На миг даже показалось, что Итачи совсем рядом.
— Довольно вкусно, — сказал Саске, вытаскивая меня из странного состояния почти осязаемых воспоминаний.
— Что? Да… Спасибо, — я вернулся к плите, доливая масла на сковороду. — Давай всё доделаем, а потом поедим нормально. Первые это чтобы на соль попробовать и немного утолить голод.
Интересно, как там онии-сан? Больше, чем полтора месяца, прошло с того момента, как Итачи обменяли на Саске. Я очнулся после той операции восьмого февраля, а сейчас на дворе уже двадцать пятое марта. Дата была смутно знакомой.
— Слушай, Саске, а ты помнишь, когда у Сакуры день рождения? Вроде где-то в конце этого месяца? Она мне говорила, но я забыл… — спросил я.
— Я должен знать, когда у неё день рождения? — удивился Саске. — С чего бы?
— Вы же вроде в одной команде были, — пожал я плечами, вытаскивая очередную партию чебуреков. — Вот у Наруто десятого числа десятого месяца, это я хорошо помню. У тебя летом, двадцать пятого числа седьмого месяца, кажется?
— Двадцать третьего, — поправил меня Саске.
— У меня в досье записано двадцать шестого числа шестого месяца день рождения, — поделился я. — Но Сакура точно в конце этого месяца родилась. Вишня как раз цветёт, не зря же её так назвали. Надо у Наруто спросить, он, наверное, точно знает.
— И зачем тебе знать её день рождения? — хмыкнул Саске.
— Я думал, что ты всё же хочешь выяснить про свой клан, — ответил я. — А день рождения это неплохой повод к ней подкатить.
— Так… Итачи ничего тебе не говорил? — удивился Саске.
— Ну ты даёшь, — вздохнул я, забирая очередной сырой пирог и выкладывая на шипящую сковороду. — Ну с чего бы ему об этом со мной говорить? Мы познакомились гораздо позже. Тема для онии-сана была неприятной и болезненной, он переживал. Думаешь, я стал его расспрашивать и давить на больную мозоль, чтобы удовлетворить любопытство? Извини, конечно, но мне вообще-то всё равно на клан Учиха. Я никого из них не знал. Мой, так сказать, отец по документам, которые раздобыла Сакура, умер до этой самой резни. Ещё на Третьей мировой. Я вообще сомневаюсь, что если бы они выжили, то рады были видеть такого как я. Типа не совсем Учиха, зачатого где-то непойми где и непойми с кем, зато с неучтённым шаринганом. Онии-сан был добр ко мне. Он меня учил. А ещё сильно переживал о своём младшем брате, на которого мне посчастливилось быть похожим. Мне иногда казалось, что Итачи… ну как это сказать, типа компенсирует.
Саске моргнул. Он вообще стал похож на взъерошенного совёнка: лохматый и круглоглазый.
— Что ты имеешь в виду? И почему «посчастливилось»?
— А, ну да, ты же не знаешь всей моей истории, — вспомнил я. — Всё, последняя сковорода! Пошли есть.
* * *
Чебуреков мы умяли каждый штук по десять и ещё несколько осталось. У меня даже живот распёрло, но вкусно было очень.
— Эти мясные пироги мы с Итачи вместе придумали, — задумчиво выдал полуправду я. — Такие типа «шинобигёза», чтобы сразу много, вкусно и сытно. И с собой можно взять… Правда, на миссию взять не получится, больно вкусно пахнут, сразу на тебя все сбегутся и без особых сенсорных способностей.
Саске хмыкнул и чуть улыбнулся уголком губ. Прогресс прямо.
— Онии-сан очень умный. И он очень… рациональный. Настоящий шиноби, — продолжил я, закрепляя успех. — Когда он меня выловил в моей деревне Травы после той миссии с псевдоджинчуурики, у него была информация, которая могла бы очень помочь Конохе. Плюс он узнал, что на нашу деревню «Акацуки» планируют нападение. И не просто нападение, а тотальное уничтожение. В общем, появился план возвращения. Я связался с Шикамару, он уже доложил Хокаге, и Итачи разрешили вернуться, чтобы стать типа «козырной картой» в этой игре. Я не знаю, как много ты знаешь про «Акацуки», это, наверное, к Шикамару больше, он у нас советник Хокаге.
— И что, он просто взял и вернулся? — прищурился Саске.
