– Хорошая у тебя старость, не бедная, – и она кивнула на ожидающее меня такси, – и выглядишь замечательно.
– Спасибо, но это только видимость.
– Приехал посмотреть, что здесь изменилось? Ничего не изменилось, кроме нас. Я вот так и живу на этой улице. Сколько всего было в пошлом, беззаботного, веселого.
Катя была с нами мальчишками за своего. Она была озорная девчонка. Вместе с нами играла, ее не привлекала игра в куклы.
– Ты сейчас чем занимаешься?
– Типичная жизнь женщины. Семья, дети. Внуков пока нет. Работаю на фабрике. А ты?
– Живу в столице. Пишу книги.
– Что ты? Извини, я не читала твоих книг.
– Ничего страшного. Я тоже не читал своих книг, – и мы засмеялись.
Наступила пауза. Вот и все. Прошлое есть, а настоящего здесь у меня нет. Сказать в общем и нечего. Понимая это, Катя, словно извинилась:
– Пойду я, дела.
– Был рад тебя увидеть. Всех благ.
Она пошла дальше по улице, а я посмотрев ей вслед, обернулся к Степану:
– Вот и все. Сказать нечего. У каждого своя жизнь. Грустно от этого. Ностальгия заела, а с настоящим не дружит. Поехали. Поехали в центр.
– А вы зачем приехали? – спросил он уже по дороге.
– Отдать долг прошлому.
– Отдали?
– Нет. Я понял, что долги прошлому не оплачиваются. Они могут только прощаться.
– И простились?
– Хочется надеяться.
Он высадил меня на центральной улице и мы, пожелав друг другу удачи, расстались.
У меня не было никакой цели. Я решил, что похожу по городу, посмотрю, а там видно будет, что дальше. Через час хождения я понял, что ничего не вижу и дальнейшее пребывание бессмысленно. Я вернулся в гостиницу и сообщил, что уезжаю.
– Так быстро? – удивилась Таня, – вы же хотели остаться до следующего дня?
– Все изменилось. Все, что необходимо, я сделал. Меня здесь больше ничего не держит.
– Вам не понравился наш город? Он красивый вечером.
– Вечер мне коротать здесь не с кем. Но я здесь родился и приехал посмотреть на него. Ностальгия по прошлому.
– И что не с кем увидеться?
– Есть, но нет смысла. Видите ли, Таня. Когда молод, круг друзей широк, со временем он сужается. Это круг знакомых расширяется. У каждого своя жизнь. Не надо себя насиловать, для общения с кем нет общих интересов. Поэтому и встречаться не вижу смысла. Это не доставит никому удовольствия. Кроме банальностей, типа, чем занимаешься и как дела вообще, сказать будет нечего. Так зачем искать свое прошлое, которое тебе не нужно, да и я ему тоже. И ни какой связи между прошлым и настоящим нет.
Она вежливо улыбнулась на мой монолог: – Наверное, вы правы.
– К, сожалению, да. Я пойду заберу вещи.
Побросав все в сумку, я вышел из гостиницы и, поймав такси, поехал на вокзал. Время подходило к концу рабочего дня и народу на улицах стало больше.
Купив билет на ближайший поезд, я сидел на скамейке в ближайшем сквере, в ожидании времени отправления. Вот и все. То, что сделал, надо было сделать давно. Совесть не всегда гложет, может потому, что уже и зубы стерлись. Я очень хотел верить, что бабушка меня простила.
Вскоре я уже стоял в проходе вагона, который уносил меня из родного города. Я вернусь, я обязательно вернусь. Это нужно не тебе, это нужно мне.
Глава 7
Подъезжая к дому, я осознал, что время неутомимо бежит, и его осталось не так много, а еще предстояло сделать, что наметил и ради чего вообще я все это затеял. Надо было учесть и свой интерес. Маши дома не было. Поставив сумку, я стал дожидаться, кто придет первым, жена или сын. Володя пришел раньше. Когда дверь кабинета, где я сидел, открылась, в проеме стоял сын.
– Здравствуй, пап, – произнес он буднично.
– Здравствуй. У тебя найдется время?
– Для чего?
– У меня есть, что сказать тебе.
– Давай попробуем, – и он вошел в кабинет. Я вышел из-за стола и сел в кресло, а сын на диван. Любой предмет, который разделяет беседующих, не дает полной откровенности.
– Пока тебя не было, я разговаривал сам с собой, прикидывая, с чего начать, а сейчас не знаю.
– А ты начни с чего угодно, а там разберемся.
– Ты прав. Я виноват перед тобой и мамой. Ты знаешь, что я уходил, но не собирался уходить из семьи. Но весь мой образ жизни в последнее время отдалил меня от вас. Я жил, как бы сам по себе. Некий женатый холостяк взрослого возраста. Я был необоснованно не справедлив к вам.
– В чем это проявлялось?
