Водитель смотрит мимо меня. Это глупо, но я оборачиваюсь.
В углу склада стоит человек без лица.
Чёрный плащ до пола, серебряная заколка в виде розы на груди, вьющиеся волосы — какие-то пепельные, но вполне естественно выглядящие. А вместо лица — серая муть, словно сконденсированный туман. Подобные фокусы запрещены на улицах города, но у себя дома их творить можно. Вот только зачем? Хочешь быть неузнаваемым — возьми типовое лицо из комплекта «Виндоус-Хоума» или иной операционной системы. Их там до чёртиков.
А отсутствие лица вкупе с такой необычной одеждой — просто глупо.
Хоть и эффектно.
— Оставь нас, Семён, — говорит человек без лица.
Водитель кивает, разворачивается и уходит куда-то в лабиринт стеллажей. Его шаги постепенно затихают, и я отмечаю, что тут прекрасное эхо.
Возможно, чтобы нельзя было передвигаться незаметно.
— Ты — дайвер, — говорит человек без лица.
Ну конечно. Традиция этого дня — меня вновь пытаются отловить. Третий раз.
Бог троицу любит…
— Возможно. А вы, вероятно, Билл Гейтс, — отвечаю я.
Если он и улыбается, то этого не понять.
— Возможно.
Да уж. Станет хозяин «Микрософта» отлавливать дайверов по сети. Во-первых, деньги он делает более традиционными способами, во-вторых — по-русски сам не говорит. Хотя… кто знает, насколько совершенными могут быть программы-переводчики? Деревянные интонации — это издержки массовых и дешёвых программ.
— Давайте не будем валять дурака, — говорю я. — Вы решили, что я дайвер? И притащили к себе для допроса. Боюсь, вы будете разочарованы.
— Сегодня утром два хакера, один из них — несомненный дайвер, похитили в квартале «Аль-Кабар» файл с технологией производства нового лекарства, — человек без лица терпелив и педантичен. — Не знаю, сколько им было обещано за работу, но, к счастью, господин Фридрих Урман сообщил дайверу, что правильной ценой была бы сотня тысяч. Далее идут психологические допущения. Например, что дайвер избавится от горячей информации немедленно. Например, что он потребует с покупателя именно сто тысяч. Например, что он перечислит деньги на очень надёжный счёт.
Нет, этого не может быть… В банках работают профессионалы. Меня не могли проследить.
— Допустим также, что оба хакера делят полученную сумму пополам. И вот это уже становится интересным, друг мой. Трансфер денег из одного банка в другой — событие в Диптауне ежесекундное. Но вот трансфер именно пятидесяти тысяч… от частного лица частному лицу… Номера счётов остаются загадкой, но вот место, где произошёл делёж — более узнаваемо. Вы следите за моей мыслью?
Вот так. Всё очень просто.
Меня пасли от «Трёх поросят». Роман ушёл мгновенно, а вот я решил прогуляться.
На свою дурную голову.
И какого чёрта я поделился с ним поровну?
— Очень интересная история. Вот только при чём тут я?
Хоть у собеседника и нет лица, но я знаю, что он улыбается.
— Проигрывать надо достойно, господин дайвер.
Я ещё не проиграл, но он этого не знает…
— Конечно, дайвер на то и дайвер, что его невозможно поймать в виртуальности, — говорит человек без лица. — Что для вас программные барьеры? Сосредотачиваетесь — и шмыг домой… отключаться вручную.
Ага. Спасибо за совет. Тут-то меня и проследят, в момент обрыва связи…
— Через сутки, когда на моём компьютере сработает таймер безопасности, — кричу я, — ваша блестящая идея рассыплется в прах, и вы пожалеете о своей глупости! Я честный человек, я плачу налоги! Я поставлю на ноги всю полицию Диптауна!
— Возможно, хоть и очень маловероятно, — говорит человек без лица. — Что ж, если мы убедимся, что вы честный хакер, — в последних словах изрядная доля сарказма, — то никаких претензий к вам не возникнет.
— Вас поймают! — угрожаю я. — И тогда — вечная экскоммуникация!
Экскоммуникация — самая страшная угроза для любого жителя Диптауна. Трудно жить без виртуальности, если хоть раз в ней побывал.
— Думаю, этого не случится.
Человек без лица распахивает плащ жестом опытного эксгибициониста. На изнанке плаща — круглый радужный диск. Вьющаяся, мерцающая спираль в обрамлении синевы.
Вот те раз. Он сам из полиции. Как минимум — комиссар, раз имеет радужный жетон.
— Давайте, давайте… — говорю я упавшим голосом. — Знал я, что легавые — скоты, но что настолько…
— Выслушайте меня для начала.
