«Отлично»!
— Как ты можешь видеть, ученик, все получилось.
— А его дожди не размоют? — сомнения в устойчивости данной конструкции меня не отпускали.
— Скобы не дадут. Все-таки автор был гением.
Я еще раз взглянул на здание: огромный параллелепипед с идеально ровными темными стенами и огромным зевом-входом.
— А что с входом делать? Я не представляю, как сделать ворота, — произнес я.
— И не надо, — улыбнулся лич, — есть заклинание — разновидность щита от физических воздействий. Оно не пропускает предметы с маленькой кинетической энергией, а человека и, тем более, хорохонта пропустит. Правда оно работает от накопителя, и его придется раз в месяц подзаряжать.
Я не стал отвечать, только устало кивнул и прикурил папиросу.
***
На следующее утро за завтраком я сказал:
— Учитель, надо бы решить вопрос с пропитанием нашей живности.
— Что предлагаешь? — с интересом спросил лич.
— Договориться к Кростом и его братом, чтобы они закупили для нас провизию. Дать побольше комиссионных, и, думаю, сделают в лучшем виде.
— А почему сами не закупим? — поинтересовался Торрен.
— Во-первых, все мы так или иначе городские и в сене не разбираемся. Во-вторых, закупка таких объемов может вызвать вопросы. А Крост местный, что-нибудь придумает. А мы не сможем.
— Крост это хозяин хутора за лесом? — спросил Бератрон.
— Да. Я бы еще в Рекер съездил дней на десять.
— Зачем?
— Купить еды — запас карман не тянет. Может алхимические реагенты пришли. Да и к мастеру Боя заскочить стоит.
Лич задумался на мгновения и сказал:
— Добро. Когда?
— Думаю, через неделю.
— Почему так долго?
— Дня три мне надо для решения проблем со здоровьем.
— Что за проблемы? Почему я не знаю? — нахмурился Бератрон.
— Даже не знаю, как объяснить, — замялся я.
— А ты попробуй, — сказал лич, — а то для ученика ты чересчур загадочный.
— Я, кажется, не говорил, но у меня множественное сознание…
— Ничего страшного в этом нет, — прервал меня лич, — почти все опытные маги умеют на некоторое время разделять своё сознание на два, а иногда даже на три потока.
— У меня их восемь.
«Мне кажется, или для мертвого у нашего учителя слишком богатая мимика?»
Глядя на него, я понимаю, что значит слово внезапно.
— Сколько? — переспросил Бератрон.
— Восемь.
— И ты еще не сошел с ума? Восемь личностей в одном теле это чересчур. Или они обычно спят?
— Не спят, но шесть сознаний не имеют личности вообще. А одна из личностей безусловно подчинена другой.
«Это я подчинен»?
Именно ты! Или хочешь поспорить? Не забывай, что я могу стереть тебя, просто убив кусочек своего мозга!
«Всё-всё, вопросов больше не имею».
— Забавный у вас мир, — сказал Торрен, — а можно вопрос?
— Валяй.
— А когда ты кого-нибудь обкатываешь… ну ты понял… тебе вторая личность советы не даёт?
«Вот Дебил».
— Нет. А в данный момент выразилась, что ты дебил.
— Спасибо, — усмехнулся вампир, — а если морду тебе набить, то ей обидно будет?
— Прекратили! — оборвал нас лич, — а теперь объясни, что у тебя случилось? Желательно очень подробно. Твои секреты уже надоели, помимо того, что это очень некрасиво.
— Да, я понимаю, — удрученно произнес я, — но излишняя доверчивость при моем социальном положении дома приводит к плохим последствиям. Мир у нас весьма жесток. Я расскажу всё, что смогу.
Я немного собрался с мыслями и рассказал о своей жизни в родном мире.
— Сен, — спросила Джула, — а у себя дома ты убивал?
— Было дело. Но лично для себя немного.
— То есть?
— Убрал конкурента для того, чтобы попасть в нужный университет. Недоброжелатели на работе, их тоже пришлось аккуратно устранить.
— А не для себя? Из твоих слов получается, что много, — произнес Торрен.
— Восемнадцать тысяч девятьсот сорок три. В принципе, немного.
— Ни фига себе немного! — присвистнул вампир.
— Не кричи, — я оборвал его, — не тебе меня судить. Я же рассказал вам о реаниматоре, думаете, его так просто сделать? Универсальную машину для того, чтобы вылечить любого человека от любой болезни. Знаете, сколько тестов и опытов на живых людях надо провести, чтобы придти хоть к какому-нибудь положительному результату? — под конец я почти кричал.
— И тебе не жалко было их? — спросил Фериш. Или Родигес, не разобрал.
— Нет. Я делал то, что должен. К тому же мы людей не на улице хватали. Исключительно отбросы общества.
— Бедняков, — с горечью произнес один из братьев.
— Нет, — отрезал я, — во-первых, бедности в вашем понимании у нас нет. Во-вторых, под отбросами я понимал другое: маньяки, педофилы, насильники. Всех тех, кого приговорили к казни, причем за что-то аморальное.
— Не вижу ничего страшного, — впервые вмешался Бератрон, — если все как ты рассказываешь, то плохого ты не делал. Но почему ты так нервничаешь?
— Потому что каждому я лично подписывал приговор. И это не просто казнь, а фактически самые страшные пытки, которые можно придумать.
— Всё равно, — ответил лич, — а сколько людей этот ваш реаниматор спас?
— Не знаю — не считал. Несколько миллионов, наверно.
Все задумались, переваривая мои откровения.
— Ты ничего не рассказал о своей семье, — наконец нарушила неловкое молчание Джула.
— Ты сегодня любопытна, — произнес я.
— Я всегда любопытна, я же все-таки женщина, — улыбнулась Джула, — но все-таки расскажи о своей семье.
— Девушка, — пунктуально поправил я, — нет у меня семьи. Вся кончилась.
— Это как?
— Несчастный случай приключился, только биологический отец остался.
— Соболезную, — Торрен похлопал меня по плечу.
— Чему? — неподдельно удивился я.
— Тому, что ты потерял семью, — растеряно произнес вампир.
— Несчастный случай начался, когда мой отец заделал моей матери меня. А когда я подрос, то позаботился, чтобы моя семья уже никого не побеспокоила.
— Извини, Сен, но то, что ты говоришь — мерзко.
— Еще раз, Тор: не тебе меня судить.
— Расскажи подробно. Я думаю, что ты не все сказал о семье, — попросила Джула.
— Да что там рассказывать? Ненависть, насмешки и презрение от матери, отчима, мелких братьев, даже от слуг. Доведут кого угодно. Я случайный ребенок, ненужный. У меня хорошая память. А когда они попробовали устроить заговор, то было истинным наслаждением отправить их всех на плаху.
— Я бы не смог, — признался Торрен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
