металл каким-нибудь камнем или костью.
Третье — раздобыть деньги, они не бывают лишними. К сожалению, в прошлой жизни я не был бизнесменом, и не думаю, что в этой вдруг открою в себе коммерческую жилку. Однако кое-какие мысли о том, как заработать, всё-таки есть — правда, чтобы их реализовать, требовалось выполнить второй пункт плана…
В общем, с ближайшим будущим всё понятно, а дальше нужно было валить отсюда в более безопасные места, прихватив с собой старика и сестричек.
Ну а поскольку мне не хотелось ни помирать, будучи разорванным магией, ни бегать остаток жизни от инквизиции, то придётся как-то решать вопрос с печатью. Тем более, вариантов целых два: либо получить дворянство, либо стать первым простолюдином в академии магии.
Представив искривлённые рожи аристократов, которые вынуждены наблюдать, как мерзкое быдло оскверняет своим присутствием святая святых, я вдруг понял, что второй вариант мне нравится значительно больше.
Глава 4
День крестьянина начинается рано, поэтому следующим утром нас разбудили едва забрезжил рассвет. К Хольду на поклон пришла пара деревенских с просьбой вылечить захворавшую корову. Сама коровка топталась рядом, вяло пожёвывая траву, и даже мне, человеку далёкому от скотоводства, было понятно, что если животное чем-то и болеет, то этот недуг называется старостью.
Хольд, поглядев несколько мгновений на корову через покрасневший камень, подтвердил мой «диагноз» и отпустил крестьян восвояси — лекарства от старости не придумали даже в мире магии. За несложные диагностические процедуры деревенские тем не менее отдарились парой немаленьких рыбёх, которые и стали нашим завтраком.
Рыба, к слову, являлась основой здешнего рациона. Мясо крестьяне если и ели, то только по праздникам или когда это мясо уже само готовилось издохнуть под тяжестью прожитых лет. В остальное время коров использовали исключительно для получения молока, куры несли яйца, а овечки отращивали шерсть. Свиней же здешнее общество либо не знало, либо категорически отказывалось их выращивать.
— А что насчёт охоты? — спросил я у Хольда, отламывая от запечённой рыбины очередной кусок.
— В баронских лесах охота запрещена.
— И какие из здешних лесов принадлежат барону?
— Все, — коротко ответил старик. — Кроме Гиблого, само собой.
Тори сонно жевала кусочек рыбы, а Эльза внимательно слушала наш разговор.
— В Гиблом лесу много дичи, — вдруг сказал она. — Когда я ещё была маленькая, мы шли сюда через Гиблый лес и там были порксы, помнишь Тори? Они так страшно визжали…
— Конечно, помню, — сообщила Тори и отхлебнула молока. — А кто такие эти порксы?
— Опасные твари, — ответил Хольд, выразительно посмотрев на меня. — Никто из местных не рискует связываться с ними.
Что же, пусть местные не рискуют, а вот я могу попробовать. Меня не назвать профессиональным охотником, но кое-что всё-таки знаю и умею. И дело не только в том, чтобы разнообразить собственный рацион (рыба меня вполне устраивала), главное — на мясо наверняка будет хороший спрос в деревне. А спрос — это деньги. Хотя десять тысяч золотых дукатов так, конечно, не заработать.
Я быстро доел свою порцию, узнал у старика, не нужна ли ему какая-то помощь, и после отрицательного ответа вышел на улицу. Пора претворять свои планы в жизнь, и начнём, пожалуй, с пробежки и разведки.
Немного размявшись, я надел кожаные сандалии, подаренные мне Хольдом, и побежал по едва заметной тропинке, которая привела сперва к мостику через реку, а затем к деревне. Туда я заходить не стал, только осмотрел местность с пригорка.
Оказалось, что «Наречье» очень большая деревня — в сотню дворов, не меньше. Рядом общинные поля, на которых трудились крестьяне, а чуть дальше — укреплённый лагерь с земляной насыпью, деревянным частоколом и аккуратными серыми палатками. Про такое Хольд мне ничего не рассказывал…
Я ещё несколько минут наблюдал за лагерем, по которому пару десятков человек таскали какие-то мешки и брёвна. Вооружённых людей видно не было, поэтому я не стал больше тратить время и побежал на восток, в сторону Гиблого леса. В деревне мне пока делать нечего.
Как я понял, до моей цели примерно десять километров, что вполне достаточная дистанция для первой тренировки.
Я бежал, то наращивая темп, то сбавляя его, когда чувствовал, что начинаю выдыхаться. В прошлой жизни такое расстояние не стало бы для меня хоть каким-то испытанием и в пятьдесят пять, а вот Феликс Обрин в шестнадцать лет справился с трудом.
Часов у меня не было, поэтому не знаю, сколько ушло времени на эти чёртовы километры, но явно не меньше часа. Однако до цели я добрался — преодолев очередную полянку и редкий хвойный лесок, вышел на опушку, перед которой расстилалось поле, заросшее высокой травой. На другом конце поля стеной стояли огромные чёрные деревья, будто бы поблёскивающие сиреневыми искрами. Нетрудно догадаться, что это и был Гиблый лес.
Соваться туда без оружия явно не стоило, хотя слухи об опасности этого места казались мне сильно преувеличенными. Феликс ведь не только добрался до жилы ликвера, которая, по словам старика, явно не за первым деревом пряталась, но и вернулся назад, причём уже без сознания. Да и Эльза за завтраком сказала, что они шли сюда по Гиблому лесу… Не думаю, что Хольд повёл бы детей там, где очень уж опасно.
В любом случае, я туда не на прогулку собирался, а за добычей, которую не получить без оружия, снаряжения и инструментов.
Полюбовавшись с минуту на магические искорки, я приступил к занятиям. Растяжка, отжимания и подтягивания на ветке — вот практически весь перечень упражнений, которые мне сейчас доступны. Они не помогут стать мистером Олимпия, но этого и не требуется — главное, развить связки, привести мышцы в тонус и подтянуть физическую форму.
Спустя полтора часа изматывающих тренировок, у меня дрожали руки, колени и, кажется, даже волосы на голове. Нужно отдохнуть.
Я присел, оперевшись спиной на дерево, и закрыл глаза.
Давным-давно, когда обучение в управлении только начиналось, первое, что осваивали будущие диверсанты и убийцы — это технику правильного отдыха. «Усталость в голове», — любил повторять мой тогдашний наставник майор Иванов, который на самом деле, конечно, не был ни майором, ни Ивановым. Однако важности его слов это нисколько не умаляло.
Усталость — защитный механизм, с помощью которого наше тело избегает чрезмерных нагрузок. Механизм надёжный, но его можно обмануть, если знать как. Главное — не переусердствовать.
Для начала нужно освободить разум ото всех мыслей. Банальность, конечно, но что поделать — лучше этот процесс не описать.
Пустота в голове: ни образов, ни суждений, вообще ничего. Вакуум, ноль, ничто.
Следом за разумом в «небытие» погружается тело. Конечности наливаются свинцовой тяжестью, меня как будто вдавливает в землю, а сердце стучит
