— По-твоему, когда она умерла?
Сара прижала руку девушки к телу, чтобы Карлос мог нанести краску и снять отпечатки пальцев.
— Полное окоченение наступает через шесть — двенадцать часов после смерти. Судя по тому, как оно проходит, могу сказать: девушка умерла день или два назад. — Доктор Линтон нажала пальцем на синюшные трупные пятна — после надавливания интенсивность цвета восстанавливалась медленно. — Стадия гипостаза закончена — тело начинает гнить. Думаю, все это время под землей было довольно холодно. Труп отлично сохранился.
— А как насчет плесени на верхней губе?
Сара взглянула на протянутый Карлосом формуляр, желая убедиться: собранных им отпечатков хватит для полноценного анализа. Да, все в порядке…
— Плесень размножается очень быстро, особенно в такой среде, — ответила она бывшему супругу. — Возможно, девушку вырвало, и споры начали прорастать… — Тут у доктора Линтон появилась неожиданная идея: — Некоторые виды плесени могут понизить количество кислорода в замкнутом пространстве.
— По углам гроба тоже была плесень, — вспомнил Джеффри и, посмотрев на снимок, передал его Саре. — Все не так плохо, как я думал.
Сара кивнула, хотя и представить не могла, что, глядя на фотографию, испытали бы те, кто знал девушку при жизни. Несмотря на все ее манипуляции, не оставалось никакого сомнения в том, что смерть была мучительной.
Толливер хотел показать снимок Лене, но она покачала головой.
— Думаете, здесь не обошлось без сексуального домогательства?
— Сейчас проверим, — проговорила Сара, осознав, что всеми силами откладывает неизбежное.
Карлос передал ей расширитель и подкатил поближе лампу.
Чувствуя напряженное внимание коллег, доктор Линтон осмотрела тазовую область, а когда объявила, что признаков изнасилования нет, все вздохнули с облегчением. Она никогда не понимала, почему сексуальное домогательство делает такое преступление, как убийство, еще страшнее, но, что греха таить, обрадовалась, узнав, что перед смертью девушка не испытала унижения.
Затем Сара проверила глаза, заметив множество лопнувших сосудиков. Губы синие, а слегка высунутый язык — темно-фиолетовый.
— При таком виде асфиксии точечных кровоизлияний обычно не бывает, — заметила она.
— Думаешь, причиной смерти было что-то другое? — удивился Толливер.
— Не знаю, — честно ответила Сара.
Она ввела в центр глазного яблока тонкий катетер, выкачивая стекловидное тело, а Карлос наполнил шприц физраствором и вколол в белок, чтобы приостановить разложение.
Закончив внешний осмотр, доктор Линтон включила диктофон:
— Исследование номер восемь тысяч четыреста семьдесят два — небальзамированное тело Евы, белой девушки с темными глазами, шатенки. Вес — пятьдесят один килограмм, рост — сто шестьдесят сантиметров. Кожа прохладная, по состоянию соответствует пребыванию под землей в течение длительного времени. — Отключив диктофон, Сара посмотрела на Карлоса: — Нам нужна погода за последние две недели.
Санитар сделал на доске отметку.
— Думаешь, она умерла раньше чем неделю назад? — спросил бывшую супругу Джеффри.
— В понедельник были заморозки, — напомнила та. — Мочи в банке немного, но, возможно, девушка экономила питье… А еще обезвоживание могло произойти от шока.
— Осмотр внутренних органов начинаем стандартным V-образным надрезом. — Доктор Линтон снова включила диктофон.
Первое в жизни вскрытие она делала дрожащими руками. Как любого доктора, ее учили поверхностно-ориентировочной пальпации, а как хирурга — тщательно контролировать и выверять каждое движение скальпеля, чтобы приносить облегчение, а не боль. Вскрытие, во время которого тело становилось куском мяса, перечеркнуло все, что она знала и умела.
На этот раз Сара начала справа, над акромиальным отростком, затем направила скальпель к груди, так чтобы кончик лезвия скользил вдоль ребер, и, наконец, к мечевидному отростку. Тот же самый надрез слева, а дальше — серединная линия к лобку: от острого скальпеля кожа расходилась, а желтый брюшной жир поднимался, словно сугробы вдоль улицы.
Карлос протянул доктору ножницы, и она принялась резать брюшину, когда, негромко вскрикнув, Лена прижала руки ко рту.
— Ты что? — спросила Сара, но молодая женщина, давясь рвотой, бросилась прочь из зала.
Туалетной комнаты в морге не было, и доктор Линтон подумала, что Лена спешит в больницу. Судя по характерным, эхом разносившимся по лестнице звукам, не успела. Бедняжка закашлялась, и на бетон полилось что-то густое.
Беззвучно выругавшись, Карлос пошел за ведром и шваброй.
