Соблюдать политес ради политеса и настаивать, чтобы гость лег «по-человечески», как выражалась бабушка Настя, Варвара не стала. Какой еще политес, когда десять лет назад в холодном и мрачном коричневом коридоре она засовывала себе в лифчик контрольную, которую он благородно вынес из триста четырнадцатой аудитории, где всегда проходили экзамены по физике!
— Димка, тогда устраивайся, как хочешь. Кофе в банке. Банка на полке.
— А полка?..
— Над плитой. В холодильнике колбаса и сыр. Хлеба, по-моему, нет, но остались оладьи.
— Я их уже съел.
— Молодец.
— Варвара, я ухожу!.. Закрой за мной! — орала Таня из прихожей.
— Подожди меня!
— Я не могу, я и так опаздываю! Привет штату Канзас, Дмитрий!
— Техас, — поправил Димка себе под нос и проворно убрался на кухню.
— До свидания, Дмитрий! — крикнула Танька во все горло. Шубейка на груди застегивалась плохо, Танька задирала подбородок и пыхтела. — Когда купите ранчо и станете знаменитым скотоводом, не забудьте про меня!
— Дим, не обращай на нее внимания, — велела Варвара, ногой прихлопнув дверь. За тонкой стенкой загудел лифт, бабахнули створки. — Не знаю, что на нее нашло. Устала, что ли?..
— У нее… много работы?
— Да при чем тут работа!.. Слушай, я забыла, что еще есть сосиски. Если проголодаешься, свари себе сосиску. Или две. Или сколько хочешь… Ей просто очень трудно. Денег почти нет, мама болела весь прошлый год, Васька от рук отбился, с мужем развелась… Димка, а ты не женился в своей Америке?
— Нет, — быстро ответил Димка, — это странно, но там не на ком жениться.
— Народу мало?
— Народу много. Жениться не на ком.
— Ладно, ты мне потом расскажешь. А то я опаздываю.
— Это я тебя задержал.
— Ты тут ни при чем! Просто у меня шеф придурочный. По секундомеру засекает, кто на сколько опоздал. Господи, я совсем забыла про пальто!.. Димка, вытащи стремянку! У тебя за спиной в шкафу, справа! Димка, пожалуйста!..
Димка выволок стремянку, и Варвара проворно воздвиглась на нее. Димка поддерживал шаткую алюминиевую конструкцию и наблюдал с интересом.
— Что ты там ищешь?
— Куртку. Пальто вчера сильно вымокло и очень грязное спереди. Я упала. А куртку осенью засунула не помню куда… — Поднатужившись, Варвара потянула на себя тюк, по виду напоминавший куртку. Тюк не поддавался, она приналегла, Димка шевельнулся, и подлый тюк немедленно вывалился ему на голову. Прямо на Димкиной голове он развалился на мягкие неравные части и оказался никакой не курткой, а двумя подушками, побольше и поменьше, увязанными цветастой простыней. Варвара держала их для ночевки каких-нибудь неожиданных гостей.
Кроме Тани с Васей, у нее никогда никто не ночевал, а для них подушки и внизу были.
— Ч-черт!..
— Может, ты пойдешь в моей? — предложил снизу Димка. — По крайней мере ее не надо искать.
— В твоей куртке?! — изумилась Варвара.
— Ну да. Все равно я не собираюсь никуда… выходить. Конечно, она тебе не по размеру, но я думаю, что это лучше, чем…
— А когда Лидия Владимировна вернется с работы и ты пойдешь домой?..
— Я пойду в соседний подъезд, а не за сто миль! И у меня есть еще один свитер! Слезай, Варвара. Пока не свалилась мне на голову.
Варвара глянула в плотно утрамбованную стену вещей, составленную из тюков, как будто из кирпичей. Чтобы разобрать эту стену или хотя бы пробить в ней брешь, понадобится несколько часов шахтерского труда, а она и так опаздывала на работу!..
— Спасибо, Димка! Клянусь, что верну тебе куртку в целости и сохранности. Стремянку задвинь обратно. Я тебе позвоню после обеда, а сейчас ты бы лег спать, после всех перелетов!..
— Да. Только сварю себе кофе.
Его куртка, несмотря на огромность, была невесомой, чистой и приятно гладкой внутри. Путаясь в застежках, Варвара нацепила ее и уставилась на себя в зеркало.
По ее мнению, вид у нее стал вполне европейский. Настолько европейский, что даже давешний Иван Александрович и его гнусный шофер ни за что не приняли бы ее за бабку. Если бы у нее еще были брюки — джинсы лучше всего! — и стильные ботинки на толстой подошве, она недавно видела такие в журнале «Космополитен», и белый свитер, и вязаные перчатки, и гладкие блестящие волосы — в «Космополитене» у всех девиц волосы были гладкими и блестящими, — она была бы вполне ничего. Ничуть не хуже Вики Гориной. Нет, хуже, конечно, потому что Вика была быстроногой и стройной, а Варвара…
— Кепку?
Она очнулась, оторвалась от зеркала и схватила непривычно худосочную сумку.
— Что? Какую кепку?
— Я спрашиваю, дать ли тебе еще мою кепку?
— Нет, Дим, спасибо, не нужно. Куртка — прелесть!.. Спасибо. Ты теперь ложись спать, а после обеда я позвоню.
— Может, ты позвонишь до обеда и мы вместе сходим куда-нибудь на ленч?
Примерившись, Варвара чмокнула его в колючую плотную щеку.
— Говорю же, ты совсем оторвался от жизни в своей Америке!.. Какой еще ленч! Спи лучше. Дверь никому не открывай. Лидии Владимировне привет. Пока!
— Пока, — пробормотал Димка, так и не понявший, почему они не могут в обед сходить куда-нибудь поесть.
Варвара подождала, пока за ее спиной щелкнет замок, выскочила из тамбура и нажала кнопку вызова.
Как хорошо, что он приехал! Она даже предположить не могла, что встреча с ним окажется такой радостной, как будто он не просто старый друг, давно и безнадежно живущий своей и очень далекой от Варвары жизнью, а родной, любимый, когда-то потерянный и вновь обретенный человек.
Сегодня вечером она будет пить чай дома у его родителей, и они снова станут смотреть фотографии, и он будет рассказывать о своих успехах, и родители будут переглядываться с веселой гордостью, и это будет так хорошо, так правильно, так приятно!..
А джинсы она себе все-таки купит. Никогда у нее не было джинсов, а теперь она их купит! Конечно, в джинсах она будет совсем не так хороша, как Вика Горина, но все-таки попробовать стоит.
Она опоздала на пятнадцать минут — катастрофа! Шеф давно приехал и на Варварино «доброе утро», произнесенное в селектор срывающимся от спешки и скачков по лестнице голосом, не ответил ничего. То есть совсем ничего.
— Варварочка, что это с вами? — спросила Илария Ветлинская, начальник секретариата. В длинных пальцах — на каждом по бриллиантовому кольцу — она держала бумаги. То ли из-за колец, может, из-за жемчужности гладкой кожи, то ли из-за костюма, который просвечивал за бумагами, — дом Шанель, осенний показ в Париже, — казалось, что она держит никакие не бумаги, а букет белых пионов.
…Почему, черт возьми, пионов?! При чем тут пионы?! Права была бабушка Настя — «беда с девкой».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
