и устрашающе.
Мужчина коснулся моей щеки пальцем, пуская по коже маленькие заряженные электричеством иголочки, и полушепотом произнёс:
— Смотрю, ты повзрослела. Дерзить стала. Вот только, — он накрутил на палец локон моих волос и, как-то хитро усмехнувшись, продолжил. — Не с тем ты себя так ведешь, — он был так близко, что я терялась в пространстве. Не существовало ничего кроме него. Прокрутив в памяти его слова пять лет назад, я набрала побольше воздуха в легкие и, отступив на шаг назад, гордо вскинула голову и произнесла:
— Егор Николаевич, мне кажется, Вы слишком высокого о себе самомнения, — Господи, как же тяжело говорить это ему, но я уже не та глупая девчонка, которая заглядывала ему в глаза и ловила каждое его слово. — Я не хочу работать с Вами! Вы мне противны! — какая же откровенная ложь. Я заметила мелькнувшую тень сомнения в его глазах. Я ведь училась быть равнодушной, что происходит с моим разумом рядом с ним, раз я готова забыть всё плохое и вновь вслушиваться в каждую его фразу.
Нестеров задумчиво опустил взгляд вниз, а затем резко устремил его на меня.
— Сомневаешься в моих силах? Противен? Хм… Уверена? — он двинулся в мою сторону, заставляя податься назад. Взгляд хищника и злорадная усмешка пробирали до мелкой дрожи. Боже неужто я сейчас окажусь в ловушке, прямо как во всех драматических сериалах. Но вот только мы не в кино, и Нестеров не мой главный герой. Я сместилась в сторону, но была резко остановлена за запястье. Егор прислонил меня к прохладной стене и навалился на меня всем телом, прямо как пять лет назад, в его спальне.
Сердце зашлось в бешенном ритме, а дыхание стало сбиваться. Не так близко, прошу. Я не могу противостоять.
В нос ударил приятный запах кедра, с незначительными нотками мандарина, от которых хотелось сойти с ума, а ещё больше завернуться в теплый плед и выпить чашечку какао под какой-нибудь весёлый фильм в обнимку с этим сильным и притягательным мужчиной. Почему он так действует на меня, успокаиваеще и блаженно. Так не должно быть, он ужасен.
Егор смотрел мне прямо в глаза, будто пытаясь залезть ко мне в мозг. Он приблизился и, почти касаясь моих губ, прошептал:
— Я могу подчинить тебя себе, если захочу, и ты будешь считать, что самолично на всё согласилась, — горячо. Его дыхание обжигало мои губы. Почему он себя так ведёт, и что это за приятное тепло в моём теле. — Я долго тебя ждал, мышонок.
— Прекрати….прекратите, — я старалась быть сильной, как могла. Но такая близость, и мужчина, которому принадлежит моё сердце, ломал все мои преграды.
Нестеров резко отступил, давая мне вдохнуть воздух полной грудью и сконцентрироваться.
— Ты такая же, как и раньше. Даже запах карамели, всё ещё с тобой, — его победная улыбка и надменный взгляд бесили. Но вместо того, чтобы высказать ему что-нибудь, я боролась с желанием прижаться к нему. Он что, помнит мои духи? Для меня было это новостью, от которой я едва не поплыла.
— Можете сколько угодно использовать ваши вот эти штучки, — я негодующе всплеснула руками. — Но ноги моей не будет в этой компании. Я вам не принадлежу и даже не оформлена. Уйду и дело с концом.
Нестеров отошёл к своему столу, опираясь на него своей сексуальной задницей. Боже, вновь я думаю не о том.
Посчитав, что он успокоился и открыл мне путь, чтобы покинуть этот чертов кабинет, я быстро ринулась к двери, под враждебно-холодным взглядом Егора. А спиной ощущала леденящую ненависть.
— Думаешь, я пошутил, когда сказал, что ты — это расплата за необдуманные действия твоей сестрёнки? — спокойный рокочущий голос мужчины не дал открыть дверь и покинуть кабинет.
— Что она сделала, что вы теперь пристали ко мне? — нетерпеливость так и вырывалась наружу. Пусть сразу говорит всё, как есть.
— Пусть она тебе и расскажет, — хитрый прищур и бездушный голос.
— Я же должна знать, за что расплачиваюсь, — недовольно и резко выпалила я, наблюдая за умиротворенной реакцией Нестерова.
— Ну если твоей гадкой сестричке совести хватит, сама расскажет.
— Но она же нравилась Вам, — на «ты» с ним совсем не хотелось переходить. Во-первых, он директор, а во-вторых, так я строю себе грань, которую нельзя нарушать.
— Твоя сестра? — насмешливо спросил он. — Я уважал её, как твою старшую сестру. Но она опустилась в моих глазах на самое дно, и теперь явно не выплывет.
Он брезгливо скривился. Я не понимала. Что могло произойти почти сразу после моего отъезда. Почему сестра ничего не говорила.
— С чего ради я должна расплачиваться за неё? — главный вопрос, который интересовал меня ещё с самого начала нашего разговора.
— Потому что я так хочу, — резкая грубая фраза из уст Нестерова звучала, как приговор.
— Я не буду. И вы ничего не сделаете! До свидания, — Я уже повернула ручку двери, чтобы выйти, как за моей спиной раздался плавящий всю решительность серьезный баритон.
— Ты уже принадлежишь мне, — этот голос, который когда-то снился мне ночами, сейчас грубо и бескомпромиссно решал мою судьбу. Да что за чёрт! Я что не имею своего мнения. Кто он такой, чтобы решать за меня!
— Я не вещь, — стараюсь быть уверенной и противостоять монстру, который лишь насмешливо улыбается. Но даже от такой улыбки сердце заходится в бешеном ритме. Хотелось ударить себя в грудь, чтобы глупое сердцебиение прекратило набирать обороты. Я всё равно так просто не сдамся.
— Ты же не хочешь, чтобы дорогие тебе люди страдали? Сестра, её муж, близкая подруга? — ему хватило взглянуть лишь раз, что у меня внутри всё похолодело. — Ты будешь делать всё, что я прикажу. Ты теперь только в моей власти.
— Вы мне угрожаете?
— Я всего лишь озвучиваю условия. Выбор делаешь ты сама, — он коварно усмехнулся. — Я ведь ни к чему не принуждаю.
Такой спокойный и непробиваемый, что хотелось взять и стереть его эту уверенность и плескающуюся победу в глазах.
Глава 9. Егор
Я знал, что эта мышка не сможет сделать выбор, который меня бы не устроил. Стоит здесь вся такая потерянная, будто не она пять лет назад пускала слюни на меня. Интересно, сколько было у неё мужиков с тех пор.
Строит из себя независимую. Сука, как же хочется её подчинить себе, а лучше прямо сейчас вставить ей по самые гланды, чтобы вспомнила, кому принадлежит. Но её запуганный взгляд и сущая растерянность разжалобили меня, поэтому я решил предложить другой вариант. Пусть благодарит