Джеффри помрачнел: ему всегда становилось не по себе, когда рядом кого-то рвало.
— Надеюсь, она в порядке?
Сара взглянула на труп, недоумевая, что же так подействовало на Лену. Она ведь детектив, неоднократно присутствовала при вскрытиях, и все шло нормально. Вид у тела вполне приличный, просто на одном участке внутренности обнажены.
— Запах какой-то странный… — проговорил Карлос.
— Что значит, «странный»? — уточнила Сара, думая, что по неосторожности проткнула кишку.
— Как на ярмарке, — наморщил лоб санитар.
Дверь распахнулась, и в зал вернулась бледная, прячущая глаза Лена.
— Извините, — пролепетала она. — Не знаю, что это… — Застыв в пяти шагах от стола, детектив зажала рот рукой: а что, если снова стошнит? — Боже, чем это пахнет?
— Я ничего не чувствую, — пожал плечами Толливер.
— Карлос! — окликнула помощника Сара.
— Кажется… горелым..
— Нет, — отступив на шаг, возразила детектив. — Будто что-то испортилось, и запах такой, что челюсти сводит.
В голове доктора Линтон зазвонил тревожный звонок.
— Пахнет горьким. Горьким миндалем?
— Да, пожалуй, — согласилась детектив Адамс, не отваживаясь приблизиться к телу.
Карлос тоже кивнул, и женщина почувствовала, как на спине проступают капельки пота.
— О Боже! — испуганно отстранившись, выдохнул Джеффри.
— Осмотр придется закончить в столичной лаборатории, — заявила Сара, накрыв тело простыней. — У меня тут даже вытяжного шкафа нет.
— Герметичная камера есть в Мейконе, — напомнил бывший супруг. — Позвоню Нику и спрошу, нельзя ли ею воспользоваться.
— Да, Мейкон ближе, чем Атланта, но и там только наблюдать разрешат, — снимая перчатки, посетовала Сара.
— А ты что, против?
— Нет, — натянула хирургическую маску Сара и содрогнулась, представив, что могло бы случиться. Не дождавшись подсказки, Карлос принес черный мешок.
— Осторожно, — предупредила доктор, передавая ему маску. — Нам повезло. — Она помогла упаковать тело. — Только сорок процентов людей распознают этот запах.
— Лена, как хорошо, что ты приехала! — радовался Джеффри.
— О чем это вы? — удивленно оглядывая бывших супругов, спросила детектив.
— О цианиде, его-то ты и почувствовала, — застегивая мешок, пояснила Сара и, перехватив непонимающий взгляд Лены, пояснила: — Девушку отравили.
Понедельник
4
Джеффри зевнул так, что челюсть хрустнула, откинулся на спинку стула и, выглянув в зал для инструктажа, постарался изобразить сосредоточенность. Брэд Стивенс — самый молодой полицейский округа Грант — глуповато усмехнулся, и Толливер кивнул, морщась от сильной боли в шее. Ощущение такое, будто на голом бетоне спал, и в этом нет ничего удивительного: вчера ночью между ним и холодным полом был лишь спальный мешок, такой старый и протертый, что даже в благотворительном фонде не приняли. Зато охотно взяли матрас, знавшую лучшие времена софу и три коробки с кухонной утварью, за которую они с Сарой сражались во время развода. Инспектор решил: раз за пять лет, прошедших с тех пор, как закончился процесс, он не потрудился распаковать вещи, снова везти их к бывшей жене будет настоящим самоубийством.
Приводя дом в приличный вид, Джеффри ужаснулся: как мало вещей он приобрел за свою холостяцкую жизнь! Вчера ночью, вместо того чтобы считать овец, он составлял список необходимых покупок. Кроме ящиков с книгами, красивого постельного белья, подаренного женщиной, с которой, дай Бог, никогда не познакомится Сара, и нескольких костюмов, приобретенных, чтобы ходить на службу, о прошедших годах не осталось никаких воспоминаний. В день, когда он покинул дом Сары, в его владении находились велосипед, газонокосилка и инструменты (за исключением автономной дрели, купленной после того, как старая случайно утонула в пятнадцатилитровом ведре с краской), а сейчас все эти ценности благополучно вернулись обратно.
Так что спать пришлось на полу.
Глотнув тепловатого кофе, Толливер вернулся к занятию, которому посвятил последние тридцать минут. Джеффри был из тех, кто считал чтение инструкций ниже своего достоинства. Однако сейчас, в четвертый раз выполнив все шаги руководства к сотовому, он не смог ввести свой номер в быстрый набор и действительно чувствовал себя идиотом. Еще неизвестно, возьмет ли Сара трубку. Она ненавидела подобные игрушки, но отпускать ее в Мейкон без связи страшно не хотелось: мало ли что может случиться.
