Натан Валерьянович в том ни секунды не сомневался, он даже принялся помогать, но его руки дрожали, в глазах плавали портреты корифеев науки, развешанные на стенах, галстук давил на кадык.
Гость замер, вытянулся перед профессорским столом.
— Прошу считать нашу встречу идиотской случайностью с моей стороны, — произнес он, сдержанно поклонился и ринулся из кабинета прочь.
Натан стащил с себя галстук, достал носовой платок и вытер испарину. Он снова посмотрел на часы, на дождь, на размазанные по стеклу водянистые очертания фонарей университетского сада. «Сколько раз говорил, — упрекнул себя Натан, — нельзя засиживаться допоздна на работе». Он вспомнил, что собирался в бухгалтерию, вспомнил, что бухгалтерия закрылась, скинул бумаги в ящик стола, запер его на ключ и вышел в дождь, искать на стоянке мокрую машину.
«Истина — нестабильное состояние, — утешался Натан Валерьянович по дороге. — Все, что сегодня кажется догмой, завтра может превратиться в абсурд. То, что на больную голову представляется бредом, завтра получит научное объяснение. У каждого феномена объяснение есть, но оно не всегда очевидно. Не с любой точки зрения…» Худшее из худших объяснений сегодняшнему происшествию преследовало Натана всю жизнь. Оно и теперь сидело рядом в машине, щурилось и грозило пальцем: «Однажды ты состаришься и тогда уж точно умрешь. Никуда не денешься от своей смерти». Натан плыл домой под проливным дождем, машину накрывали волнами встречные фуры.«…Точно умрешь, — злорадствовала бабушка Сара».
К пятидесяти годам Натан смирился с неизбежностью этого события и поклялся, что первым делом на том свете разыщет старуху, возьмет ее за горло и вежливо спросит, не раскаялась ли она в том, что отравила жизнь внуку? Лобовое стекло окатило волной грязи. «Умрешь… умрешь…» — шептала на ухо бабка.
Натан пристал к обочине, и бабушка Сара прикусила вещий язык, впилась в сидение костлявыми пальцами, выпучилась в темноту. Ливень обмывал стекло, свет фонарей растекался ручьями. Натан нащупал в бардачке сигаретную пачку и закурил. На пачке был нарисован венок из луговых цветов. Возможно, сигареты были дамские… Возможно, кто-то из старших дочерей забыл спрятать от отца улику, но Натан Валерьянович не насторожился. Цветы напомнили ему лето, работу в студенческом лагере, где вечерами у костров он нес несусветную околонаучную околесицу на потеху мечтателям и фантазерам. Его «физику времени» слушали химики и журналисты, задавали вопросы, ходили за ним по пятам, как много лет назад, но уже никто не воспринимал ее как покушение на догматы. На лесные лекции приходили преподаватели других факультетов, но не обвиняли коллегу, а вместе с ним размышляли: что есть время? Абстракция или реальное физическое состояние? Какими очевидными свойствами оно обладает, и какие гипотетические возможности в себе несет? Натан знал, что студент патологически падок на парадоксы, что есть люди, невероятно увлеченные возможностями квантовой физики, особенно, если не изучали ее никогда. Они готовы часами слушать популярные истории об исчезающих мирах и временных завихрениях. Не от хорошей жизни профессор Боровский подписался на авантюру, а только из желания угодить Розалии Львовне, удвоить свои отпускные перед появлением на свет Марии Натановны. Чего только Натан не рассказывал студентам у летних костров, как только ни тешил фантазию, но последствий такого легкомысленного поведения предположить не мог. Наконец до Натана дошло. Суть происшествия в миг стала аксиоматично очевидной. Натан поразился простоте решения и неожиданно для себя рассмеялся.
— Паршивцы! — воскликнул он. — Как дешево я купился! Надо ж было позволить так себя разыграть! — Натан с облегчением хохотал, пока не стих дождь. Его сигарета погасла, образ Сары Исааковны померк в дыму. — Какой же я лопух, — решил профессор и устыдился. — Нет… тот волосатый тип отнюдь не идиот! Напротив, это ему удалось сделать из меня идиота, — признал профессор и осторожно поехал вперед по мокрой дороге.
К утру дождь разошелся с новой силой, но Натан Валерьянович дождя не заметил и опять забыл зонт в машине. В гардеробе висели мокрые плащи, на паркет текли лужи. Он разделся в кабинете, спустился в аудиторию и оглядел курс. Среди студентов не было ни одного бородатого, он не узнал никого из тех, кто слушал его лекции на природе. Никаких хитрых глаз и спрятанных улыбок. Студенты замерли. «Нет, — решил про себя Боровский. — Их много, а я один». Он снял одни очки, надел другие, вынул лекционную папку и приступил к работе.
Следующий курс Натан Валерьянович оглядел столь же подробно. Студенты заходили в аудиторию, здоровались, кидали сумки, шли на перерыв, каждого из них анализировал внимательный профессорский взгляд. «Глупо, — убеждал себя Натан. — Не стали бы они рисковать, пригласили бы человека со стороны… Артисту бы заплатили. Артисты!.. — вздыхал профессор. — …С погорелого театра».
Когда закончился последний семинар, Натан успокоился. Он с удовольствием бы уехал домой пораньше и лег спать, если бы не студент, который явился к нему за лабораторным заданием, и никак не соглашался перенести разговор на завтра. Натан достал из дипломата пустую лабораторную папку, пошарил в ящиках стола и вспомнил, что темы студенческих работ унес домой еще летом. На пол посыпались бумаги из ящика… рука профессора дрогнула. «Энтропия хронального поля, — попался на глаза заголовок, — автор — доктор физико-математических наук, профессор Н.В. Боровский». Статья изобиловала схемами временных потоков, физическими формулами. К ней прилагалась разгромная рецензия от Академии Наук, где заслуженного ученого срамили и позорили, как профана. Натан пробежал взглядом по формулам. В статье рассматривалось сходство и различие электромагнитного и хронального полей, доказывалась центробежная зависимость временных потоков в масштабе «Гипервселенной». Тут же предполагалось существование некой пространственно-временной универсальной, где физическое время и пространство сведено к нулю, а прочие временные функции ведут расчет относительно этой координаты и меняют свои характеристики в зависимости от угла наклона… удаления, приближения к «мертвой точке». Натан перевернул лист и вдумался в график зависимости событий настоящего времени от будущего, их способности влиять на события прошлого. Он нашел идею остроумной, хоть и небрежно доказанной. Там же Натан ознакомился с теорией взаимодействия наблюдателя и объекта, которая тоже показалась ему интересной.
— Натан Валерьянович, — окликнул его студент.
— Да… — ответил профессор, не отрываясь от статьи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
