— Иди-ка сюда! — Луиза нагнулась в седле и подхватила на руки Мэг. Усадив девочку впереди себя, она пустила пегую кобылу галопом. — Ну, Пятнышка! Быстрее!
Нужно спешить. Она просто не может позволить Энни умереть. Она не может позволить закончиться детству Мэг и Сэти так рано. Это же не справедливо! Дети не должны лишиться матери, как это было с ней!
Дорога не заняла много времени и уже вскоре Луиза, привязав лошадь у забора, вошла в хорошо знакомый домишко. Кажется, с утра здесь ничего не изменилось, вот только атмосфера стала практически невыносимо гнетущей. Тишину нарушало тяжелое дыхание Энни, лежавшей в кровати, и тихие всхлипы Сэта, сидевшего рядом с матерью, жизнь в которой неумолимо угасала.
Луиза в нерешительности замерла на пороге спальни, сжимая в руке прохладную ручку сумки. Она уже видела когда-то подобное, вот только спальня была другой — богатой и изящно обставленной, но также деликатно затемненной, чтобы будто бы не мешать умирающей, и погружая все в траурную атмосферу. Тогда на кровати лежала ее собственная мать, слезы проливала Габриэлла, которой на тот момент едва исполнилось три, а Луиза, как и сейчас, стояла на пороге, боясь приблизиться, и в итоге оказалось слишком поздно. Леди Шарлоты не стало преступно рано — ей не было еще и тридцати.
Боясь и ненавидя смерть, Луиза так и не сумела попрощаться с матерью, которую забрала проклятая костлявая старуха. От этого на душе особенно гадко и противно, а ненависть вспыхивала уже к самой себе. Минуло много лет, а она так и не сумела простить себя, порой с детской наивностью мечтая изменить прошлое, чтобы ворваться в спальню, крепко — крепко обнять маму и сказать все то, что не смогла и не успела.
— Луиза! — хрипло позвала Энни, вырвав Луизу из плена печальных воспоминаний. Приподняв бледную немного дрожащую руку, она потянулась на встречу к подруге. — Луиза, ты все-таки пришла!.. Как хорошо!..
Оцепенение спало. Луиза перешагнула порог спальни, укоряя себя за позорную слабость. Оказавшись возле кровати, она крепко сжала холодные пальцы больной.
Как же страшно вот так — смотришь глаза в глаза, знаешь, что человек обречен, видишь, как жизнь капля за каплей покидает хрупкое тело, а алчной костлявой старухе помешать не можешь.
— Все будет хорошо, Энни. Ты очень сильная, — бодро начала Луиза, но голос предательски дрогнул. Лгать она терпеть не могла, а сейчас именно этим и занималась, ведь понимала же… Все понимала. — Я доделала зелье. Все будет хорошо. Вот увидишь, выпьешь лекарство, и сразу полегчает!
— Для меня уже ничего не будет хорошо. Все кончено, ты же знаешь, — Энни слабо улыбнулась, а потом машинально облизнула пересохшие губы. Говорить ей было крайне тяжело — сил не хватало. — Мы обе это знаем. И Джо тоже. Но он все равно поехал за целителем. Упрямец. Он всегда такой упрямый! — она разразилась сильным кашлем. Луиза хотела было как-то помочь, но Энни нетерпеливо отмахнулась — само пройдет.
— Джо поступил абсолютно правильно! Нельзя прекращать бороться. У вас же дети! — Луиза покрепче сжала руку подруги и быстро взглянула на малышей. Мэг, на правах старшей, заключила Сэта в объятия, стараясь успокоить братишку. — Ты должна жить хотя бы ради них.
Она опять теряла драгоценное время, а нужно было действовать. Выпустила руку Энни, Луиза подошла к сундуку с плоской крышкой, на который опустила свою сумку. Открыв ее, она извлекла на свет несколько пузырьков из темного стекла, и с самым решительным видом повернулась к Энни.
— Мы будем лечиться! — объявила Луиза, стараясь подражать интонациям наставницы. Чарида была не просто великим зельеваром и целителем. Она была лучшей. Порой Луизе, помогавшей наставнице в качестве ассистентки, казалось, что пациенты выздоравливают не только благодаря магии, но и особому дару убеждения Чариды. — Мэг, Сэти, принесите теплой воды, какую-нибудь кружку и ложку побольше.
