Злобные, могучие, отнюдь не трусливые, эти рыцари с чудовищной жестокостью завоевывали Восточную Прибалтику. Вместе со своим дочерним рыцарским орденом — Ливонским орденом меченосцев — крестоносцы сеяли смерть в Польше и на Руси, нападали на Жемайтию — западные земли Литвы. Бронированная рыцарская конница, спаянная религиозным фанатизмом и железной дисциплиной, с черным крестом на белых плащах и благословением папы римского и германского императора, вторглась в чужие земли якобы для того, чтобы обратить язычников в христианскую веру. Казалось, нет силы, способной противостоять конкистадорам Старого Света. «Готт мит унс!» — «С нами Бог!» — заявляли на весь мир крестоносцы. А также подлинное древо Креста Господня и коренной зуб Марии Магдалины. Орден Христа дрался якобы за души язычников, а на самом деле присваивал земли и состояния как язычников, так и единоверцев. Как чума проходили по чужим землям дьяволы-монахи.
В 1242 году князь Александр Невский нанес крестоносному войску рыцарей сокрушительное поражение на льду Чудского озера. («Представляешь, Аня, Александру Невскому было всего двадцать два года тогда!…») Но Тевтонский орден все еще казался Европе властительным, непобедимым орденом, а Пруссию на Западе называли северной твердыней Креста Господня.
В 1511 году великим магистром Тевтонского ордена стал Альбрехт Гогенцоллерн. Он объявил территорию ордена своим герцогством. Так появилось герцогство, а затем и королевство Пруссия. При Фридрихе II, которого немцы зовут не Вероломным, как он того заслуживает, а Великим, прусская армия стала самой большой и вымуштрованной в Западной Европе. Армия сделала Пруссию великой державой того времени. Тевтонский черный одноглавый орел и черный крест перешли по наследству от Тевтонского ордена сначала к герцогству и королевству Пруссии, а потом и к Третьему рейху. Восточная Пруссия оставалась оплотом потомков рыцарей-крестоносцев — столь же надменных, спесивых и воинственных юнкеров, тех же «остландрейтеров» — «рыцарей похода на восток». Восточная Пруссия оставалась цитаделью германской военщины, вотчиной Гогенцоллернов. Век за веком зарился черный орел на славянские земли. Наполеон, явно намекая на черного прусского орла, говорил, что Пруссия вылупилась из пушечного ядра. Тевтонский орден, перестав быть государством, продолжал существовать и поставлял ландскнехтов европейским монархам вплоть до начала прошлого века, когда Наполеон распустил его специальным декретом. После крушения Наполеона орден был восстановлен. Формально, с малым количеством членов, он по сей день существует в Австрии…
— Третий рейх, — говорил капитан, разворачивая карту Германии, — пока продержался всего одиннадцать лет и уже на ладан дышит. А Тевтонский орден как государство просуществовал около пяти столетий. Я потому тебе, Анка, про древнюю историю рассказываю, что эти полтыщи лет глубоко повлияли на всю историю Германии. Подвиги тевтонских рыцарей вдохновляли и Бисмарка, и кайзера, и Гитлера…
— Пруссак Бисмарк, — продолжал Крылатых, — утвердил власть Пруссии над всей Германией. При кайзере о нем говорили, что он больше пруссак, чем немец, — Восточная Пруссия была острием германского меча, нацеленным в Россию и Польшу, гнездом воинственного пруссачества, самых агрессивных в мире империалистов. Итак, сначала пушечное ядро, из ядра вылупился хищный черный тевтонский орленок, из орленка вырос прусский орел, из прусского орла — великогерманский орел, уже дважды дерзнувший покуситься на мировое господство. Гитлер создал Третий рейх, сильно напоминающий государство Тевтонских рыцарей. В строительстве своей партии, черного ордена СС и всей империи Гитлер и Гиммлер явно вдохновлялись примером Тевтонского ордена, делали все, чтобы возродить средневековую Германию. Черные орлы на знаменах и на груди солдат, черные тевтонские кресты на самолетах и танках, и опять «С нами Бог!» на солдатских пряжках и та же политика «Мит фойер унд шверт!»…
Капитан зажег керосиновую лампу.
— Мы сейчас слишком мало знаем о том, что творится в Восточной Пруссии. Это могила для многих наших разведчиков, потусторонний мир, откуда почти никто не возвращается. Наше командование скоро поведет войска на штурм этой твердыни, и мы должны как можно больше знать любой ценой об ее укреплениях.
Капитан снова закурил. При этом он сломал две спички и взглянул на Аню — заметила ли она его волнение? Нет, она разглядывала карту. Капитан молча выругал свои нервы. Позади три вылета в тыл врага! Обещали отпуск, да не та обстановка, чтобы дома на Вятке рыбку удить. Впрочем, дома только расклеишься, отвыкнешь от высоковольтного напряжения разведывательной работы. Да, нервы пошаливают, это только в кино да в плохих «шпионских» книжках действуют разведчики с молибденовыми нервами, а то и вовсе без оных.
— Слушай, Анка! — сказал он совсем другим тоном. — В тылу врага, во всем Третьем рейхе с завоеванными им землями, нет района труднее и опаснее для разведчика, чем Восточная Пруссия. Это крепость. Там труднее для разведчика, чем даже в голых сальских и калмыцких степях, потому что двухмиллионное население Восточной Пруссии поголовно охотится на врагов рейха. В тыл врага посылают только добровольцев. Не захочешь лететь — тебя не пошлют, вернешься домой, в свою Сещу. Ты и так много сделала для победы. Словом, решай! Обещаю: как решишь, так тому и быть. Ручаюсь, что никто тебе худого слова не скажет.
Аня подавила вздох и едва слышно проговорила:
— Я давно все решила.
Так это на самом деле или кажется Ане, что в глазах капитана теплится совсем не командирское выражение?…
— Ты давно все решила, — сказал он тихо, — но тогда ты не знала, куда полетишь. А сейчас знаешь. Ладно! Я тебе всё скажу! Смотри! В полусотне километров от Роминтенского леса, вот здесь, под городом Растенбург, находится «Вольфсшанце» — «Волчье логово» — главная ставка Гитлера. Ты работала, Анка, в «мертвой зоне» Сещинской авиабазы. Так я скажу тебе — это был общедоступный курорт по сравнению с «Волчьим логовом»! Ни один объект в Третьей империи не охраняется так, как ставка Гитлера. За ее охрану отвечает на какой-то там задрипанный оберштурмфюрер, а сам рейхсфюрер СС Гиммлер… Там будет жарко, очень жарко. Если тебе Сеща порой казалась адом, то Восточная Пруссия — это сорок градусов выше ада!
Теперь Аня понимала, почему так мрачен и молчалив стал капитан Крылатых, почему с утра до вечера рылся он во всяких секретных книжках и справочниках, почему подолгу одиноко бродил за деревней в лесу. Смутно понимала даже, почему он подверг ее такому испытанию. Да, Растенбург — это не Сеща, словно могильным холодом повеяло от прежде незаметного кружка на карте, к западу от залитых голубой краской Мазурских озер. Во все стороны от этого кружка, как щупальца спрута, разбегались черные и оранжевые линии железных и шоссейных дорог. И все они, конечно, охраняются отборнейшими частями СС…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
