Рейтинговые книги
Читем онлайн Свидетель истории - Михаил Осоргин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 43

И сразу стало и интересно и лю-бо-пытно! В Государственной думе этого нет, там проще. Там народ бывалый, да и толпа густа. А здесь - и пышность, и благолепие, ну и осторожность. Люди большие - Государственный совет! И министры, и бывшие министры, и будущие министры, коли их Бог доведет и сподобит.

Подошел опять к швейцару:

- А я в том портфельчике забыл свой билетик, свой пропуск.

- Да ведь уже предъявляли внизу, ваше священство, больше не потребуется. Извольте - достаньте сами.

Отец Яков распахнул пошире портфель, чтобы видно было, что там нет ничего неблагоразумного, достал "билетик" и вернул портфель.

- Все-таки, на случай, буду иметь при себе.

- Как угодно.

По широкой лестнице поднялся в места для публики, которой сегодня было мало, больше дамы, очень хорошо одетые. Были еще какие-то старички, а неподалеку от места отца Якова - молодая парочка: он - высокий, белокурый, в глазу монокль; она - под стать, тоже высокая и здоровая, очень молодая, шатенка, в черном платье, лицо простое и серьезное.

Отец Яков присмотрелся: "Где-то видал эту молодицу. А кто с ней - того не примечал. Хорошая чета, и молоды, и солидны".

Осмотрелся кругом - все люди приличные. Есть, впрочем, и из усачей: то ли военные в штатском, а то из наблюдателей. Понятно: охраняют. И опять перевел глаза на молодую даму.

"Похоже - не дочка ли рязанского доктора? Лицо ее, да уж очень парадно одета".

Подумавши, пересел поближе, поправил складки лиловой рясы, пригладил ладонью бороду и обратил лицо к парочке. Легонько кашлянул - и дама повернулась к нему. Отец Яков опять кашлянул и сказал:

- Очень роскошное помещение. Тоже пришли послушать? Конечно, лю-бо-пытно!

Господин с моноклем покосился, а дама спокойно ответила:

- Да, интересно.

- Родственников имеете среди членов Совета или так? Потому, извините, спрашиваю, что знавал одного члена по выборам, рязанского доктора, а вы мне его дочку напоминаете.

Лицо белокурого господина дрогнуло, и монокль повис на шнурке. Дама покраснела, затем решительно повернулась к священнику:

- Рязани? Нет, вы, батюшка, ошиблись. А какой это доктор?

- Калымов, Сергей Павлович. Прекрасный врач, всеми уважаемый, и человек почтеннейший. Значит, ошибся, прошу извинить. Часто бывает у людей сходство до поразительности. А я у них бывал в доме. Не часто, а бывал проездом.

- Не знаю. А вы, значит, не здешний, батюшка?

- Я - российский, повсюду катаюсь. В этом же высоком учреждении в первый раз, билетик себе выхлопотал.

- Мы тоже в первый раз, тоже приезжие.

- Из какой губернии будете?

На минуту она замялась, потом ответила:

- Из Москвы.

- А, прекрасно, прекрасно. Первопрестольная столица, город городов. Хотя и Санкт-Петербург тоже прекрасный город.

Внизу, в зале, послышалось шуршанье ног и стук пюпитров. Господин с моноклем наклонился к уху дамы:

- Кто?

- Кажется, знаю его. Просто - священник, безвредный. Бывал у отца.

- Глупая случайность. Не лучше ли уйти?

- Нет, пустяки. Но неприятно. Хорошо, что папа не в Петербурге.

- Ну, тогда бы и нас здесь не было.

Они стали слушать. Заседание было неинтересное. Кое-кого узнавали по портретам. На министерских местах сидело трое.

Во время монотонной и скучной речи одного из членов Совета Олень вымерял глазами пространство залы. "Из конца в конец не перебросишь,- думал он,- такая громадина! Если сесть с той стороны, все-таки попасть в министерскую ложу трудно!"

Несколько раз его взгляд останавливался на грузной фигуре известного профессора-либерала. "Этот напрасно погибнет - но что же делать!"

Мысль его работала быстро и деловито. Было бы проще-всего - взорвать снизу. Но такого количества не пронесешь. Почему они стали отбирать при входе сумочки и портфели? И даже зонтики! Чувствуют? Любопытно, что, где замешаны эсеры, там сейчас же пахнет провалом; лучше было обойтись без помощи партийных верхов и совсем не посвящать их в планы. Но теперь поздно. О снарядах, значит, нечего и думать. Остаются - мелинитовые жилеты. Но кто? Наташа?

Олень нахмурился. Правый глаз дернулся - монокль не помог. Олень боялся этого подергиванья, своей неприятной приметы. Осторожно оглянул публику - но все смотрели вниз, на говорившего.