– Злился по пустякам, когда меня отвлекали, как я считал. Но время идет и я понял, что если есть, что сказать и написать, то это не уйдет, не исчезнет. А если мысли случайны, значит, не так важны. Я пытался тогда оправдать себя.
– Удалось?
– К счастью нет. Видишь ли, когда человек доволен собой, а я таким и был, то злиться на другого по любому поводу просто. Его можно ругать в глаза, за глаза и делаешь так, как удобно. Злость на самого себя, проще. Я всегда перед собой, никуда не денусь. Но чаще я был в противоречивом состоянии. Злился на себя и других, что сложно, всегда надо выбирать, кого-то одного. Но стоит сосредоточится, второй вмешивается действуя на нервы. Вот и мечешься. В этом состоянии я и пребывал в последнее время. Когда вы были рядом, злился на вас и на себя, когда один, объекты внимания разделялись.
– И какой вывод?
– Не надо искать объект, надо искать, а точнее понять причину, почему так, а не иначе. Если у меня что-то, не получается, при чем здесь другие? Начинать надо с себя. Я и начал. У меня появилась возможность взглянуть на себя со стороны.
– И как эффект? Есть что интересное, – подал реплику сын, – как тебе это удалось?
– Не важно как, важно, что увидел. Пустая жизнь человека, живущего для себя. Весь мир вокруг него. Ничего нового. Таких много. Я увидел себя, увидел, что радости близким мне людям от общения со мной почти никакого. Я слишком эгоистичен. Ты попробуй, мне поверить, что я могу измениться.
– Ты это к чему?
– Я хочу начать все сначала, как было раньше. Работать в этом кабинете, зная, что за стеной близкие мне люди, которые рады мне, что есть семья. С мамой мы говорили, она не против. А ты?
Сын посмотрел на меня:
– А почему ты думал, что я буду против? Да, ты отдалился от нас, Я видел, как мама переживает, но она любит тебя, да и ты ее, как понимаю. В целом, ничего плохого не было. Было непонимание друг друга, всплески обид, при чем не обоснованных. Но я считаю, что это не начинать сначала, а продолжать жить так, как хорошо всем. Я не считал тебя врагом, что ты нас бросил. Обиды были, но это не значит, что надо все рвать. Так что я за.
– Я надеялся, что ты меня поймешь правильно и рад, что не ошибся. Ты поможешь мне перевезти вещи с той квартиры?
– Конечно.
В это время мы услышали звуки открывающейся двери и на пороге стояла Маша.
– Вот вы где? А я слышу голоса из кабинета, думаю, кто там. Пойдемте ужинать.
Уже сидя за столом, Маша спросила:
– Как поездка?
– Все хорошо. Я ездил к бабушке. Меня давило, что я давно там не был. Причины всегда находил. Отдавал долги.
– Отдал долг?
– Просил прощения. Надеюсь она меня простила.
– А когда поедешь к матери? Давно не был.
– Завтра. Володя поможет мне перевезти вещи, а потом поеду к ней. Ты утром сможешь?
– Да, утром смогу, но пораньше.
– Купи ей продукты.
Мы сидели за столом, и я наслаждался семейным уютом. Мне было радостно видеть эти такие родные лица. Я мог говорить с ними о чем угодно. Как много времени я потерял на ерунду. На всякие ненужные встречи, которые оказались не так важны. А надо было работать, общаться с близкими по духу, взглядам людьми. Я обокрал себя. Они жили так, как умели, и не обвиняли меня. Обижались, но не обвиняли, поэтому обкрадывал я только себя. Я не отдавал им то, что мог, но и не получал. Расходовал свою жизнь на пустяки.
Все это я понял, глядя на жену и сына.
– Спасибо, вам, – сказал я вслух. Оба удивленно посмотрели на меня, но потом сын сказал за обоих, поняв, что я имел ввиду: – Не забивай себе голову.
И я кивнул в знак согласия.
Глава 8
На другой день мы проснулись рано. Сын помог мне перевезти вещи. Когда я укладывал рукописи в коробку, то остановился и задумался о том, что надо ли все это тащить в новое время. Увидев меня в таком состоянии, он спросил:
– Что задумался?
– Да вот думаю, брать ли это с собой или выбросить?
– Бери. Это твои мысли. Среди них, наверняка есть и разумные. Оставь как архив, вдруг пригодится.
Я сложил все в коробку. Раскладывать все в кабинете дома не стал, положил на пол, потом разберусь.
Сын уехал, а я направился к матери. По дороге надо было заехать в магазин. Выходя из магазина я столкнулся с Соней. Она была как всегда обворожительна:
– Добрый день, дорогой.
– Добрый, а почему дорогой? Или я дорог тебе как память?
– Не груби. Каким ты можешь быть, ты показал себя в клубе. Я надеюсь, что это было в первый и последний раз.
– Извини, я действительно был тогда груб, но знаешь, я был честен.
– Зачем нужная такая честность? И кому? Удовольствия от твоей честности никакого.
