– Андрею спальня понравилась? – ревниво спросила Галка.
У них за это время сложились какие-то непонятные отношения полу дружбы, полу критичности, они то и дело друг друга подкалывали, причем чаше это делала Галина. Андрей скорее оборонялся. Что ж, даже умные женщины ревнуют своих близких подруг к их избранникам, хотя мне, например, в голову не пришло бы ревновать Галину к кому-нибудь из представителей сильного пола вообще.
Впрочем, я вообще не знаю чувства ревности. Точнее, плохо представляю себе, что это такое. Второй муж, царствие ему небесное, не давал к этому ни малейшего повода, первый давал столько поводов, что для ревности уже и места не оставалось. А человек, которого я действительно всю жизнь любила, всегда был с какой-нибудь другой женщиной. Его ревновать было еще более бессмысленно, хватало того, что он меня никогда не любил.
Разговор пришлось прервать, потому что в дверь позвонили. Между прочим, у Андрея были ключи и от прежней моей квартиры, и от этой я ему вручила практически в день переезда сюда, если не раньше, но он никогда ими не пользовался. Причем подчеркнуто не пользовался: даже если мы возвращались откуда-нибудь вместе и я просила отпереть дверь, он всегда поворачивал ситуацию так, чтобы это сделала я собственными ключами. Почему? Ответа на этот вопрос, как и на многие другие, касающиеся Андрея, у меня не было.
– Голодный? – задала я традиционный вопрос, ответ на который знала заранее. – Устал?
– И то, и другое, малыш, – довольно-таки бодро откликнулся Андрей. – Но и то, и другое, поправимо и преходяще. Если ты дашь мне какой-нибудь бутерброд, то я как-нибудь дотяну до вечерней трапезы у Павла. А за два дня отдохну по полной программе. И потом, надеюсь, буду уставать значительно меньше.
– Чем объяснишь? – осведомилась я, направляясь на кухню.
Бутерброд – понятие относительное, а при наличии выбора продуктов вообще абстрактное. В данном случае я решила сделать то, что Андрею нравилось больше всего: горячие сандвичи с ветчиной и сыром. В микроволновке все это готовилось за минуту, а я тем временем вымыла зелень и нарезала помидоры. Когда Андрей через пять минут вошел на кухню, на столе уже был готовый натюрморт.
– Сказка! – восхитился Андрей. – Мечта голодающего.
– Ты не ответил на мой вопрос, – напомнила я.
– Какой именно? – с набитым ртом отозвался Андрей.
– Последний. Почему ты теперь будешь меньше уставать?
– Потому, киска, что я ушел с работы. И теперь больше не будет постоянных ночных заданий, ненормированного рабочего дня и прочих прелестей моей профессии.
– А что будет? – с острым любопытством спросила я.
– Будет нормированный рабочий день, собственный кабинет, четко очерченный круг обязанностей и денежка. Называется это переводом на другую работу с повышением в звании. Собственно, подполковника я получил месяц тому назад…
Андрей осекся и виновато на меня поглядел. Я только вздохнула: по-видимому, я не так уж много значу для моего друга, точнее, уже почти жениха, если о такой важной новости он мне сообщает через месяц.
– Не сердись, Светланка, как раз решался вопрос о моем переводе в другое ведомство, мне хотелось преподнести, так сказать, весь пакет новостей. Завтра отпразднуем, как говорится, в узком кругу. Кстати, Павел с сегодняшнего дня – полковник, так что сама понимаешь…
Вот это моя беда: я всегда все понимаю, причем понимаю правильно, во всяком случае, с точки зрения окружающих. Вхожу в положение, встаю на точку зрения оппонента или даже на его место, делаю скидку… В результате все счастливы, а я принимаю успокоительное и страдаю бессонницей. Жалобы при этом можно писать только на самое себя: характер такой. Даже мой собственный сын периодически советует мне над характером поработать и добиться хотя бы минимальной твердости.
– Ты, маменька, человек крайностей, – заявило мне, в частности, мое чадо в одной из откровенных бесед. – Молчишь, терпишь, безропотно глотаешь любую гадость, которую тебе преподносят, сама уши под любую лапшу подставляешь. А потом – бах! – достигнута критическая точка и происходит термоядерный взрыв и идут клочки по закоулочкам.
Устами младенца…
– И где же ты теперь будешь трудиться? – спросила я, решив «не усугублять».
– На Петровке, – последовал четкий ответ. – В отделе по борьбе с наркотиками. Точнее, буду заместителем начальника отдела. Как говорится, дружеская кадровая поддержка нашего доблестного МУРа. Буду теперь ментом.