Остаются жилеты. Наташа, конечно, потребует, чтобы ее пустили одну. Сила страшная, вероятно, обрушится потолок. В сущности, неважно, будет ли убит тот, а важен самый взрыв в Государственном совете. Это будет настоящим громом и настоящим большим делом. Наташа настойчиво потребует, и она имеет право!

Он представил себе Наташу не такой, какой она сидит тут, рядом с ним, дамой в черном,- а милой, веселой и очень ему близкой, ласковой. Наташей, просто - женщиной, а может быть, и любимой женщиной. И опять сжался и опять силой воли приказал себе: "Не смей! Она умрет завтра, я днем позже!" И еще подумал: "Почему позже, когда мы можем одновременно и это легче?" И почувствовал, как тяжело давит на мозг это твердое знанье, что дни считаны и что важно одно: продать свою жизнь как можно дороже. Все равно - долго, тянуть не хватит сил.

Значит, Наташа. А с нею вместе я, вот как пришли сегодня. Она не захочет, но она должна будет согласиться.

Оратор внизу продолжал свою медленную и тягучую речь. Олень подумал: "Сумасшествие! И этот, и все, и я, и мы - сплошное безумие! Все это должно погибнуть - и погибнет. Но распускать нервы нельзя".

В министерскую ложу вошли еще двое; впереди человек в черном сюртуке, большеголовый, лысый, с черной бородой и усами, закрученными кольчиком. При его входе сидевшие в ложе встали и почтительно поздоровались. За ним человек военной выправки; он обменялся рукопожатием с соседом и кивнул остальным. Их появление вызвало движение в зале: председатель расправил бакенбарды, члены Совета пошептались, пристава шевельнулись и застыли. Оратор, покосившись на вошедших, на минуту сбился, потом продолжал речь несколько более приподнятым голосом.

Господин в монокле опять наклонился к соседке:

- Это - он!

- Который? С бородой?

- Да.

Отец Яков заметил движение и тоже узнал вошедшего. Лицо отца Якова просияло - приятно лицезреть важнейшую персону государства! А ведь возможно, что доведется посмотреть и поближе и даже обменяться словом, если сиятельная покровительница сдержит обещание!

Едва вошел министр, как рядом с местами для публики появилось еще несколько личностей военной выправки, подвижных и внимательных. Интересовал их, по-видимому, не столько зал собраний, сколько места зрителей. Один долго всматривался в сидящую парочку, потом в ее соседа - священника, наконец перевел испытующий взор на других.

Олень, не повертывая головы, шепнул:

- Как хочешь.

Он прибавил громким шепотом:

- Как-то неинтересно сегодня в Совете. Идем?

Встав, она приветливо, но несколько жеманно кивнула сидевшему рядом священнику. Отец Яков учтиво откланялся, проводил чету взглядом, вскользь подумал, что вот ведь какое бывает сходство,- и снова с живым интересом стал вслушиваться и всматриваться. Ему, свидетелю истории, все было одинаково интересно и лю-бо-пытно! И он уж, конечно, просидит до самого конца - и ничего не упустит!

СЕМЕЙНАЯ СЦЕНА

Как и в тот раз, билеты на заседание Государственного совета достала и принесла Евгения Константиновна. Теперь пропуски были на новые имена. Олень поинтересовался, не может ли случиться, что носители этих имен будут замешаны в дело? Евгения Константиновна спокойно отвечала:

- Во-первых, их нет в Петербурге, а во-вторых, такие персоны пострадать не могут. Но кое-кто другой - пожалуй.

- Кто же?

- Один из членов Государственного совета, очень любезный человек, хотя и не очень хорошей репутации. Он устроил мне получение пропусков.

- Он вас выдаст?

-- Вероятно. Но дело в том. что он ведь сам будет в заседании Совета, так что ему будет, пожалуй, не до того. Конечно... са deреnd*...

* Будет видно (фр.).

Наташа и Олень с удивлением посмотрели на Евгению Константиновну. Какое самообладание! И оба заметили, что, несмотря на спокойствие тона, на французские словечки и даже на внешний цинизм, Евгения Константиновна взволнованна и грустна, но она прекрасно собой владеет.

Провожая ее в переднюю, горничная Маша все глаза проглядела на ее изящный летний костюм, дорогой белый кружевной зонтик, маленькую модную шляпку и легкую сумочку. Своя барыня нравилась Маше простотой обращения и румянцем лица, но настоящей барыней была только эта гостья.

"Наши купеческого звания, а уж эта, наверное, из знатных. И лицо важное и белое".

Олень говорил Наташе:

- Я боюсь одного, это - участия эсеров! У них нехорошо, подозрительно. Все их планы в последнее время проваливаются. И заметь - стали отбирать при входе портфели именно с той поры, как мы приняли общий с ними план.

- Но ведь нельзя же подозревать Евгению Константиновну!

- Ее нет, но она действует с ведома эсеровского центра.

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 43
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Свидетель истории - Михаил Осоргин бесплатно.
Похожие на Свидетель истории - Михаил Осоргин книги

Оставить комментарий