Не менее помпезно выглядели и местные общественные заведения — магазины, ресторации, гостиницы. К одной такой карета, повинуясь приказу сеньора Чителли, и подъехала.
Строгое здание, облицованное черным гранитом, щеголяло позолоченной вывеской с каллиграфией «Ла Ториньён». Это была та самая гостиница, которую порекомендовал Батилеззо шваркарасский евнух, маскировавшийся под управителя банка.
Расплатившись с ящером, Чителли отпустил карету и подобрался, чтоб не ударить в грязь лицом перед ливрейным лакеем, столь похожим на хорька, что Реймунд даже подумал, что тот сбежал из соседнего квартала. Субъект сей презрительно взирал на нового гостя с вершины небольшой лестницы, ведущей к двустворчатой двери из черного дерева. Когда Батилеззо поднялся наверх по скользким мраморным ступеням, лакей набрал в рот воздуха для того, чтобы сказать что-то очень важное и пафосное. Но его перебили:
— Лучшую комнату и полный пансион, любезный, — величественно произнес гость, пару раз до этого успевший грохнуться на ступенях и чудом не расколовший телескоп.
— Ресепсионист прямо через зал, сударь, — чуть скривился лакей.
— Благодарю, любезный, — серебряная монета, чаевые для нищих, шлепнулась перед лакеем на ступеньку.
Чителли же уже входил в зал.
Номер удалось снять без особых сложностей — гостиница, где номер на неделю стоил, как годовой крестьянский заработок, вряд ли была бы переполнена даже в подобном помпезном районе.
Номер оказался на третьем этаже четырехэтажного здания. Он состоял из приемной, уборной, спальни, кабинета и трапезной. Окна выходили на сад, расположение дверей вполне позволяло при должной сноровке забаррикадировать их так, чтоб держать длительную осаду. Ванна была наполняемой вручную силами слуг гостиницы — это Реймунда вполне устраивало, ванные с водопроводом слишком легко можно было использовать как надежный метод убийства ядом или кислотой, особенно магически.
К номеру была прикреплена служанка — миловидная девушка-метис с высокой грудью, осиной талией и зеленоватыми, окрашенными магией волосами, звали ее Регина. Сообщив Регине, что он желает отдохнуть и что беспокоить его до завтра ни к чему, Чителли попросил не допускать посетителей и не нарушать его покой до завтрашнего завтрака.
После чего запер дверь изнутри и, быстро переодевшись, выпрыгнул в окно, удостоверившись, что не попал ни в одну из ловушек, коими кишел сад — защита от воров. Батилеззо превратился в Энрике Кастальо — затянутого в скрипящую кожу, перепоясанного портупеями двух пистолетов, вооруженного морским палашом и парой кортиков наемника чуть выше средней руки.
В таком виде он отправился в Квартал Наемников города. Благо, как туда добраться из Правительственного Квартала, он знал. Время было позднее и следовало подумать о ночлеге. Пару раз Энрике был остановлен патрулями Правительственного Квартала за слишком воинственный вид. Один раз обошлось взяткой, второй раз пришлось дать в морду и наорать на проявлявшего излишнее служебное рвение шестнадцатилетнего патрульного.
Часть 1. Глава 3. Гордость и честь платных головорезов
Миновав ворота Правительственного Квартала в юго-западной части, Энрике попал во вполне приличный район, пожалуй, с излишне извилистыми и узковатыми улочками, зато с добротными, без вычурности, каменными домами. Район пестрел заведениями питейного и игорного характера, кое-где встречались бордели и вполне зажиточные уличные путаны.
На многих крупных каменных домах пестрели знамена или были изображены краской эмблемы — штабы старых наемничьих отрядов. Реймунд узнал герб Арктура Бонаротти — кондотьера из Ригельвандо, недавно проведшего дерзкую операцию по захвату какого-то очень важного туземного посла, ехавшего в Шваркарас для принесения присяги королю. В результате этого захвата земли племени перешли к Ригельвандо.
