— Точ-чно, — отозвалась сзади Кэрол Лоутон, подтвердив мои наблюдения. Хозяйка дома и вправду изрядно поддала. Покачнувшись, она чуть не свалилась с крыльца на гравий. — Он, блин, у нас гений г-гребаный, fuck его мать… Самый молодой гений будет в Масс… Массачус-ском…. Техноло-гогическом. Ты, блин, Тайлер, не разбей его. Он у нас хрупкий, хрустальный.
И-Ди, не спуская с меня глаз, проронил:
— Иди приляг, Кэрол. Отдохни. Тайлер, мы с тобой друг друга поняли?
— Да, сэр! — соврал я, не задумываясь.
По чести, я бы не сказал, что я его понял. Но кое в чем из сказанного меня не надо было убеждать, я и сам это видел. Да, Джейсон не такой, как другие. Да, я должен следить за ним, это моя работа.
Местное время Земли
«Спин». Правду о нем я впервые узнал через пять лет после Затмения, холодной зимней ночью, во время санного пикничка. Узнал, естественно, от Джейсона.
Вечер начался с обжираловки у Лоутонов. Джейсон прибыл из университета на рождественские каникулы, что воспринималось как событие неординарное, несмотря на «семейный» характер ужина. Меня пригласили, конечно, по настоянию Джейсона и, вероятнее всего, преодолев сопротивление И-Ди.
— Жаль, что твою маму не удалось пригласить, — шепнула Диана, открыв мне дверь. — Я попыталась, но И-Ди такой зануда… — Она пожала плечами.
— Ничего страшного, — заверил я ее; сказал, что Джейсон уже к нам заходил и с матерью моей пообщался, что она лежит в постели — с чего-то разболелась голова. А на И-Ди жаловаться я и права не имел: в прошлом месяце он предложил мне стипендию для медицинского колледжа, если я получу туда допуск. «Потому что твоему отцу это бы поправилось», — так он выразился. Жест эмоционально фальшивый, но, бесспорно, щедрый. И я, разумеется, не волен выбирать.
Маркус Дюпре, мой отец, был ближайшим (некоторые говорили — единственным) другом И-Ди Лоутона в прежние времена, в Сакраменто, когда они проталкивали свои аэростаты в метеослужбу, предлагали их пограничным патрулям. Я плохо его помнил, а рассказы матери еще больше размывали воспоминания. Зато никогда не забуду стук в дверь в тот вечер, когда он погиб. Он был единственным отпрыском весьма энергичной, но не слишком успешной франко-канадской семьи, проживавшей в Мэйне и гордившейся успехами сына-инженера. Человеком он был талантливым, но с деньгами обращаться не умел, в результате чего и прогорел, неосторожно играя на бирже. Мать осталась с ипотекой на шее, и вынести эту финансовую ношу ей оказалось не по силам.
Переселившись на восток, Кэрол и И-Ди наняли мать домоправительницей, можно считать, что в память о погибшем друге. Стоило ли обращать особое внимание на то, что И-Ди не упускал случая напомнить ей о своем благодеянии? Что он рассматривал ее как предмет домашнего обихода? Что он сконструировал своеобразную кастовую систему, в которой семья Дюпре рассматривалась явно второсортной? Как знать… «Щедрость любого рода — зверь в природе редкий», — любила повторять моя матушка. Может быть, я преувеличиваю, а то и просто вообразил, что И-Ди рассматривает меня как портновский метр, которым можно измерить неординарность его сына, как спарринг-партнера, необходимого для тренировки его гениального наследника.
Во всяком случае, на моих отношениях с Джейсоном эти родительские соображения никак не сказывались.
Диана и Кэрол уже сидели за столом, когда я занял свое место. Кэрол оказалась трезвой — или, во всяком случае, казалась трезвой. Свою медицинскую практику она оставила и из дому отлучалась редко, дабы не оказаться задержанной за управление транспортным средством в нетрезвом состоянии.
— А, Тайлер… Привет, Тайлер, — улыбнулась она мне и приветственно сделала ручкой.
Через минуту-другую в столовую спустились Джейсон и его отец. Они хмурились, бросали друг на друга взгляды из-под насупленных бровей.
Как чаще всего у Лоутонов и бывает, трапеза прошла в сердечной, но напряженной обстановке. «Еще горошку?» да «ля-ля-ля» о природе, моде и погоде. Кэрол витала где-то в эмпиреях; непривычно молчаливый И-Ди позабыл о своих обычных прописных истинах и директивах. Диана и Джейсон по обыкновению обменивались уколами, поддерживая «атмосферу», но между отцом и сыном явно пробежала черная кошка. Обсуждать случившееся они, однако, не собирались, по крайней мере за столом. Джейс настолько изменился, что я опасался, не болен ли он. Он пристально всматривался в содержимое своей тарелки, не прикасаясь к нему, как кот, несущий вахту у мышиной норы. Когда ужин подошел к концу, Джейсон, очевидно, намеревался извиниться и удалиться, но И-Ди опередил его:
— Нечего, нечего… Отвлекись, развейся. На пользу пойдет.
От чего следовало отвлечься Джейсону?
Мы уселись в машину Дианы, непритязательную «хонду», жанра «мои первые колеса» — так определяла свой первый мотор Диана. Я устроился на заднем сиденье, за Дианой. По-прежнему мрачный Джейс втиснулся на пассажирское место рядом с сестрой, воткнув колени в бардачок.
— Что он над тобой изобразил? — спросила его Диана. — По попе надавал?
— Не заметил.
— Судя по твоему виду…
— Ну, извини.
Небо оставалось привычно черным, фары метались по заснеженным лужайкам, пересчитывали стволы оголенных деревьев. Диана свернула к северу. Три дня назад после рекордного снегопада ударил мороз, сковавший снежную массу коркой. Снегоочистительная техника не справлялась с уборкой. Встречные машины осторожно нащупывали путь.
— Что стряслось? — напирала Диана. — Что-то серьезное?
Джейсон пожал плечами.
— Война? Чума? Голод?
Он снова пожал плечами и поднял воротник куртки.
* * *
Когда мы приехали, поведение его не изменилось. Сборище оказалось немноголюдным и довольно-таки замкнутым. Присутствовали бывшие одноклассники и знакомые Джейсона и Дианы по «Райс-академи». Место сбора — дом выпускника «Райс», вернувшегося на каникулы из какого-то колледжа «Лиги Плюща». Родители его постарались выдержать тематическое единство мероприятия: мини-сандвичи, горячее какао, катание на санях с неопасного пологого склона сразу за домом. Но большинство присутствующих, угрюмые прыщавые приготовишки разных престижных университетов, чуть не с пеленок освоили склоны Церматта и Гстаада и горели мрачным огнем в предвкушении момента, когда можно будет вырваться из лап всяких родителей и надзирателей, чтобы более или менее конспиративно надраться сверх кондиции. Снаружи, под гирляндами, из рук в руки переходили бутылки с пестрыми этикетками; в подвале некто по имени Брент бойко продавал граммульками экстази.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