— Ты же знаешь, что все это бесполезно, — собравшись с силами, сказала Энни, когда дети отправились выполнять поручения. Дыхание у нее при этом было свистящим и неровным. — Луиза, ты все знаешь. Меня не спасти, как и не спасли твою маму. От тремса нет лекарств. Эта болезнь сама выбирает жертву и сжирает ее изнутри. Ты знаешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Да, Луиза все это знала и, возможно, даже лучше других. Попав в магическую Академию, она все свободное время просиживала в библиотеке стараясь разузнать все, что вообще возможно о проклятой болезни, забравшей у нее мать. Но чем больше сведений удавалось раздобыть, тем в большее уныние она впадала. Пожалуй, уже тогда, просиживая дни и ночи в библиотеке, Луиза понимала, что спасения для больного нет и не будет. Можно и не мечтать.
Тремс не диагноз — приговор. Безжалостный и неизбежный. Не зря же целитель, первым выявивший эту болезнь, для названия использовал анаграмму смерти. Смерть победить невозможно. Можно только облегчить страдания обреченного. Собственно говоря, целители и по сей день этим и занимались, леча лишь различные симптомы страшной болезни.
— А еще я знаю, что нельзя сдаваться! — пряча глаза, ответила Луиза. — Магическая наука не стоит на месте. За эти годы открыто много снадобий и зелий. Они спасают и действуют безотказно. И то, что еще несколько лет назад считали приговором, сейчас уже можно победить. Представляешь, в Академии нам рассказывали, что не так давно открыли зелье, способное предотвратить заражение волчьей сущностью человека и его превращение в оборотня, если с момента укуса не прошло суток, и он не спал. Сейчас оно активно осваивается зельеварами и целителями. Это настоящее спасение для многих людей.
— Все это очень хорошо, но от тремса так ничего не изобрели, — Энни вяло улыбнулась. — Никому не известны причины его появления. Целители способны бороться лишь с симптомами. Давай будем реалистами. Хорошо?
— Нет, Энни, давай будем верить.
Дальнейший спор был прерван до неприличия громким, как это показалось Луизе, стуком в дверь. Вздрогнув от неожиданности, она собиралась уже пойти открыть, удивляясь, что Джо вернулся так скоро, да еще и стучит, но Сэт ее опередил. Мальчонка подбежал к двери и, приоткрыв ее, испуганно замер на пороге, будто суслик.
— А вы кто, дяденька?
Что-то было не так и это было совершенно ясно, как день. Беда никогда не приходит одна. Луиза стремительно вышла из спальни, готовясь, если потребуется, защищать себя и семью друзей. Она, ловко отстранив Сэта себе за спину, настежь распахнула входную дверь.
— Сэр Рэй? — удивленно воскликнула Луиза, не веря своим глазам. Он был последним человеком во всем мире, которого она ожидала увидеть здесь и сейчас. Однако Рэй Треванс действительно стоял у порога, и, при желании, до него можно было дотронуться рукой.
— Я, как видите, — криво усмехнувшись, коротко ответил он, глядя ей прямо в глаза.
— Но что вы здесь делаете? Только не говорите, что стоите, — Луиза слабо улыбнулась, все еще потрясенная внезапным появлением мага.
— Не скажу, — непривычно мягко пообещал Рэй. — Можете считать, что я проникся вашей вдохновенной речью и не смог набивать живот, когда умирает человек.
— Вы издеваетесь? — Луиза удивленно вскинула брови, чувствуя, как начинает нарастать раздражение. Ну вот что за невыносимый человек? Взялся неизвестно откуда, пришел в дом, отмеченный смертью, да еще и издевается. Подлец! — У меня много дел, господин маг. Энни действительно очень больна. Уходите.
Луиза собиралась захлопнуть дверь перед длинным носом сэра Рэя, но маг оказался до ужаса проворе. Он просто не позволил ей сделать этого, поставив ногу на порог.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я действительно пришел помочь, — в его голосе вновь прозвучали стальные нотки. — Можете считать, что это благодарность за спасение от дикого зверя, которого почему-то называют вашей кошкой, хотя это точно пантера. Серая пантера.
— Вы же не целитель, сэр Рэй. Или я что-то путаю? — Луиза использовала свой последний аргумент. Склонив голову на бок, она пристально рассматривала Рэя и наотрез отказывалась понимать, какие мотивы им движут и чего он на самом деле хочет. Пока ей было совершенно очевидно только одно — он появился здесь вовсе не по доброте душевной.
