в конкретных жанровых сферах художественной культуры (например, в поэзии или ритмической музыке) происходят куда чаще, чем в культуре в целом или в ее крупных сферах: науке, экономике, образовании и т. д.
Итак, хотя синергетические принципы и закономерности относятся к числу наиболее универсальных и фундаментальных, а спектр областей и сфер их методологического «приложения» расширяется неуклонно [11], примеры «зримого», одномоментного, скачкообразного проявления синергетических эффектов в культуре в целом (как это порой видится в гуманитарном сознании) – явление редкое, которое можно обнаружить разве что на рубежах эпох: Средневековья, Ренессанса, модерна, постмодерна или же в результате (после свершения) масштабных социальных революций, способных затронуть масштабное культурное пространство.
Если речь вести конкретно о российской (русской) культуре, то хрестоматийным примером ее «бифуркации» с обретением качественно нового облика и новой системы смыслов-ценностей стали 20–30-е годы ХХ века. В то же время, радикальные либералистские реформы 90-х годов (которые подавались как бескровная революция), похоже, пока так и не привели к «бифуркации» в системе универсалий российской культуры. Разве что появилась новая сфера культуры – «масскультура», которая, заметим, становится все более респектабельной под влиянием высокой культуры России.
Какой вывод напрашивается из всего этого? Он очевиден: в процессах системно-синергетического исследования синергетическую методологию следует проецировать не только и не столько на культуру в целом (она слишком сложна, спектр ее параметров порядка слишком обширен и размыт), а на ее (культуры) относительно самостоятельные составные части, обладающие собственными наборами параметров порядка и характерными особенностями динамики самоорганизации.
Это относится, прежде всего, к музыке, поэзии, изобразительному искусству и моде, которые не только обладают собственными, характерными наборами параметров порядка, но и обширными наборами квалиметрических параметров (интервалы, частоты, такты, цветовые и геометрические характеристики), что дает возможность для формализации параметров порядка в процессах исследования, а значит, создает возможность анализа культуры и ее процессов на языке математики, теории систем, теории информации, что сродни синергетике, ее междисциплинарной логике. Это вполне убедительно показано в целом ряде работ, в которых принимали участие представители «точных наук» [12–16]. Даже один из самых выдающихся математиков двадцатого века А.Н. Колмогоров «приложил руку» к русскому стиховедению, выразив средствами (через призму) математики различия в «поэтических арсеналах и конструкциях» Пушкина и Брюсова [17] и продемонстрировав таким образом возможность формализованного анализа культуры в логике «количественных наук». Но главное в данном случае заключается в том, что именно в процессах системно-синергетического анализа макроформ культуры, крупных сфер культуры (литература, музыка и т. д.) и их динамики с наибольшей убедительностью проявляются новые контуры и конструкции синергетической методологии в познании культуры.
Однако в нашей культурологии, в которой укоренена описательность, смысловое содержание дефиниции «динамика» («динамика культуры») довольно своеобразно: эта дефиниция часто выражает и презентует не только характер изменения типических черт культуры во времени и пространстве (как это принято в «точных науках»), но также условия и механизмы, которые способствовали и способствуют этим изменениям. В итоге получается так: то, что в культурологической науке именуется «динамика культуры», являет собой вовсе не «темпорально-скоростную характеристику» развития культуры, а скорее спектр моделей бытия культуры на длительных этапах исторического времени. Таковых моделей, впрочем, немного (линеарная, циклическая, волнообразная), хотя форм трансформации культур во времени и пространстве множество [17]. Вот некоторые из них:
1. Изменения, ведущие к смене культурных парадигм, форм культуры, художественных стилей и модных трендов. Пример – смена стилей «романтика», «готика», «ренессансный стиль», «барокко», «классицизм», «рококо», «романтизм», «реализм», «модернизм», «постмодернизм».
2. Изменения, ведущие к дифференциации культуры или отношений между ее составными элементами (формирование новых жанров и видов искусства, создание новых научных направлений). Подобные изменения не охватывают всей культуры, а происходят в отдельных ее сферах при сохранении парадигмального типа культуры в целом.
3. Культурный застой – состояние длительной неизменности и повторяемости ее норм, ценностей и смыслов, соответственно – приверженность социума к неизменным формам и нормам традиций.
4. Упадок и деградация культуры, связанные с ослаблением и устареванием каких-то элементов культуры, упрощением системы культуры, деградацией ее норм и идеалов.
5. Кризис культуры – утрата ею устойчивости и действенности параметров порядка культуры.
Синергетика, как известно, являет собой, прежде всего, теорию динамики сложных систем (к каковым относится и культура), которая строится на принципах «сжатия информации», т. е. на категориях большой смысловой емкости (нелинейность, диссипативность, параметры порядка, аттрактор, бифуркация, веер возможностей и т. д.), избавляющих от необходимости детального феноменологического описания многочисленных явлений и процессов, происходящих в системе, хотя культурология, как уже подчеркивалось, замкнута больше на описаниях деталей бытия культуры, нежели на поисках и выявлении универсальных и специфических параметров порядка, аттракторов культуры и т. д.
Однако ситуация меняется, когда мы обращаемся к информационно-семиотической концепции культуры, поскольку в рамках этой концепции динамика культуры понимается именно в синергетическом смысле. Более того – такие базовые категории постнеклассического научного познания, как «система», «нелинейность», «открытость», «динамика», «фрейм», «фрактал», «скрипт», «параметр порядка», «эмердженция», как уже подчеркивалось, оказываются общими как для культурологии, так и для синергетической методологии [18–20]. В этом контексте и в качестве иллюстрации уместно обратиться к категории эмерджентность, означающей буквально (в этимологическом) смысле «самопроизвольность», т. е. способность спонтанно обретать принципиально новые качества при различных сочетаниях, соотношениях и вариациях составных элементов, а также изменений условий (внешних, внутренних) существования системы. При этом, разумеется, речь идет, в том числе, и о необычных феноменах эмерджентности и эмердженции, происходящих в культуре, ее недрах и формах, но пока еще не нашедших должного отражения в нарративной культурологии. Так, М. Арчер, известная обстоятельными исследованиями феномена эмерджентности в социально-культурных системах, выделяет три типа ее проявления: структурный, культурно-ментальный и субъектный (агентивный), которые, в свою очередь, находятся в сложных отношениях взаимного влияния и взаимной детерминации [21]. При этом, как полагает Арчер, структурная эмердженция в социуме и в социально-культурной системе происходит постоянно, поскольку являет собой один из механизмов развития социума. А что касается культурно-ментальных эмердженций, они касаются качественных сдвигов и изменений в представлениях и предпочтениях «коллективных» носителей культуры, т. е. в смыслах, нормах и формах культуры. И, наконец, эмерджентность субъекта (агента) культуры затрагивает отдельно взятого индивида, его культуро-поведенческий и эстетический выбор, что проявляется как переход персональной идентичности человека в новый парадигмальный тип, предъявляя, в свою очередь, новые требования к самой культуре.
Понятно, что эти процессы взаимосвязаны (часто усиливая друг друга), что необходимо учитывать в системно-синергетических исследованиях культуры. Вероятно, результатом действий означенного спектра эмердженций можно считать взрывной характер изменений в культуре и спектре культурных идентичностей за последние полтора века в контексте перехода от феодализма (с его структурной неизменностью) к современному постиндустриальному обществу, в рамках которого социальные структуры и институции обретают множественный, изменчивый «текучий» характер. Здесь, вероятно, уместно отметить, что изучение
