него в крови постулат о том, что деньги должны работать.
По всем моим расчётам выходило, что Рон будет сходу атаковать. Я ему нужен, и он считает, что именно он ведёт игру, он лидер, у него превосходство. Я вижу, что он высокого о себе мнения. Кроме того, это такой человек, который не станет общаться с другим просто из интереса, даже если он у него есть.
Для себя я решил, что дам ему первому начать, но сам тут же перейду в атаку. То есть не в контратаку, где предполагается сначала сидеть в обороне, а сам и сразу попру на него.
Это и есть встречный бой.
После всех условностей и формальностей Рон резко перешёл в атаку:
— Виктор, что ты думаешь насчёт венчурного финансирования?
— Я ничего в этом не понимаю.
— Я тебе в прошлый раз говорил о том, какие есть примеры инвестиций в неизвестные технологические компании, в идеи, научные разработки и какие там могут быть результаты.
— Рон, я тоже тебе говорил, что знаю об этих байках.
— Это не байки.
— Хорошо. Пусть так и будет. Но это всё не для меня. Я могу инвестировать только в то, что сам понимаю. Когда понимаю, как это работает. Когда хорошо понимаю, куда несу деньги и, самое главное, за счёт чего и откуда их получаю.
— Много ты в балете понимал?
— До сих пор ничего не понимаю в балете. Но я понял, вник, разобрался в тренировочном бизнесе, то есть мне была известна модель этого бизнеса, поэтому я и вложился, рискнул.
— А как ты в ней разобрался?
— Купил! Купил готовую модель бизнеса и ничего своего не выдумывал. Потом купил набор нормативных требований к помещениям, где проводятся занятия. Заказал проект, потом всё привёл в соответствие с этими требованиями. Схематично примерно так сделал.
— И ты думаешь на этом остановиться?
— Меня пока что всё остальное и сильно заумное не сильно заботит.
— Почему?
— У меня нет таких денег, чтобы постоянно думать об инвестициях, нет таких больших денег, чтобы можно было куда-то войти.
— Что значит войти?
— Есть такие места, где есть понятие входного билета. Грубо говоря, ты приходишь и говоришь кому надо: «Я хочу». А он тебе отвечает: «Нет проблем, если у тебя есть десять миллионов долларов». К тому же эти места рискованные, но зато деньги отбиваешь быстро и прибыль очень хорошая.
— Что это за места такие?
— У тебя есть десять миллионов долларов?
— Виктор, не темни. Допустим, есть.
— Значит, допусти, что есть и места такие.
— Какие? Что ты конкретно имеешь в виду?
— Рон, мы с тобой едва знакомы, но ты же должен догадаться, что быстрые и хорошие деньги бывают там, где не всегда всё законно.
— Если что-то незаконно, значит, всё незаконно. Не темни с такими словами, как «всегда» или «не всегда».
— Ты прав. Но у меня голова об этом не болит, так как у меня нет таких свободных денег.
— А если бы были?
— Откуда? Не предвидится.
— Давай-ка, Виктор, выпьем с тобой как следует. Мне нравится наш разговор.
Мы с Роном допили остатки виски из наших бокалов, и он подозвал официанта. Я тут же ушёл в туалет — на сей раз я не планировал хмелеть.
Как только я вернулся, Рон тут же продолжил разговор.
— Виктор, я мог бы тебе одолжить немного. Мы можем вместе куда-то хорошо вложиться.
— Одолжить, вложиться. А как это будет выглядеть по технике? Как?
— Я дам тебе простую расписку. Ты возвращаешь мне деньги, а я тебе расписку о том, что ты всё вернул.
— Понятно. Нормально. Но твой интерес в чём?
— Не думай об этом. Главное, что есть твой интерес.
— Я если я тебя обману?
— Взыщу. Я найду способы.
— Но ты же военный, полковник, и наверняка эти доходы ты не показывал своему начальству.
— Виктор, это не твоё дело. Ты думаешь, я тупой или несмышлёныш? Я в состоянии сам о себе подумать.
— Рон, мой опыт мне подсказывает, что за любыми недомолвками всегда потом кроются проблемы, а то и криминал. Ты сам отлично знаешь, что к происхождению денег может быть масса вопросов у нашего государства на тему легализации и отмывания доходов разного происхождения. С уголовщиной и криминалом никогда не буду иметь дел ни за какие деньги. Если мы станем партнёрами, то между нами должна быть полная ясность.
— А ты крепкий орешек.
— Обычный. И что же, ты ведёшь с бандитами дела?
— Нет, конечно. Честно говоря, хотелось посмотреть, как ты к этому относишься.
— Тогда вопрос по технике остаётся открытым.
— Виктор, ну что ты дурака валяешь? Можно подумать, ты не знаешь, что есть офшоры и как они работают. Нормально всё сделаем. Если надо будет, то наймём юриста, специализирующегося на этих делах, и всё решим. Я в один офшор войду, ты в другой стране, потом соединим наши с тобой капиталы в третьем офшоре, в третьей стране, потом, может быть, через четвёртый войдём куда следует. И никто не докопается.
— Я об этом не думал.
— Виктор, не валяй дурака!
— И не думаю. Просто передо мной эти вопросы никогда не стояли не то что в практической плоскости, но даже в теоретической.
— Ну и отлично. Повезло тебе. Ты получил ответ по технике?
— Получил.
— Тогда рассказывай про тему инвестиций. Что там за дела?
Мы опять хорошенько отпили, но вновь бежать в туалет мне было неудобно.
— Рон, это должно быть строго между нами.
— Конечно! А ты думаешь, мне огласка наших с тобой дел нужна?! Тут ведь всё просто: если это пока только теоретические разговоры, то мне грозит увольнение из армии, как минимум серьёзнейшее взыскание и понижение. Как только получу незадекларированные деньги — уголовная ответственность с сумасшедшими сроками.
— Не боишься?
— Я больше боюсь быть бедным и больным, Виктор. Так что там за идеи такие?
— Во-первых, это инвестиции в другой стране. Не смущает?
— В какой?
— В России.
— Чёрт! Это очень рискованно.
— Рискованно. Но там отдача бывает за один — два года. Иной раз и за полгода. Прибыли огромные и чёрная наличность.
— Какие там параметры могут быть?
— Один пример. Мой бывший друг давно занимается бизнесом в России, преуспел, знает, как там вести дела. Кругом одни взятки, но он преуспевает, и ему поэтому плевать. Так вот, сейчас в Москве очень выгодно открывать большие торговые центры, их пока что очень мало. А кредиты у банков очень дорогие. Мы вкладываем, он строит, делим прибыль, потом доходы от самого бизнеса. Позже долю в этом
