а после – буквально уничтожили, растоптали, унизили. И она была бы права: ведь его жена заказала весь этот спектакль.
* * *
Нерадивый насильник покинул квартиру в сильной спешке. Когда он выбегал, за ним тянулся целый шлейф тревожных мыслей: «Что же я наделал? Как я мог? Господи, что со мной случилось? Господи, я сошёл с ума, Господи, Господи!»
Катрин чувствовала в воздухе вибрации, создаваемые чужим горем и страхом: от их невидимых прикосновений её тело резонировало. Возникшее странное ощущение сытости было приятным и пугающим одновременно.
Когда мужчина покинул «квартиру-разлучницу», Вера и её клиентка начали обсуждать произошедшее.
– Ну вот и всё! А вы боялись, – голосом психолога обращалась Вера к своей клиентке, и та отвечала ей довольной смущённой улыбкой.
– Признаюсь вам, я сначала не поняла, зачем здесь эта девчонка, – шепнула женщина Вере на ухо чуть громче, чем следовало бы. – Я, конечно, слышала про ваши методы, но не думала, что всё будет происходить именно так.
Не сумев подобрать слов, женщина развела руками. Вера скромно кивнула и пообещала прислать видеозапись с инцидентом на почту заказчицы.
– Сколько я вам должна? – клиентка начала рыться в сумочке в поисках кошелька.
– Я не беру деньги, но скоро мне от вас кое-что понадобится, и я позвоню, – дружелюбно остановила Вера излишне суетливую даму.
– Конечно! Любая просьба! – распрощавшись, женщина покинула квартиру, одарив Катрин не самой дружелюбной улыбкой, отчего в животе у девочки забурлило.
– Ну что, понравилось? – наконец спросила Вера, глядя на ошеломленную Катрин.
– Нет!
– Не ври мне, девочка! Я же знаю, ты почувствовала его боль, твоё тело впитало эту энергию, и сейчас ты чувствуешь, как она растекается внутри.
Слова Веры пугали, они звучали странно и, что самое страшное, были правдой.
– Вот этим ты тут занимаешься? Рушишь чужие семьи? – вырвалось у Катрин.
– Я? Рушу чужие семьи? – Вера задорно улыбнулась, словно это была игра. – Эти люди приходят сюда сами. Их просьбы – это их личные дела. Мне абсолютно наплевать, что́ там у них: семья, работа, месть, любовь, – последнее Вера произнесла с брезгливым видом. – Тебе нужно понять одну простую вещь: всё, что ты сейчас видела, это сделка, и таких сделок будет очень много. Не надо относиться к этому так серьёзно – надо относиться профессионально.
– Так вот зачем я тебе нужна? – ноздри у девочки нервно раздувались, она была готова уйти через парадную дверь прямо сейчас.
– Разве мы с тобой не отлично сработали? – Вера вопросительно вскинула бровь, но Катрин молчала. – Ладно, ты мне наскучила, иди к себе.
Катрин стояла на месте как вкопанная.
– Живо!
Девочка дёрнулась и чуть ли не бегом двинулась к порталу. Остаток дня Катрин не выходила из комнаты и не вставала с кровати – она чувствовала себя разбитой и тяжело переживала всё, что произошло.
* * *
Утром, ещё до будильника, её разбудил телефонный звонок. Звонила однокурсница. Дрожащим голосом она сообщила жуткую новость.
– Что? Изнасиловали? Когда? Кто?
– Вчера вечером, в гаражах! – голос дребезжал, как оторванный лист металлической кровли на ветру, но Катрин даже через телефон уловила в нём нотки возбуждённого любопытства.
К горлу подступил ком. Вчера вечером Нину, бывшую лучшую подругу Катрин, изнасиловали в том самом месте, где они всегда встречались и курили перед учёбой. В голове не укладывалось, как такое могло произойти. Ладони покрылись плёнкой холодного пота.
«Чёрт, я же слышала их! Знала, что за нами кто-то следит – потому больше и не ходила той доро́гой, но Нина…»
Катрин вдруг поняла, что подсознательно хотела, чтобы Нина попалась. Гадкое чувство накрыло девочку, словно произошедшее было на её совести.
«Но я же не была уверена на сто процентов…»
Катрин взглянула с отвращением на старую тумбочку на полу.
«Ноги́ моей там больше не будет», – решила она и стала собираться на учёбу.
Когда привычная дорога привела Катрин к зданию лицея, её внимание привлекла служебная полицейская машина, припаркованная на стоянке для преподавателей. Нетрудно было догадаться, по какому поводу здесь эти люди. Катрин шла к зданию и чувствовала, как оно пульсирует. Все люди внутри него, их слова и мысли летали вокруг одной темы – изнасилование Нины. Сама Нина, разумеется, сегодня отсутствовала.
По сравнению со вчерашним наплывом чужих мыслей, сегодня всё было спокойно. Никому не было дела до того, как выглядит Катрин, что говорит, как живёт. Дышалось намного легче. Абсолютно все, как наяву, так и в собственных мыслях, пережёвывали одну и ту же тему – без конца, по замкнутому кругу.
Хотя Катрин и возненавидела подругу и даже где-то глубоко в душе злорадствовала по поводу произошедшего, всё равно часть её души переживала. После первой пары девочку вызвали по громкоговорителю в кабинет директора, где с ней провели беседу представители закона. Катрин особо нечего было рассказать полиции, даже несмотря на то, что официально они с Ниной всё еще считались лучшими подругами.
Краем уха Катрин подслушала разговор одного из следователей с директором. Из услышанного было ясно, что пока нет никаких зацепок. Нина не успела разглядеть нападавших, так как на неё напали сзади, а на голову накинули мешок. Эти подробности заставили Катрин почувствовать себя беззащитным птенцом в мире неуравновешенных хищников: нельзя надеяться на защиту веток и других птиц – стать жертвой может каждый, а вот наказание понесут не все.
Воздух в лицее был тяжёлым от сплетен. Нервные преподаватели срывались из-за каждой ерунды и повышали голос, студенты собирались в кучки через каждые три метра и обсуждали одно и тоже раз за разом. А ещё эти полицейские с их расспросами и изучением местности… Через несколько часов после начала уроков ребята из студенческой компании Катрин предложили ей не дожидаться конца учебного дня и пропустить оставшиеся пары, чтобы выпить пива. Катрин с радостью согласилась. Ей требовалось срочно проветрить голову, и алкоголь был самым лучшим средством.
Ребята собирались на старой спортивной площадке. Это было излюбленное место всех прогульщиков и любителей выпить или покурить без опасения попасться на глаза преподавателям. Единственным взрослым, кто приходил сюда, был физрук во время своих занятий. Да и тот не отличался особой спортивностью. Бо́льшая часть окурков и смятых пивных банок, скопившихся под трибунами, принадлежала не студентам, а ему.
Ребята скинулись карманными деньгами и, прикупив несколько литров самого дешёвого пива, уселись на старые полусгнившие трибуны. Естественно, все разговоры снова были посвящены только Нине. Катрин сегодня была не самой общительной и держалась немного в стороне, но, как только алкоголь расслабил её натянутый как струна мозг, она тоже стала
