— Фолкхэм-хауз был бы навсегда потерян для вас, — тихо произнес мистер Тиббет, подтверждая ее мысли. — У вас возникли бы очень серьезные трудности, если бы… если бы все обернулось иначе.
Мистер Тиббет вновь сконфуженно замолчал.
Однако у графа не было никаких причин испытывать неловкость при обсуждении данного предмета.
— Да, обстоятельства явно сложились для меня удачно.
Мэриан уже едва сдерживала дрожь, охватившую ее от ярости и страха, и, заметив это, мистер Тиббет поспешил сгладить неловкость:
— Ну так или иначе, а я смело могу сказать за всех жителей Лидгейта, что мы очень рады тому, что поместьем снова владеете вы, а не сэр Питни. В любом случае вы лучший хозяин для Фолкхэм-хауза.
При этих словах граф мрачно усмехнулся. Внезапно он повернулся к леди Мэриан.
— А что думаете вы, мадам? Принадлежат ли мне ваши симпатии? Разделяете ли вы мнение мистера Тиббета, что я лучший хозяин для Фолкхэм-хауза?
Поскольку она продолжала хранить молчание, понимая, насколько опасно для нее вступать в какие бы то ни было разговоры с этим человеком, его взгляд помрачнел, и он хмуро добавил:
— Разумеется, нет. Нисколько не сомневаюсь, что вы предпочли бы, чтобы поместьем по-прежнему владел этот сэр Генри или, быть может, даже сэр Питни, нежели настоящий законный владелец. Я прав, не так ли?
Только ценой огромного усилия Мэриан удалось сдержать рвавшийся с языка ответ, хотя ее глаза засверкали от ярости и непролитых слез. Не сознавая, что делает, она судорожно сжимала и разжимала руки, затянутые в тонкие перчатки.
И вновь на помощь пришел мистер Тиббет, пытаясь перевести разговор на другую тему и отвлечь графа от Мэриан:
— Нам всем, конечно, жаль, что мы потеряли сэра Генри, но мы в той же степени рады, что вы к нам вернулись. Хотя я понимаю, как горько бы вам пришлось сожалеть, если бы сэр Генри все еще продолжал владеть вашим поместьем.
— Ну, этого бы никогда не произошло, — с уверенностью произнес граф.
— Почему же нет? — дрожащим голосом, но с явным вызовом спросила Мэриан. Слова сорвались с ее языка, прежде чем она успела подумать, что говорит.
Фолкхэм внимательно посмотрел на ее закрытое маской лицо.
— Я бы предложил ему столько денег, что он был бы рад продать его мне.
Однако такой ответ ничуть не удовлетворил девушку. Разве графу не известно, что его дядя уже пытался выкупить назад поместье и отец категорически ему отказал?
Торжествующая улыбка этого чужака привела Мэриан в уныние. Не замечая этого, он продолжал:
— К счастью, необходимость в этом отпала. Хотя поместье было конфисковано именем короля, Его Величество был более чем счастлив вернуть его мне вместе с другими владениями.
Было видно, что мистер Тиббет по-прежнему испытывает большую неловкость от этого разговора.
— Осмелюсь предположить, это отнюдь не обрадовало вашего дядюшку. Сэр Питни всегда был жадным тираном с непомерными амбициями и стремлением использовать весьма… э-э… действенные способы для достижения своих целей.
— Я не боюсь своего дяди, — резко бросил граф. — Но теперь он должен будет понять, что совершил самую большую ошибку в жизни, когда задумал отобрать у меня мои законные владения. И если мое возвращение в Фолкхэм-хауз не убедило его в этом, я с радостью предоставлю ему другие доказательства. И уверяю вас, он хорошо усвоит этот урок, даже если мне придется учить его снова и снова!
Явный оттенок угрозы, прозвучавший в его тоне, заставил Мэриан задрожать. Каждый мускул ее тела был напряжен до предела. Когда она до конца осознала смысл его слов, в ее душе поднялась буря. Ей стало ясно, что этот человек был одержим идеей вернуть себе все свои владения и, по всей видимости, готов пойти ради этого на все. В том числе и на то, чтобы арестовать невинного человека, стоящего между ним и его поместьем. Что, если окажется, что ее первоначальные подозрения подтвердятся?
То, что он был одним из этих высокомерных, заносчивых сторонников короля, вернувшихся со своим монархом из Франции, только подтверждало подобную возможность. Правда, Мэриан все же пришлось признать, что граф сильно отличался от тех роялистов, которых она встречала при дворе. Его незавитые темно-каштановые волосы, против всех законов моды, прямыми прядями спадали ему на плечи. Не носил он и кружев, так любимых придворными кавалерами. Но и на пуританина он также был совершенно непохож, так как от природы обладал такой самоуверенностью и апломбом, которых Мэриан никогда не приходилось встречать среди пуритан, недавно дорвавшихся до власти.
Именно его непоколебимая уверенность в себе и пугала Мэриан больше всего. Ведь подобная самонадеянность могла легко довести человека до любого преступления, разве не так?
Словно догадавшись, какая сумятица творится в голове ее дорогой племянницы, Тамара выступила вперед.
— С вашего позволения, господа, нам пора уходить, — решительно заявила она, незаметно подталкивая Мэриан к двери.
Мэриан попыталась было сопротивляться, сгорая от желания услышать еще хоть что-нибудь из так заинтересовавшего ее разговора. Однако встревоженный взгляд Тамары заставил ее вспомнить, что сейчас не место и не время пытаться что-то разузнать, если она не хочет подвергать опасности их обеих или мистера Тиббета. Со вздохом сожаления она плотнее запахнула на себе плащ и направилась к двери впереди тетки.
Однако граф остановил их еще до того, как они успели достичь выхода.
— Пожалуйста, не уходите, не закончив своих дел по моей вине, — произнес он с той нарочитой любезностью, которая, как Мэриан понимала, предназначалась специально для нее. — Мне бы очень хотелось услышать побольше о тех приятных днях, которые я провел во Франции.
Мэриан даже застонала про себя. Ясно, что он намеревался наказать ее за те неосторожные слова, что сорвались с ее языка. Ах, как бы ей хотелось поспорить с ним! Но она не осмелилась. Последнее, в чем она сейчас нуждалась, — это привлечь внимание к себе, в частности к своей маске, и таким образом вызвать новые, весьма опасные для нее вопросы. Поэтому вместо надлежащего ответа ей пришлось стиснуть зубы. Она от души надеялась, что тетя с честью выйдет из весьма щекотливой ситуации, что позволит им сохранить хотя бы видимость достоинства.
Тамара предпочла не замечать откровенный вызов, прозвучавший в словах графа.
— Мы уже закончили все наши дела, милорд, но благодарю вас за ваше участие, — сказала она, возвращаясь к своему ласковому, уговаривающему тону цыганки, предлагающей погадать и позолотить ей ручку, как обычно разговаривала с джентльменами, приходившими в цыганский табор.