– Поздравляю, – отозвалась я с умеренной долей энтузиазма. – Подарка, к сожалению, ты сам себя лишил: я ничего к такому случаю не припасла. Придется ждать профессионального праздника.
– Не припасла? – изумился Андрей. – А ты не ошибаешься? Я вчера в спальне краем глаза заметил кое-что.
– В спальне? – в свою очередь изумилась я. – Понятия не имею.
– Темните, мадам. Пойдем, покажу.
– Пойдем, – согласилась я, окончательно сбитая с толку.
Мы вошли в спальню и Андрей прямиком направился к тумбочке справа от изголовья. Остановился и поманил меня к себе. Я послушно, как загипнотизированная, подошла и… через несколько секунд оказалась в сугубо горизонтальном положении на собственной роскошной новой кровати.
– Как же не припасла? – шептал Андрей, освобождая меня и себя от лишней одежды. – Красивая женщина в роскошной спальне после великолепного полдника… Мне любой мужчина может только позавидовать… Обладать такой женщиной…
Справедливости ради, должна сказать, что мне подарок тоже понравился.
Несмотря на то, что мы порядком припозднились, за подарком мне мы все-таки поехали. Андрей настоял. Оказывается, он давно присмотрел и магазинчик, и сам подарок, но мое присутствие было обязательным, поскольку подарок нужно было мерить, «на глазок» мой друг его приобрести не решился.
Когда я глянула в зеркало примерочной кабинки, то поняла: эта вещь надолго станет моей самой любимой и самой парадной. Костюм из тонкой материи, по виду неотличимый от замши, но гораздо более практичной и эластичной, цвета крепкого чая. Длинная юбка с высоким разрезом и жакет в талию. Фигура у меня в порядке, никому не завидую, но в этой шкурке я выглядела как фотомодель. Да, вкус у Андрея все-таки был отменным, даже цвет он подобрал мой любимый, а не свой излюбленный синий.
Когда я вышла из кабинки, Андрей просиял и показал мне сразу два больших пальца. Судя по всему, немногие окружающие его мнение разделяли. И я с редкой для меня непосредственностью бросилась Андрею на шею, разом простив и все странности поведения, и таинственность, и непонятные умолчания…
Упакованный в фирменный пакет костюм я тщательно уложила на заднее сидение машины, сама уселась рядом с Андреем и мы покатили по уже совсем вечерней Москве на юг, в Калинино. По дороге, конечно, отоварились кое-какими продуктами и напитками, а я настояла на том, чтобы купить для Павла какой-нибудь милый сувенир от меня лично: ведь полковниками не каждый лень становятся. Андрей притормозил возле Даниловского универмага и сказал:
– Только давай в темпе. Иначе мы только к утру до места доберемся.
На всякий случай, я ничего обещать не стала, просто неопределенно мотнула головой и отправилась за сувенирами. Думаю, Андрей догадался о том, что подарок будет куплен не только Павлу, потому и остался поджидать меня в машине.
Мне повезло: довольно быстро я нашла оригинальную пивную кружку, коллекцию которых собирал Павел, и забавную фигурку-талисман на переднее стекло автомобиля – для Андрея. Как говорится, мило, недорого, элегантно. Так что через двадцать минут я уже вернулась обратно и снова забралась в машину.
– Молодец! – одобрил мою оперативность Андрей. – Уложилась почти в срок, для женщины просто замечательно…
Я закатила глаза под лоб и тихонько застонала. Знает ведь, финик эдакий, что я терпеть не могу сравнения по половому признаку, и нарочно дразнит. Впрочем, наверняка решил, что на сегодня красивых поступков и слов с его стороны было предостаточно и нечего баловать подругу. А то будет передозировка сладкого, прямиком ведущая к диабету. Это все я уже проходила, неоднократно слышала, поэтому и ограничилась минимальным выражением неодобрения.
– Как, кстати, твои успехи на ниве перевода? – поинтересовался Андрей, когда мы выехали за кольцевую дорогу. – Выполнила недельную норму по трупам?
– Не сыпь мне соль на раны, – отозвалась я, невольно передернувшись. – На сей раз точно нарочно: идиотизм на идиотизме и идиотизмом погоняет. Но вообще-то завидно.
– Кому ты завидуешь? – изумился мой друг.
– Тамошним писателям, – пояснила я. – Убивают, кого хотят, причем с полпинка. И не озадачивают себя правдоподобностью.
– Опять не понял, – пожал плечами Андрей. – Если все так просто, почему бы тебе не перенять опыт и не использовать его в твоих оригинальных произведениях? У меня при этом будет меньше головной боли.
