— А куда в Бретани?
Вежливо, без спешки. Словно они встретились на гулянке, и она отвозит ее домой, спрашивая, в каком квартале жмвет новая подруга. Маню ворчит:
— Откуда мне знать — море хочу увидеть.
Хорошо, что дылда особо не реагирует — Маню не хотелось бы ехать с нервной попутчицей. У нее слишком сильно болит голова. И добавляет:
— Разберемся по пути. Только заруби на носу одно — станешь надоедать, башку прострелю, будешь у меня не первая сегодня.
Она произносит эти слова, чтобы внести ясность и проверить дылду. Та улыбается. Маню смотрит на дорогу. Она не верит этой бабе ни секунду.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Безумные тени, бегите к вершинам желаний своих.Вам никогда не утолить свой гнев.Вдали от живых, но обреченных кочевников,Неситесь через пустыни как волки,Вершите свою судьбу, отчаявшиеся души,Бегите от бесконечности, которую несете в себе.
Шарль Б.
Фурия бессилия заставляла дрожать Ее палец на спусковом крючке.
Джеймс Е.
Глава первая
После кофе ей полегчало. Надин держит руль одной рукой, потягивается. Ставит в магнитолу кассету: Lean on те or at least rely.[8]
Рыжая малявка смотрит на нее разинув рот. Морщит нос в растерянности, но молчит. Ворчит, когда Надин усиливает звук, но не просит сделать тише. У нее гноящаяся ранка на губе справа, еще не покрывшаяся коркой.
Она подозрительно следит за каждым поворотом дороги, явно опасаясь, что Надин собирается отвезти ее туда, куда ей ехать не хочется.
Надин еще никогда не видела никого, кто бы так плохо держался, так плохо разговаривал. Когда та достала пистолет, Надин стало забавно — она не испытала ни страха, ни удивления. Малявка вцепилась в него — обкусанные ногти с отслоившимся лаком выглядят на рукоятке красными пятнами.
У нее крохотные пальчики, толстые и пожелтевшие от курева.
Надин не ощущает угрозы. Она довольна тем, что ее взяли в заложницы. Она не собирается бунтовать — ей лучше в этой машине, чем в полном одиночестве на вокзале.
Бретань? А что, неплохая мысль!
С того момента, когда они сели в машину, Надин кажется, что она уже где-то видела эту девицу. Но ей трудно сосредоточиться, чтобы понять, почему ей так кажется.
И вдруг вспоминает, когда та достает тюбик с губной помадой и, склонившись к зеркальцу заднего вида, начинает красить рот. Этот жест возвращает Надин память:
— Уверена, что уже тебя видела. В фильме с собаками.
— И с лошадью. Не забудь про лошадь, а то расстроюсь. Откуда ты знаешь об этом?
— Мне запомнилось из-за сцены с крестьянином. Ты кричишь, что у него не стоит и что это всегдашняя история с чертовыми порнушниками, а они даже не вырезали этот кусок. Поэтому я тебя запомнила.
— Я спросила, где ты это видела. Твой парень увлекается порнухой?
— У меня нет парня, я сама ее люблю.
— Очко в твою пользу.
— Ты хорошо смотришься, невзирая на весь этот фольклорный антураж. А вообще я нашла тебя очень заводной.
— Я должна была стать порнозвездой, но ты первая, кто понял это. Еще одно очко в твою пользу.
— Ты много снималась?
— Не очень. Ты видела мой шедевр. Я хотела, чтобы они назвали фильм «Псы знают лучше», а они послали меня куда подальше. В порно такие дураки работают. Поэтому много и не снимаюсь — никак с ними понять друг друга не можем.
Надин протягивает ей руку, не отводя взгляда от дороги:
— Очень рада, честное слово. — Она впервые открыто улыбается, и Маню видит, что улыбка ей идет. Она жмет протянутую руку.
Пока она не знает, что ей думать об этой девице. Размышляет, ковыряясь в зубах, громко сглатывает слюну и рявкает:
— Блядь, такой сушняк! Надо остановиться. Пора подкрепиться, выпить кофе.
— Недалеко заправка. Я видела щит.
— Хорошая новость. Но не пытайся устроить чего-нибудь, пока будем там.
— Какой смысл. Даже говорить не стоит. К тому же надо заправиться.
Маню перестает думать о девице. Похоже, ей тоже хочется добраться до моря. Малышка бросает взгляд на пушку, вздыхает и прячет ее.
Достает коробочку дининтеля, чтобы пересчитать таблетки:
— Я, конечно, готова тебе поверить, но хотелось бы поспать. Здесь хватит на двоих, если хочешь.