— А?.. Нет, конечно, — захихикал я. — Когда эти два гения спелись, это был тот ещё цирк. Итачи прибыл в Коноху под видом моей матери.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Саске вытаращился на меня, и я кивнул.
— Ага. Неожиданно, верно? Как действующий шиноби Конохи, я мог переправить своих родных в нашу деревню или близлежащее поселение. Не знаю, в курсе ли ты, но для вчерашнего крестьянина это настоящий счастливый билет. С одной стороны, кому мы в своей деревеньке нужны, но постоянно кто-то нападал. Ладно у нас ещё чудо-поле рядом с деревней было, на котором все прятались от излишне ретивых шиноби…
— И ты пожертвовал своей матерью, чтобы привести в деревню Итачи? — с ноткой презрения спросил Саске.
— Видишь ли, — я заставил себя расслабиться, и не показать, что его слова меня задели, — моя мать больна… Сакура пыталась ей помочь, но такое не лечится. Физически моя мать здорова, но вот умственно — нет… Но о ней в деревне заботятся, её уважают и ценят, она хорошо вышивает, — я коснулся своего мона. — Её кормят, дают работу, здороваются, она всех там узнаёт, имеет подруг и друзей. Она помнит всех, кто живёт в деревне давно, а новых людей путает со своими знакомыми. Например, Шикамару, который проверял меня как раз перед экзаменами на чуунина, спутала со мной, а Итачи считала моим отцом…
— Извини, — пробормотал Саске, поёрзав на диване.
— Возможно, я всё равно бы привёл её в деревню, — продолжил я, — вот только у неё нестабильная чакра и любой стресс может привести к агрессии или истерике. Сакура отсоветовала, да и староста, нормальный мужик, он тоже меня отговорил, сказал, что только хуже сделаю, если у неё всё станет новым, да и следить за ней не смогу из-за работы шиноби. А Итачи, когда очнулся, сказал, что моя мать из клана Сенджу, возможно даже, бывшая шиноби, но с ней что-то случилось или была какая-то техника, которая свела её с ума.
— Когда очнулся? — переспросил Саске, вопросительно вздёрнув бровь.
— Да… Представляешь, моя мать его чуть не убила, когда он меня схватил и хотел силой шарингана узнать подробности нашей миссии, и что мы знаем про «Акацуки».
Саске издал странный звук.
— Ага, я тоже офигел, если честно. Не знал, что она так может. Это было огромное полено, которым она пристукнула Итачи. Был бы он не шиноби, то мокрого бы места не осталось. А так очнулся часов через восемь… только шишка на башке размером с ещё одну голову.
Внезапно Саске засмеялся. Он смеялся и смеялся, так долго и заливисто, что я заподозрил истерику. Мои подозрения подтвердились, когда его хохот перешёл в вой. Это было даже страшно, отчего-то страшней, чем если бы он начал всё громить и крушить.
Я от всей души, влепил ему пощёчину, приправляя удар хорошей порцией чакры. Его голова дёрнулась, и на миг глаза покраснели, опасно мигнув тремя томоэ. Но затем всё пропало, и его лицо стало спокойным и расслабленным. Только щека покраснела от моей пятерни.
Мы смотрели друг на друга какое-то время, потом он отвёл взгляд и, обогнув меня, вышел из дома, осторожно прикрыв за собой дверь.
Что это было вообще?!
Глава 9. Ответная
Поразмыслив, я решил, что Саске надо побыть одному, всё обдумать и как-то устаканить в сознании. Всё же на него свалилось сразу всего и много. Если так подумать, то он не видел Итачи со своих восьми лет. Разве считается та короткая встреча пару лет назад, когда брат пересчитал ему все рёбра и напомнил о том, что его надо ненавидеть? Для Саске Итачи был не живым человеком, а неким символом, объектом ненависти. Из техники пророчеств помню, что Саске даже не мог вспомнить черт его лица, и Итачи был просто чёрным силуэтом с красными глазами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А тут внезапно узнать, что старший брат жил в деревне, имел какие-то дела, друзей, от которых отказался сам Саске, придумывал чебуреки и ел из тех же тарелок, мыл посуду, готовил, спал, разговаривал. Думаю, ситуация с поленом тоже сыграла не последнюю роль, Саске так долго тренировался, превозмогал, от столького отказался, а тут… И смешно, и обидно.