— А что мне остаётся? — кричу я. — Что?
Выхватываю револьвер и сажу в дверь все шесть пуль. Шесть рикошетов. На стеллажах начинают взрываться и гореть коробки с софтом. Под потолком с шипением оживают форсунки противопожарной системы, и через секунду вирусы обезврежены.
— Кончайте истерику, — говорит человек без лица. Кажется, с лёгким сомнением в голосе.
Запускаю в него револьвером, тот проходит насквозь, падает у стены.
— Вас успокоить?
Голос ледяной, и ничего хорошего не предвещающий.
Сажусь на пол, хватаюсь за голову, шепчу:
— Гады… гады… козлы позорные…
— Нам плевать на твои забавы в глубине, дайвер. Воровство — это плохо, но Урману давно пора получить свой щелчок по носу.
Тихо ною, раскачиваясь из стороны в сторону.
Человек без лица игнорирует мой спектакль.
— Преступления были, есть и будут. Я не Христос, и на абсолютную праведность сам не претендую. У меня иные задачи.
— А у меня маленький и законный бизнес! Что вы хотите?
— Уже лучше. Господин дайвер, вы слышали о Заблудившемся Пойнте? Или о Боссе-Невидимке?
Вот чего не ожидал — так это древних баек. Поднимаю голову.
— Пойнт — это старое название низового пользователя компьютерной сети?
— Да. Сети «Фидонет»… была такая.
— Кажется, слышал. Это про паренька, которого убило током в момент пребывания в виртуальности? И его сознание каким-то образом осталось жить в сети?
— Да. Юноша с бледным лицом и в обгоревшей одежде, который просит встречных передать на тринадцатый московский узел, что пойнт шестьсот шестьдесят шесть заблудился… А про босса-невидимку?
— Дайте стул, — поднимаюсь с холодного бетонного пола.
— Идёмте.
Мы проходим вправо, за стеллажи с коробками программного обеспечения для «Макинтошей». Неликвид, мало кто сейчас пользуется этими компьютерами. Были люди и неандертальцы, а потом были «ИБМ» и «Эппл». Тупиковые ветви нежизнеспособны.
За стеллажами обнаруживается маленький стол с разбросанными на нём бумагами, два стула. Садимся.
— Босс-невидимка — это сказка тех же времён, — говорит человек без лица. — Босс — более старшая ступень в иерархии сети «Фидонет». Именно к нему обращались желающие стать пойнтом, приобщиться к виртуальности… впрочем, тогда виртуальности ещё не было… Легенда гласила, что порой «чайники» находили себе очень хорошего босса… который предоставлял им самые наилучшие условия — доступ в сеть в любое время, высокую скорость передачи данных, подключение к любому клубу… тогда они назывались эхоконференциями.
Я машинально киваю.
— И всё было хорошо, — кажется, человек без лица не заметил моей оплошности, — пока кто-нибудь из пойнтов не узнавал, что телефонного номера, по которому он связывается с боссом, не существует, а его самого никто и никогда не видел. После этого босс-невидимка посылал всем своим пойнтам письмо — «Зачем вы преследуете меня?» и исчезал.
— Богатый был фольклор, — соглашаюсь я. — Помню ещё про безумного модератора, и про эхоконференцию «Тут умри!».
— Я тоже начинал с сети «Фидонет», — говорит человек без лица.
Молчу.
— Господин дайвер, в отличии от Урмана я не стремлюсь выяснить вашу личность. Но… знаете, что самое забавное? И ему, и мне вы нужны для одной и той же цели.
— Отловить Заблудившегося Пойнта?
Человек без лица тихо смеётся.
— Это байка… родившаяся на стыке времён, когда «Интернет» и «Фидонет» превращались в единую виртуальность. Сейчас её уже мало кто помнит. Всего пять лет прошло — а сколько забыто?
— Ничего не забыто. Погребено под более новой информацией, но по-прежнему живо.
— Одно и то же, дайвер, суть не меняется.
— Зато сегодня родилась новая легенда.
— Какая же?
— О Человеке Без Лица.
Мой собеседник качает головой.
— Вряд ли она столь интригующая, как бледный юноша в дымящихся одеждах…
Мы оба тихо смеёмся.
— Итак, господин дайвер… Вам приходилось играть в «Лабиринт смерти»?
— Возможно.
— Вы знаете, что с ними сотрудничают два дайвера?
— Допускаю…
Даже два? Я был уверен, что «Лабиринт» обходится услугами одного спасателя…
— Я могу дать вам их адреса… сетевые, или реальные.
Ничего себе!
— Один из них украинец, другой — канадец. Первый проживает…
