Эбби была на грани гипервентиляции. Ее лицо стало розовым. Слипшиеся волосы прилипли ко лбу и бровям, вставные зубы сверкали, как молнии.
- Эбби, послушай меня. Тебе нужно успокоиться.
Ее сестра зарычала, такого выражения Лори не видела на лице Эбби уже несколько десятилетий. После несчастного случая она много раз злилась, но никогда не направляла свой гнев прямо на Лори. Теперь она недовольно скривила губы от обиды. Ее лицо напряглось, глаза стали похожи на холодные, мертвые луны.
- Иди на х*й, Лори.
Теперь Лори забыла, как дышать. Она не могла вспомнить, когда в последний раз слышала, чтобы Эбби использовала грубые слова. Дерьмо - обычно было ее максимумом. И она не назвала ее Сисси. Вместо этого она назвала ее по имени. Это оказалось более обидным.
- Что на тебя нашло? - Спросила Лори.
Ее сестра скрестила руки и отвернулась.
- Эбби? Ты в порядке? Ты же никогда так не выражаешься.
- Да, ну...
Она замялась, уставившись на скалистый берег внизу. Лори подошла к ней. На этот раз Эбби не отстранилась.
- Послушай, - начала Лори, - мне очень жаль, понятно? Я не знала, что для тебя так много значит то, что ты хочешь поесть, когда мы придем. На карте, которую он сделал, видно, что мы уже недалеко. Надеюсь, мы увидим хижину, когда перейдем через следующий холм. Мы можем не обедать здесь, если хочешь. Просто съешь один протеиновый батончик и выпей свои таблетки, хорошо?
Эбби перестала смотреть на реку.
- Ладно.
Лори глубоко вздохнула, когда их отношения вернулись к прежней реальности. Она все еще не знала, что делать с нехарактерной вспышкой гнева Эбби, но они должны были двигаться дальше, если собирались когда-нибудь поесть. Возможно, она могла бы свалить вину за срыв на то, что она пропустила время приема лекарств. Так думать будет проще, чем искать ответы сейчас.
Эбби откусила маленький кусочек от протеинового батончика, запила таблетки водой и вновь сосредоточилась на тропе, Лори вела ее за собой, надеясь, что они все еще идут в правильном направлении. Тропа не разветвлялась, и они не сбились с нее. Так ей казалось. Но все равно она чувствовала себя потерянной. Рюкзак, казалось, весил на тридцать фунтов больше, чем в начале пути, а лямки не давали покоя плечам. Она все время поправляла их, но при движении они неизменно возвращались на болящие места. У нее было искушение перекусить батончиком, оставив пока сэндвичи в покое, но она не хотела рисковать еще одной истерикой сестры. То, как Эбби огрызнулась, причинило ей боль, и она знала, что шок останется надолго пятном грязи в ее сознании. Она пожевала губу и пошла дальше, воздух становился все тяжелее, небо - еще более зловещим.
Она пыталась думать об Эдмунде и его истории, обо всем, что она могла получить от этой поездки, но ее разум все дальше уходил от интриги и погружался в черные мысли о безнадежности. Эдмунд был не единственным, кто больше никогда не будет собирать яблоки. Если бы Лори поехала, то сделала бы это одна или с сестрой, как какая-нибудь дева, неспособная завести нового возлюбленного. Она никогда больше не будет собирать яблоки с мужчиной, не будет заниматься любовью под звездами или целоваться на колесе обозрения. Единственный мужчина в ее жизни был маньяком, убийцей-социопатом.
Раньше ей удавалось не допускать подобных мыслей в голову. Когда сомнения и несчастья закрадывались к ней в душу, ее страсть к исследованию убийц и любительское психологическое изучение их всегда вытесняли депрессию. Но сейчас даже ее интерес к Эдмунду подводил. На самом деле, сейчас именно это причиняло ей наибольшую боль. Она хотела быть с ним, изучать его, копаться в голове, сердце и душе. А вместо этого она бродила по лесу под причитания своей сестры.
Почему жизнь была так горько несправедлива к ней? За ее плечами был такой длинный путь страданий, а теперь дорога перед ней была усеяна рытвинами новых мучений. Она настраивала себя на неудачу и знала это, по сути, разбивая собственное сердце. Какой же дурой она была, дружа с этим убийцей и дразня его возможностью чего-то большего. Но она была такой же, как девушки, которые влюбляются в рок-звезд, постоянно разъезжающие по гастролям. Или как девушки, которые раздвигают ноги перед кинозвездами, которых, как они знают, больше никогда не увидят. У женщин была одна вещь, которая могла приблизить их к мужчине, творящему магию, и они использовали ее, пусть даже всего на одну ночь. Притягательность мужчин-чемпионов была достаточной, чтобы свести некоторых женщин с ума от желания.
Но был ли Эдмунд на самом деле чемпионом? Он превосходил других мужчин только в том, что касалось зверств и жестокости. Музыканты и художники творили волшебство, но если то, что творил Эдмунд, было волшебством, то это было черное волшебство, как сама могила.
"Прекрати! - Лори вздрогнула от собственных мыслей. - Мы все совершаем ошибки. Ты сама совершила несколько ужасных, глупая сука. Так кто ты такая, чтобы судить его?"
Головы, которые он отрубал от трупов мачете и топоры, - инструменты, которые девушка наверняка найдет в его хижине, - мрачно напомнят, кем он был на самом деле. Лори посмотрела на Эбби, надеясь отвлечься от своих мыслей. Ее сестра шла в том же темпе, но ее ноги теперь были еще больше согнуты. Она сгорбилась, дыша через рот.
- Как ты там?
- Как я?
Лори хмыкнула.
- Я имею в виду, как ты себя чувствуешь?
Эбби кивнула, не поднимая глаз. Она не выглядела заинтересованной в разговоре. Она явно хотела идти дальше, намереваясь добраться до хижины. Лори начала сомневаться, что они доберутся туда до заката, и от одной мысли о ночном блуждании по лесу у нее заныло в груди и запершило в горле. Даже с фонариками им будет гораздо труднее. Они могут споткнуться, и это может быть очень опасно для Эбби. Если она неудачно упадет, обратный путь превратится в кошмар. Фонарики также могли привлечь внимание. Их будет легче заметить. Она подумала о жутком старике, на которого они наткнулись, и его евангельская песенка эхом отозвалась в ее голове. Будет ли он здесь сегодня? Может быть, здесь будет кто-то еще?
Они были очень далеко от цивилизации. Киллен и так был деревней, но теперь они оказались в глубине его неприветливой дикой местности. Они не слышали далеких звуков самолетов, не говоря уже о машинах или человеческих голосах. На реке не
