Некоторое время они ехали в молчании, а потом Джорджина закурила.
— Так что же случилось с Дурайдом? — спросила она.
Ройан долго молчала, а потом шлюзы красноречия раскрылись и накопившееся горе хлынуло наружу. Оставшиеся двадцать минут от Йорка до деревушки Брэндсбери она говорила не переставая. Ее мать только порой поддакивала и кивала. Когда Ройан заплакала, описывая подробности смерти и похорон Дурайда, Джорджина погладила дочь по руке.
Перед тем как они подъехали к дому матери, слова иссякли. Ройан успела выплакаться и снова стала спокойной и разумной. Они пообедали продуктами, которые Джорджина приготовила заранее и оставила на плите. Ройан и забыла, когда в последний раз ела пирог с почками.
— И что ты собираешься делать? — спросила Джорджина, наливая остатки пива «Гиннесс» в собственный стакан.
— Честно говоря, не знаю. — Произнеся эти слова, Ройан горестно задумалась, почему люди так часто употребляют это выражение перед тем, как соврать. — Я взяла шестимесячный отпуск, а профессор Диксон дал возможность прочитать в университете лекцию. Пока дела обстоят так.
— Ну что же, — проговорила Джорджина, поднимаясь. — В твоей постели есть грелка, а комната принадлежит тебе на столько, на сколько захочешь.
Подобное заявление из ее уст можно было считать декларацией пылкой материнской любви.
Следующие несколько дней Ройан занималась подготовкой конспекта лекции и соответствующих слайдов, а каждый вечер отправлялась на долгие прогулки с матерью и ее верным Магом.
— Ты знаешь «Куэнтон-Парк»? — спросила она как-то раз Джорджину.
— Да, и неплохо, — с энтузиазмом отозвалась та. — Мы с Магом подрабатываем там четыре или пять раз в охотничий сезон. Первоклассная охота. Там водятся лучшие фазаны и вальдшнепы в Йоркшире. Самый знаменитый гон называется «Высокие лиственницы». Птицы летят так высоко, что даже меткие стрелки промахиваются.
— А с владельцем, сэром Николасом Куэнтон-Харпером, ты не знакома? — продолжала расспрашивать Ройан.
— Видела на охоте. Но не знакома. Стреляет классно, — отозвалась Джорджина. — Знавала я его папашу в старые добрые дни, до того как вышла замуж за твоего отца. — Она столь озорно улыбнулась, что Ройан пришла в изумление. — Он отлично танцевал, и мы сплясали с ним джигу-другую. И не только на площадке.
— Мама, ты просто ужасна! — рассмеялась Ройан.
— Было дело, — с готовностью согласилась Джорджина. — Но теперь не часто случай выпадает.
— А когда вы с Магом снова собираетесь в «Куэнтон-Парк»?
— Через пару недель.
— Можно мне с тобой?
— Разумеется. Владелец будет рад еще одному загонщику. Двадцать фунтов и ленч с бутылкой пива на день. — Она остановилась и вопросительно посмотрела на дочь: — А зачем тебе?
— Говорят, в поместье есть частный музей. И там знаменитая на весь мир коллекция египетских древностей. Хотелось бы посмотреть.
— К сожалению, он закрыт для публики. Только по приглашениям. Сэр Николас — странный тип. Замкнутый и все в таком духе.
— А ты не можешь добыть для меня приглашение? — спросила Ройан.
Джорджина покачала головой.
— Почему бы тебе не обратиться к профессору Диксону? Он часто стреляет в «Куэнтон-Парке». Они с Харпером старые друзья.
Профессор Диксон был готов к встрече с бывшей студенткой только через десять дней. Ройан одолжила у матери «лендровер» и поехала в Лидс. Профессор заключил ее в медвежьи объятия и провел в кабинет пить чай.
Ройан окунулась в ностальгические воспоминания о студенческих днях, проведенных в этой комнате, набитой книгами, бумагами и древними творениями рук человеческих. Ройан рассказала своему старому преподавателю об убийстве Дурайда, и тот пришел в ужас. Не желая его расстраивать, она быстро сменила тему и перешла к подготовленным слайдам. Профессор был явно восхищен тем, что ему показали.
Завести разговор о музее «Куэнтон-Парка» удалось только перед уходом, но профессор не стал уходить от него.
— Странно, что вы так и не посетили музей, пока были студенткой. Впечатляющая коллекция. Семья собирала раритеты более ста лет. Кстати сказать, я поеду на охоту в поместье в следующий четверг и поговорю с Николасом. Правда, сейчас бедняге может оказаться не до этого. В прошлом году он пережил глубокую личную трагедию — потерял жену и двух дочек в автокатастрофе на шоссе М-1. — Диксон покачал головой. — Ужасная история. Николас был за рулем. Думаю, он все еще винит себя.
Профессор направился к «лендроверу».
— Значит, мы ждем вас двадцать третьего, — сказал он на прощание. — Думается, вы соберете аудиторию не меньше сотни человек, ко мне даже обращался корреспондент из «Йоркшир пост». Они прослышали про лекции и хотят взять интервью. Очень удачно для нашего отдела. Разумеется, если согласитесь. Не могли бы вы прийти часа на два пораньше, чтобы успеть поговорить с ними?
— Возможно, я встречусь с вами еще до двадцать третьего, — проговорила Ройан. — Мама и ее пес будут загонщиками в «Куэнтон-Парке» в четверг. Она решила прихватить меня с собой.
— Тогда я постараюсь вас углядеть, — пообещал профессор, помахал на прощание и ушел.
Дул холодный северный ветер. Тяжелые серо-синие тучи так низко нависали над землей, что касались вершин холмов.
Ройан укуталась в три слоя одежды под старой зеленой курткой, которую ей одолжила Джорджина, но, поднимаясь на вершину холма, где собирались загонщики, все же замерзла. Да, ее кровь стала жиже за время жизни в долине Нила. Двух пар толстых шерстяных носков не хватило, чтобы защитить пальцы от холода — они совсем онемели.
Обычно во время охоты Джорджину ставили за линию огня, чтобы они с Магом подбирали подбитых птиц. Но на завершающий гон главный егерь поставил ее вместе с загонщиками.
Напоследок осталось самое лучшее — «Высокие лиственницы». Требовались все женщины и мужчины до одного, чтобы выгнать фазанов из укрытий на вершинах холмов и вынудить лететь над долиной, где охотники поджидали неосторожных птиц.
Ройан казался странным такой подход — сначала фазанов выращивают, а потом, когда те взрослеют, тратят столько усилий, чтобы их было как можно труднее добыть. Но Джорджина объяснила ей, что чем выше летят птицы, тем сложнее в них попасть. А это больше всего нравится охотникам, и они готовы платить огромные деньги за возможность подстрелить дичь.
— Ты не поверишь, сколько платят за день охоты, — сообщила Джорджина. — Сегодняшний день принесет поместью почти четырнадцать тысяч фунтов. В этом сезоне стреляют десять дней. Подсчитай и поймешь, что из этого складывается основной доход поместья. Не говоря уже об удовольствии от загона птиц и работы с собаками, мы, местные, имеем весьма приятную возможность подзаработать.
