уговор.
Но зачем тогда?..
Нужно почитать про Геннадия Александровича. Это он был целью. Я ввела его фамилию в поисковик. Последние новости пестрели заголовками о заказном убийстве. Я прочла пару, остальные на разные лады перепевали друг друга. Были намеки и на «личный мотив». Гендиректор вел разнузданную сексуальную жизнь. Заслужил свое. Бес в ребро — пуля в голову. Значит, не одна я пострадала. И вдруг: «Убийство бизнесмена связано с убийством полугодичной давности?»
Я нахмурилась и щелкнула по заголовку.
Статью сопровождало знакомое фото: трое мужчин, Геннадий Александрович крайний слева. Этот снимок я видела в кабинете на стеллаже. Друзья? Партнеры? Мужчины в костюмах, одного возраста, состоятельные. Лицо бизнесмена справа тоже взято в черный кружок: застрелен полгода назад…
С этим убийством и усмотрели связь. Следы не найдены, работал профессионал. Я прочла статью, но так и не поняла, что точно связывало мужчин на фото: «связи в прошлом», которые они поддерживали, могли означать что угодно.
Я взглянула на мужчину в центре: последнего живого на снимке, судя по отсутствию кружка. Импозантный, неуловимо похожий на голливудского актера из-за улыбки, а вот глаза… Они напомнили мне Андрея. У мужчины был взгляд прожженного убийцы.
— Кто это еще… — пробормотала я, но не успела начать поиски.
Анюта всхлипнула, разревелась, и вскинулась.
— Анечка, — я торопливо присела на кровать.
Думала, нового места испугалась. Собиралась взять на руки, успокоить, но чуть не обожглась, когда прикоснулась. У нее был жар! Аукнулись мороженое и прогулки в парке. Как вовремя!
— Мама сейчас поможет, — я подхватила ее на руки, и Анюта без сил прижалась ко мне. Одной рукой я покопалась в сумке, но не смогла найти градусник, и позвонила администратору. — Алло? У вас есть аптечка? Ребенок заболел, из двадцать третьего…
Градусник принесли минут через пять. Я посадила дочь на колени и измерила температуру. Обычно активная, она не сопротивлялась — стала вялой. Почти тридцать девять. Я сглотнула и выдохнула:
— Ну, ничего. Обычная простуда.
— Можно вызвать врача, — предложила администратор.
Врача, когда не хочу светить документы? Оставлю на самый крайний случай.
— Ничего страшного, — улыбнулась я. — Дети постоянно температурят. Спасибо. Можно попросить у вас чайную ложечку?
— Оставьте себе, — сказала она, когда я попыталась вернуть градусник. — Ложку сейчас принесу.
Администратор ушла, и я приглушила свет, оставив лишь лампу на тумбе. Абажур отбрасывал красные отблески. Остаток ночи я сидела с дочкой: поила водой и сторожила неровный сон. Хуже не становилось, но и лучше тоже.
Про Эмиля вспомнила ближе к рассвету. Разница с Пекином — пять часов, у него уже утро. Я набрала номер, не зная, что скажу. После бессонной ночи мысли путались.
— Лена? Что-то случилось?
Уверенный голос сразу успокоил меня. Но усталость, болезнь дочери, которая все еще горела от жара, бесконечный прошлый день просто сбивали с ног.
Эмиль Кац помогал прятаться за границей, но я понимала, что он не подписывался вечно меня опекать. Я ему не дочь. Он особо подчеркивал, что ему не нужны криминальные проблемы, и вполне может отказаться помогать, когда все узнает.
— Лена? — повторил он.
— У меня неприятности, — тихо призналась я. — Эмиль, меня кто-то вычислил. Как вы считаете… Андрей может быть жив?
Глава 8
Мы ни разу не говорили об этом.
Дина рассказала, что когда меня забирали из военного госпиталя с малышкой, он обеспечивал отход. В последний раз Андрея видели в машине… Его убивали бывшие друзья. Но Эмиль распорядился не вмешиваться, и охрана просто ушла, бросив его одного.
Эмиль никогда не говорил об этом.
И я его не упрекала.
Но прямо спрашивала в первый раз. Я слышала, как он затаил дыхание, размышляя. Ждала, он скажет правду, которую я и так знаю: нет. Но Эмиль не был бы Эмилем, если бы не учитывал все факторы.
— Что натолкнуло вас на эту мысль?
— Меня пытались использовать, — в ночном номере было страшно говорить вслух, но я рассказала, как обманом заманили на работу, а через пару недель директор погиб от пули снайпера. — Я его видела. Убийца меня отпустил. Потом оказалось, это он устроил меня в компанию через завербованного сотрудника. Вычислил еще в Пекине…
— Нетипичный почерк, — Кац мгновенно, как зверь, напрягся. — Что-то странное!
В криминальных разборках бывший бандит и лидер группировки разбирался, как никто другой. И если он говорит, почерк странный — так и есть. По спине прошел озноб. Я попала в крутой, непонятный замес без правил.
— Я не понимаю, зачем это, если Андрея нет…
Нет в живых.
— Цель не вы, — согласился Кац. — Хотели бы убить, уже бы убили. Я не знаю, Лена. О Ремисове давно ничего не слышал. Тело не обнаружили. Это не говорит, что он жив…
— И то, что мертв, тоже не говорит.
— Да. Вы ни с кем не связывались, не звонили домой из Пекина?
— Клянусь, что нет.
— Как он вас нашел? Это невозможно, — Эмиль повторял мои мысли. — Под фамилией Макина вы неизвестны. Даже если бы Ремисов раскололся, о новых документах он не знал.
Я прикусила губу.
Еще раз имя мне меняли в Китае.
Я уже понимала, почему. Эмиль знал, что Андрея взяли. Неизвестно, убили его, ушел он или его забрали и подвергли пыткам, чтобы выбить информацию. У них с Эмилем был уговор. Даже Андрею не сказали, куда нас увозят. Документ нам с дочкой меняли из тех же соображений — старую фамилию Андрей знал. Эмиль поменял несколько букв, чтобы мне было привычнее. Окончательно запутал след. Андрей не знал о нас ровным счетом ничего.
— Я нарисовала убийцу, — добавила я. — Пришлю, вдруг вы его знаете…
— Вам нужно уезжать.
Я оглянулась на измученную температурой, спящую Анюту, и мысленно согласилась.
— Через два дня я буду в Москве, можете улететь со мной в Пекин. Оставайтесь в гостинице, никуда не выходите. Я позвоню.
— Спасибо, — искренне прошептала я, всегда помня, что он мог отказаться.
— Пока не за что.
Он первым бросил трубку. Я сфотографировала рисунок рядом с лампой, чтобы света было побольше, и выслала Кацу.
Пришло сообщение: «Выясню, кто это».
Я отключила телефон и осторожно легла с дочкой. Голова гудела, свинцовые веки опустились сами. Я к этому состоянию привыкла, когда родилась Аня, и даже овладела волшебным даром засыпать, как только голова коснется подушки. Кукла оказалась между нами. Я обняла игрушку с другой стороны, как дочка.
Как его не хватает… Не хватает тепла, руки на щеке, поцелуя в темя. Придется вернуться в Пекин. Если он погиб: он сделал это
