Лаз вел в небольшую пещеру.
Стараясь ступать как можно осторожнее, Мартин подкрался ближе. Вход в пещеру был очень узким – таким, что взрослый человек едва мог в него протиснуться, зато сама пещера оказалась достаточно просторной, хотя не слишком глубокой. Скорее это было просто небольшое, уютное углубление под скалой.
Лисица прижалась к дальней стене пещеры. Она тяжело дышала, но не двигалась с места: вероятно, ей казалось, что в полутьме враг не сможет ее разглядеть, но Мартин увидел ее почти сразу. Выпущенный им в яблоневом саду заряд дроби попал лисице в бок, вырвав изрядный кусок меха. Теперь там виднелась кровавая рана величиной с пол-ладони; кровью пахло и в пещере, и Мартин с удовольствием втянул носом этот густой, медный запах.
Лисица искоса наблюдала за ним и, дрожа всем телом, ожидала, что он предпримет.
Мартин поднял ружье и, направив его на зверя, тщательно прицелился. Он метил в голову, не желая еще больше испортить шкурку.
Грянул выстрел – и лисица замертво упала на каменный пол.
Прислонив ружье к скале, Мартин опустился на четвереньки и стал протискиваться в пещеру, чтобы забрать добычу.
* * *
– Где Герти?! Ты ее не видел? – выкрикнула Сара, когда Мартин вышел из хлева. Он только что снял с лисицы шкуру и прибил гвоздями к стене, чтобы она просохла. Мартин очень старался сделать все как следует, и все же подрезал мездру в нескольких местах – слава Богу, обошлось без сквозных дырок! Сара справилась бы с этой работой гораздо быстрее и аккуратнее, но он по-прежнему хотел сделать ей сюрприз.
После полутьмы хлева свежевыпавший снег едва не ослепил его, поэтому, прежде чем ответить на вопрос, Мартин несколько раз моргнул.
– Ее здесь нет, – сказал он наконец и вздохнул. Мартин устал, продрог до костей, и теперь ему не терпелось оказаться за столом в теплой кухне. Да, он прикончил лисицу, но вместо ожидаемой гордости и удовлетворения им неожиданно овладело какое-то странное беспокойство. Возможно, дело было в том, что финал его утренней охоты слишком напоминал обыкновенное убийство – убийство напуганного, загнанного в угол зверя. Запертая в пещере лиса ничего не могла сделать, и это казалось ему… нечестным.
Только потом Мартин обратил внимание на выражение лица Сары. Она была бледна и напугана, в глазах плескалась подступающая паника. Несмотря на холод, она даже не надела куртку, и сейчас крупно дрожала в тонкой кофте, наброшенной поверх домашнего платья. Крупные хлопья снега ложились ей на плечи и застревали в волосах, но Сара этого не замечала.
– Где ты был? – Она окинула взглядом его ссутулившуюся фигуру, промокшие башмаки и свежие пятна крови на коленях и по́лах куртки. – Где ты был, Мартин?!
– Лиса вернулась, – пояснил он. – Она задушила трех наших несушек. К счастью, мне удалось выследить ее и убить… – Произнося эти слова, Мартин с гордостью выпрямился. Посмотри, словно хотел он сказать, я еще на что-то способен, не так ли. Я защитил то, что принадлежит нам, нашей семье. Разве я не молодец, а?..
– Я принес лисицу домой и освежевал, – добавил он. – Из шкуры получится отличная теплая шапка для нашей Герти.
Сара вскинула руку и с неожиданной силой вцепилась в рукав его куртки.
– Значит, Герти не с тобой?
– Разумеется, нет, – покачал головой Мартин. – Когда я уходил, вы обе были еще в постели, – нетерпеливо добавил он. Ему хотелось поскорее переодеться в сухое, позавтракать и выпить чашку горячего кофе, поэтому стремление жены постоянно держать Герти в поле зрения раздражало его больше обычного.
– Я думал, что она с тобой, – добавил он.
– Герти убежала, когда увидела в окно, что ты вышел во двор. Она хотела помочь тебе собрать яйца и… – Сара неожиданно всхлипнула. – Накинула пальто – и была такова. Ты ее правда не видел?
Мартин покачал головой.
– Нет.
– Но ведь это было несколько часов назад!.. – Сара бросила испуганный взгляд в сторону заснеженного поля, но там никого не было. Снег и поднявшийся сильный ветер давно уничтожили все утренние следы.
Мартин тоже посмотрел в сторону поля, потом обвел взглядом пустой двор. Только сейчас он встревожился.
Даже более искусный следопыт, чем он, не мог бы сказать, куда направилась девочка.
Мартин12 января 1908 г.Они обыскивали поля и лес на протяжении еще нескольких часов. Ближе к вечеру снегопад прекратился, но холод с каждым часом усиливался. Снег был сухим, сыпучим, и ветер намета́л сугроб за сугробом, отчего и двор, и поля стали похожи на волнующееся море, в одно мгновение схваченное жестоким морозом в лед.
Сколько времени может прожить ребенок, оказавшись в такую погоду под открытым небом? Мартин старался не думать об этом, сосредоточившись на том, чтобы шагать вперед, время от времени выкрикивая имя дочери. Он не ел весь день, только заскочил в дом, чтобы выпить кружку воды, и теперь голод немилосердно терзал его внутренности, а отчаяние, словно ледяными тисками, сжимало сердце. В довершение всего, у него нещадно разболелась голова, и он почти потерял способность мыслить разумно и логично. Теперь все его силы уходили на то, чтобы держать под контролем панику, грозившую захлестнуть его с головой, как волна захлестывает обессилевшего пловца. Мартина поддерживало лишь сознание того, что ради Сары он обязан сохранять хотя бы видимость спокойствия, ибо только так он мог убедить ее в том, что все закончится хорошо. Сам Мартин, однако, в это уже почти не верил, и только надежда толкала его все дальше и дальше через заснеженные поля и лес.
Сара с ним не пошла. Она старалась не отходить слишком далеко от дома на случай, если Герти вдруг вернется. Мартин слышал, как она зовет дочь, и даже когда он перевалил за холмы, ветер время от времени доносил до него ее исполненные отчаяния крики. «Герти! Герти! Герти!» – Бесконечное повторение имени девочки накладывалось на завывания и свист ветра, так что в конце концов Мартину начало слышаться издевательское «Хрен тебе! Хрен тебе!». К счастью, вскоре и эти слова превратились в абракадабру, в бессмысленный набор звуков, однако он продолжал инстинктивно напрягать слух, пытаясь вычленить имя дочери в доносящихся до него криках. От этого у него еще сильнее разболелась голова. Искалеченная нога тоже пульсировала болью, и Мартин боялся, что она попросту откажется ему служить. И то сказать – если считать с утра, то он прошел, наверное, уже несколько десятков миль, и теперь переставлял обутые в снегоступы ноги чисто машинально. Увы, никаких следов Герти Мартин так и не обнаружил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