Увидел герб Инессы Стервы — ножницы на золотом поле. Эта барышня, бившая с пятидесяти шагов белке в глаз из пистоля и фехтовавшая лучше любого бретера, возглавляла отряд из двух сотен головорезов обоих полов и занималась исключительно искоренением амиланиек, ибо справедливо в целом считала, что бабы, кастрирующие мужиков и сожительствующие друг с другом, милосердия не заслуживают, а платят за войну с ними весьма неплохо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Еще он узнал знак фехтовальной школы ли Яо Кенсо — получеловека-полулисы, мастера катаны, обучающего специалистов ближнего боя с гуманистической философией ненанесения последнего удара.
Обитателями квартала, как легко можно было понять, были наемники — то есть, профессиональные военные или воины, предоставляющие свои навыки за плату на контрактных условиях с, как правило, четко оговоренным сроком службы. От регулярных военных их отличал контракт, оговаривавший правила, по которым они служат, и при нарушении которых плюют нанимателю в морду и уходят с поля боя. От головорезов — наличие достаточно четких моральных ориентиров и высокий уровень профессионализма. От маньяков большую часть из них не отличало ничего.
В результате по кварталу ходили достаточно вежливо общающиеся друг с другом мужчины и женщины с пистолетами в кобурах и шпагами на боку. Вежливость была необходима, ибо ее отсутствие вполне могло вести к драке и смерти одной из сторон «этикетного» конфликта.
Любые проблемы личного характера меж свободными наемниками тут решались просто — выхватывались клинки, следовал короткий поединок, и одна из сторон погибала либо признавала себя побежденной. Иногда вместо клинков шли пистолеты, изредка магия. Маги-наемники в Ахайосе были не редкостью, как и боевые монахи.
Если же конфликт происходил меж нерядовыми членами отрядов, то его развитие могло перерасти в массовое побоище затронутых сторон. Нечто приблизительно подобное и предстало Реймунду, вернее, Энрике, на небольшой площади, носившей название Колесцовой, прямо перед трактиром «Яйца Дрозда», в который и направлялся наемник.
Сначала Энрике услышал невнятный гул… Когда же он подошел ближе к месту действия, ему удалось расслышать оскорбления и угрозы, судя по всему, взаимно выкрикиваемые двумя весьма серьезно настроенными группами живых существ, претендующих на то, чтобы также считаться разумными. Решив удовлетворить свой интерес, Реймунд запрыгнул на карниз ближайшего дома и быстро перебрался на крышу, с которой, в свою очередь, он прыгнул на соседнее здание, где ему открылся неплохой обзор на место действия.
Колесцовая площадь была заполнена народом, судя по всему, разделенным на два враждебных лагеря — с одной стороны стояла весьма примечательная толпа, а скорее даже строй гетербагов. Высокие, мускулистые, по большей части наголо бритые, они были вооружены двуручным оружием, а несколько гигантов держало в руках без видимой трудности полуфунтовые и фунтовые вертлюжные пушки, приспособленные для стрельбы с рук. Всего их было около двадцати.
С противоположной стороны вполне дисциплинированно выстроилась коробка, состоявшая по большей части из людей, одетых в похожие «форменные» кожаные куртки, штаны из темной ткани и широкополые шляпы. Приблизительно двадцать человек из коробки держали наготове длинные тяжелые копья и алебарды, около десятка было вооружено крупнокалиберными мушкетами и даже штуцерами, еще около дюжины были с пистолями и саблями.
Главари военных отрядов, временно оккупировавших площадь, сошлись в ее центре, возле фонтана, где мраморная девушка с одной отбитой рукой выливала воду в пузатую чашу бассейна.
Гетербагов возглавлял настоящий великан, невероятно широкий и не менее трех метров роста. Его лицо было страшно изуродовано набором рубленых и рваных шрамов, как будто кто-то остервенело и целенаправленно рубил его не менее часа. Уши почти полностью оторваны, в обрубках висят простые стальные кольца. Гетербаг был обнажен до пояса, открывая наблюдателям могучий торс с анатомически вырисовывавшимися мускулами, покрытый татуировкой в виде сплетенных змей, кусающих друг друга. На левой руке была намотана тяжелая цепь, похожая на якорную от небольшого брига. Правой он небрежно потрясал двуручной секирой не меньше двух пудов веса. И Реймунд был уверен, что пользоваться этим страшным оружием гетербаг умеет так же легко, как иной — шпагой, и почти так же быстро.
