— Корвин, — произнес Ганелон, — я тут поразмыслил…
Я вздохнул:
— Да?
— Насчет сына Рэндома. Учитывая, как на вас все заживает, я полагаю вполне возможным, что он мог выжить и все еще где-то бродит.
— Хотелось бы думать, что так оно и есть.
— Не слишком торопись с такими пожеланиями.
— Что ты имеешь в виду?
— Как я понял, он имел очень мало контакта с Амбером и с остальной семьей, учитывая, что вырос он в Рембе.
— Да, я тоже так думаю.
— Фактически, кроме Бенедикта и Льювиллы в Рембе, единственный, с кем он имел контакт, был тот, кто ударил его ножом.
— Блейз, Бранд или Фиона. Мне пришло в голову, что у него, вероятно, сложилось искаженное представление о семье.
— Искаженное, — допустил я, — но может быть, вполне оправданное, если я понимаю, к чему ты клонишь.
— Думаю, что понимаешь. Кажется допустимым, что он не только боится семьи, но и имеет зуб на вашу компанию.
— Такое вполне возможно.
— Не думаешь ли ты, что он мог переметнуться к врагам?
Я покачал головой:
— Нет, если он знает, что они орудия тех, кто пытался убить его.
— Но так ли это? Интересно знать… Ты говоришь, что Бранд испугался и попытался отказаться от какой-то там ихней договоренности с шайкой черной дороги. Если они так сильны, то я хотел бы знать, не могли ли Фиона и Блейз стать их орудиями? Если это так, то я могу представить себе Мартина, выискивающего что-то, что дает ему власть над ними.
— Слишком детальное построение из догадок, — возразил я.
— Враги, кажется, слишком много знают о вас.
— Верно, но у нас имелась пара предателей, которые могли много рассказать им.
— Могли ли они дать им все, что по твоим словам знала Дара?
— Это хороший довод, — признал я, — но трудно сказать.
Кроме случая с Теки, немедленно пришедшего мне на ум. Однако, я решил держать это при себе, чтобы выяснить, к чему он клонит, а не удаляться по касательной. Поэтому я сказал:
— Мартин едва ли способен рассказать им многое об Амбере.
Ганелон с минуту помолчал, а затем спросил:
— У тебя был случай проверить это дело, о котором я тебя спрашивал той ночью у твоей гробницы?
— Какое дело?
— Можно ли подслушивать с помощью Карт? — напомнил он. — Теперь, когда мы знаем, что у Мартина есть колода…
Наступила моя очередь замолчать, пока небольшое семейство минуток перешло мне слева дорогу и показывая мне язык.
— Нет, — наконец, произнес я. — У меня не было случая проверить это.
Мы проехали немалое расстояние, прежде чем он произнес:
— Корвин, той ночью, когда вы вернули Бранда…
— Да?
— Ты говоришь, что после ты проверил алиби у всех, чтобы выяснить, кто же это тебя ударил, и что любому из них было бы трудно выкинуть такой фокус в данное время.
— Да, — вымолвил я.
Он кивнул:
— Теперь ты можешь подумать об еще одном своем родственнике. У него может отсутствовать семейная ловкость лишь потому, что он молод и неопытен.
Мысленно усмехнувшись, я сделал ручкой безмолвному параду минуток, прошедших между Амбером и мной.
Глава 4
Она спросила: «Кто там?», когда я постучал, и я ей ответил:
— Корвин.
— Минутку.
Я услышал ее шаги, а затем дверь распахнулась. Виала, лишь чуть выше полутора метров ростом и очень худенькая брюнетка с изящными чертами лица и мягким голосом. На ней было надето красное платье. Ее незрячие глаза смотрели сквозь меня, напоминая мне о тьме прошлого, о боли.
— Рэндом попросил меня передать, что он немного задержится, но беспокоиться незачем.
Она посторонилась и открыла дверь настежь.
Я не хотел, но зашел. Я не собирался буквально выполнять просьбу Рэндома — рассказать ей то, что уже сказал и ничего более.
Лишь когда мы поехали каждый своей дорогой, я сообразил, что именно означала просьба Рэндома: он попросту попросил меня сообщить его жене, с которой я успел обменяться не более чем полудюжиной слов, что он отправился искать своего незаконного сына, парня, чья мать Морганта совершила самоубийство, за что Рэндом и был наказан принудительной женитьбой на Виале. Тот факт, что этот брак оказался удачным, все еще изумлял меня. У меня не было ни малейшего желания выдавать груз неприятных новостей и, заходя в комнату, я искал выход.
Я прошел мимо бюста Рэндома, установленного на высокой полке в стене слева от меня. На самом деле я миновал его прежде, чем до меня дошло, что изображен был в самом деле мой брат. На противоположной стороне комнаты я увидел ее рабочий верстак. Обернувшись, я изучил бюст.
— Я и не знал, что вы занимаетесь ваянием.
— Да?
Оглядев апартаменты, я быстро обнаружил другие образцы ее работ.
— Здорово у вас получается, — похвалил я.
— Спасибо. Не присядете ли?
Я опустился в большое кресло с высокими подлокотниками, оказавшееся более удобным, чем оно выглядело. Она уселась на низкий диван справа от меня, подобрав под себя ноги.
— Не хотите ли что-нибудь поесть или выпить?
— Нет, спасибо. Я могу задержаться лишь ненадолго. Дело в том, что Рэндом, Ганелон и я немного сбились с пути по дороге домой, а после этой задержки встретились и поговорили. В результате всего этого Рэндом и Бенедикт вынуждены были предпринять еще одно небольшое путешествие.
— Это надолго?
— Вероятно, на сутки, может, немного дольше. Если его поездка сильно затянется, он, вероятно, свяжется с кем-нибудь через Карту, и мы дадим вам знать. — Бок мой начало покалывать, и я положил туда руку, мягко массируя.
— Рэндом мне много рассказывал о вас.
Я усмехнулся.
— Вы уверены, что не хотите перекусить? Это будет нетрудно устроить.
— Он рассказал вам, что я всегда голоден?
Она рассмеялась:
— Нет. Но если вы были столь деятельны, как вы утверждаете, то я полагаю, вы не выкроили времени на еду.
— Тут вы наполовину правы. Ладно, если у вас завалялся лишний кусок хлеба, он, может, пойдет мне на пользу.
— Прекрасно! Одну минутку.
Она поднялась и вышла в соседнюю комнату. Я воспользовался случаем, чтобы от души почесать кожу вокруг раны, где внезапно возник убийственный приступ зуда. Я принял ее гостеприимство по этой причине, а частично из-за понимания, что я действительно проголодался.
Лишь немного позже до меня дошло, что она все равно не могла видеть, как я набросился на свой бок. Ее уверенные движения и лишенные колебаний манеры ослабили мое сознание ее слепоты. Хорошо. Меня порадовало, что она была способна так отлично нести свое бремя.
Я услышал, как она напевает мотив: «Баллады о бороздящих воды», песню великого торгового флота Амбера. Амбер не был знаменит своим производством, да и сельское хозяйство не было нашей сильной стороной. Но наши корабли плавали по Отражениям, курсируя между везде и всюду, торгуя всем, чем угодно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
