о достойном приданом! Можете отправляться в плавание! Кругом! Шагом марш!» Генерал Леклерк вышел, не произнеся ни слова: по выражению лица и безапелляционному тону патрона он понял, что возражать – себе вредить! В тот же день на прием к Бонапарту приходит Даву и сообщает, что собирается жениться на г-же… Он не успел произнести фамилию, как услышал резкое, словно команда на плацу: «На девице Леклерк! Правильный выбор, генерал!!!» Ошарашенный Луи Николя сначала не понял, что произошло, и начал мямлить о своих давних чувствах к г-же N, которая наконец-то освободилась от брачных уз, и ничто теперь не может помешать их союзу. Но Бонапарт был неумолим: « Ничто , кроме моей воли, генерал! Немедленно отправляйтесь к мадам Кампан! Там вас уже ждут! Вы будете представлены своей невесте ее братом! Генералом Леклерком! Посаженным отцом на вашей свадьбе буду я! Приданое – за мной! Проблем с церемонией бракосочетания не будет! Я распоряжусь! Кругом! Шагом марш!» Голос Бонапарта был столь повелителен, что Даву не успел ничего возразить, как в комнату вошел генерал Леклерк, и оба генерала, весьма удивленные скоростью и суровостью решения вопроса, уже вместе смиренно покатили по указанному адресу – в пансион мадам Кампан. Даву невеста не понравилась, но утонченной выпускнице г-жи де Кампан лысый, сутулый, полнеющий и очень близорукий жених-неряха, зато потомственный дворянин, якобы, напротив, пришелся по душе. Так или иначе, но свой роман с г-жой N «гражданин генерал» был вынужден оборвать и через несколько дней после знакомства с сестрой Леклерка, 9 ноября 1801 г., породниться с ним. По крайней мере, так гласит одна из наиболее распространенных версий скоропалительной женитьбы «железного маршала».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