Надин долго смотрит на коробочку с амфетаминами. Похоже, она заинтересована. Маню опять спрашивает себя, с кем она имеет дело. Но дылда ей нравится, не раздражает и, судя по всему, обладает вкусом. Надин кивает, но добавляет, что подождет, пока они купят воды. Маню глотает таблетки, объясняя:
— Мне не надо воды, чтобы глотать — слюны хватает. И когда сосешь, удобно.
Надин едва слышит ее. Перед ее глазами стоит Франсис с пробитым черепом. Она машинально повторяет:
— Я рада, что мы встретились, правда.
Маню кривится:
— Ты выглядишь, словно получила сегодня смертельный удар! Приди в себя, дылда, у меня не складывается с дебилами.
Глава вторая
Заправочная станция, яркий белый свет, огни бьют в глаза. Несколько клиентов бродят среди полок и вокруг кофейного автомата.
Неправдоподобно чистый туалет, женщины, подкрашивающиеся перед зеркалом. Одна из них меняет ребенку пеленки.
Надин смотрится в сушилку для рук. Зеркало искажает лицо, показывая улыбающееся чудище, потерявшееся в этом мире.
Перед тем как выбраться из машины, Маню засовывает в карман пачку банкнот. Она бредет вдоль полок, набирая все, что попадется под руку. Сандвичи, шоколад, виски, содовую.
Когда она видит Надин, которая выходит из сортира, то кричит ей, хотя вокруг тихо.
Дылда машет рукой, что ей ничего не надо. Маню настаивает:
— Иди, глянь на «Анус и Сперма», обложка — супер.
Надин подходит, фотороманы в целлофане. Огромная этикетка, закрывающая хуй на обложке. Занимательное оформление, малявка вырывает журнал у нее из рук и направляется к кассе.
Выкладывает все на прилавок. Потом достает из-под свитера шоколадки, небрежно бросив:
— Дурацкая привычка! У меня есть, чем заплатить.
Они возвращаются к машине. Надин меняет кассету: So unreal now how I lie and try to deny the things that I feel.[9] Перед тем как завести двигатель, она срывает с журналов целлофан, а Маню сгружает еду на заднее сиденье.
На первой фотографии блондинка с очень длинными волосами оседлала табурет в баре, широко раздвинув ягодицы, а парень в костюме пялит ее в задницу. Рядом стоит второй — он явно ждет своей очереди.
На другой фотографии крупный план анального отверстия, растянутого вибромассажером.
Она быстро пролистывает всю книжонку. Двойное проникновение на бильярдном столе. На девице туфли с высоченными шпильками и цепочка вокруг лодыжки. Лобок наголо выбрит, а клитор проткнут пирсингом. Шикарно выглядит. Все это производит на Надин сильное впечатление.
Маню заправляет машину, потом залезает в машину.
— Ну как?
— Девка крутая, можно сказать, вдохнула новый смысл в минет.
— Ладно. Посмотришь потом, спать здесь мы не будем.
Они выезжают со стоянки. Маню то и дело оборачивается и выбирает что-нибудь поесть. И говорит с набитым ртом:
— Блядь, как хорошо, что не надо считать бабки! Нет бабок — конец веселью.
Она вскрывает все пакеты, разбрасывает их по машине, сует пищу в рот — и сладкое, и соленое вместе. Только бы жевать. Слишком шумная, слишком нервная, слишком вульгарная. Похоже, она способна держать такой ритм долго — видна тренировка.
Она делит дининтель. Как только таблетки начинают действовать, она не закрывает рта.
Надин улыбается, слушая ее, находит ее слова разумными.
Они катят в сторону Бреста. Маню решила, что они выбрали правильное направление. Спрашивает: «Как тебе это, дылда?», а Надин энергично кивает.
Они въезжают в город, когда бары еще не открылись. Ищут пляж, блуждают и случайно выезжают на берег.
Маню орет во весь голос:
— Блядь, как здорово!
И начинает пританцовывать в ритме пого и свинга, не переставая орать: «Йодистый воздух, вот что мне надо». Машет руками, вертит головой. Ей весело.
Надин сидит поодаль и смотрит.
Наконец Маню усаживается рядом.
— А теперь плотно позавтракаю, как только местные мудаки откроют свои бары. Потом надо отоспаться — я возьму номер в отеле. А что собираешься делать ты?
Надин пожимает плечами, смотрит на море, пытаясь найти ответ. Впервые между ними возникает смущенное молчание.
— Не знаю. Позавтракаю с тобой.
Это напоминает ей те вечера, когда хотелось вернуться домой с парнем, но она не решалась сказать об этом откровенно.
