– Лиа, Лиа, послушай, – он поймал ее руку, украдкой глянул на Даана и несильно сжал. – Пообещай мне, что никому не расскажешь то, что я тебе сейчас скажу. Даан, и ты тоже.
Лиа быстро перевела, но Даан и сам, вроде бы, понял, поэтому просто кивнул. Так понятнее, чем сейчас руками махать. Да и Альберту нужно не это.
– В общем, я вот что хочу сказать, – Альберт глубоко вздохнул, задержал дыхание, пытаясь унять колотящееся сердце, и внезапно выдал, – если Йохан не вернется к следующей неделе, я поеду его искать.
Лиа закашлялась, поперхнувшись, Даан с округлившимися глазами хлопал ее по спине и требовал ему все объяснить. Насколько вообще Даан мог что-то требовать, но жесты у него получались очень экспрессивными.
Откашлявшись, Лиа быстро перевела Даану все, что сказал Альберт. Даан резко стукнул кулаком по столу, хмурясь.
– Нет, я все решил.
Теперь беседа шла в трех направлениях: Альберт говорил Даану, Лиа переводила, Даан отвечал и снова Лиа переводила. Но Альберт был настроен решительно как никогда.
– Вы не понимаете? Если Йохан не вернется, городу придет конец.
– Погоди, – Лиа вдруг бросила переводить и нахмурилась. – Почему ты думаешь, что мы не проживем без Йохана? Все будет отлично, и даже лучше.
Альберт поджал губы.
– Неужели ты не понимаешь, что Мартенсы были головой города?
– Понимаю.
Лиа едва уловимо изменилась в лице, взволнованный и ничего не понимающий Даан ухватил ее за локоть. Она резко поднялась и взяла тарелку Альберта.
– Только у города еще осталось сердце, знаешь.
Альберт молчал, глядя перед собой. Затем он поднялся, тихо извинился и вышел, сгорая от стыда.
Нет, от своего мнения он не отказывался. Просто очень запоздало понял, что Лиа, делающей все, чтобы собрать рассыпающийся город в кулак, было очень неприятно услышать такое. Наверное, она всегда хотела взять управление в свои руки, и меньше всего ей хотелось слышать, что у нее ничего не выйдет. Даже в такой, косвенной форме. Ну и пусть, что Альберт не хотел обидеть. Нужно было раньше подумать, кому говоришь такие вещи.
Но он же трижды подумал! Думал, Лиа поймет, может, поругает, но поддержит. Очень досадно, когда ждешь от человека поддержки, а в итоге сам его страшно обижаешь. Это при всем при том, что обидеть уверенную в себе и веселую Лиа практически невозможно.
Но Альберт смог. И вот, все, ему больше не к кому обратиться за советом. Карел за одну такую идею ему голову отвернет (это он раньше не мог, а сейчас – черт его знает), Марта переволнуется страшно, Петерс… да не поймет ни черта Пет, о чем с ней вообще разговаривать?
Ругая себя, Альберт шагал домой, сунув кулаки в карманы брюк.
Все шло как-то не так. Наверное, уже пару лет, но особенно сильно Альберт чувствовал это в последние полгода. С тех пор, как умер Тиль, ему совсем стало не с кем поговорить, на любую тему, даже не касающуюся Петерс. Да о чем угодно!
– Я дома! – он прикрыл за собой дверь и замер, ожидая реакции.
Марта была в своей комнате наверху, и Карел наверняка там же. Но нет.
Он вошел следом и несильно толкнул в спину. В руке у него была бутылка молока и полукружье сыра.
– Где ты был? – сварливо поинтересовался брат, щурясь.
У него ужасно испортилось зрение, а казалось, что он ужасно мрачен. Вот, и на лбу появились две вертикальные морщины.
– У Лиа.
Карел обвел его задумчивым взглядом, но дальше расспрашивать не стал. Имя Лиа было достаточно уважаемым в семье, чтобы им можно было прикрыться в любой ситуации. Понятно, что он не по улице праздно шатался.
Сгрузив на стол все, что держал в руках, Карел кивнул.
– Приготовь ужин, будь добр. Я пойду к Марте.
– Хорошо.
Спорить Альберту не хотелось. Разговаривать, в общем-то, тоже. Ему казалось, что если он и Карелу скажет что-то не то, мир точно рухнет. Или озеро разольется и затопит все вокруг. Ну, или стены Завода рухнут и передавят всех. Маловероятно, конечно, но безумно угрожающе.
Задумчиво оглядев продукты, из которых предстояло готовить ужин на троих, Альберт поймал себя на совершенно страшной мысли: хорошо, что не на пятерых. Постучав себя костяшками пальцев по лбу, он достал из корзины три яйца и разбил их в миску. Самое быстрое и простое, что пришло ему в голову – сырный омлет.
Пока они могут себе это позволить.
От собственного упаднического настроения Альберту хотелось плакать, как пятилетнему. С нажимом потерев глаза, он дождался, пока омлет прожарится, и неопрятными комками скинул его в три тарелки. Свою и Карела оставил на столе, налил крепкого, терпко пахнущего молоком чая в кружку, перехватил все поудобнее и отправился наверх, осторожно переступая со ступеньки на ступеньку. Он не привык никому носить еду и ужасно боялся, что сейчас все уронит. Тогда придется все переделывать и убираться.
Убираться лишний раз не хотелось, а еще больше было бы жаль потраченных впустую продуктов – их и так оставалось слишком мало.
Толкнув плечом дверь, Альберт осторожно вошел в комнату. В маленьком темном помещении было затхло и тепло. Карел сидел у кровати Марты, которая полусидела на подушках и улыбалась.
Альберт уже забыл, как их мать умеет улыбаться. После такого беда не беда, ссадина не ссадина и драка не драка. Сразу как-то понимаешь, что все хорошо.
– Я принес ужин, – под тяжелым взглядом Карела он поставил тарелку и кружку на столик.
Марта потянулась и села на кровати, свесив ноги вниз.
– Спасибо, Берти. Возьми стул, садись.
Альберт наклонился к Карелу, пробормотал, что их ужин ждет внизу, подтащил стул и сел. Несмотря на нематериальное тепло, которое излучала Марта, ему было неуютно и страшно находиться в этой комнате. Это было неправильно: есть люди, которых не представляешь вне кухни и их работы.
– Ты давно не заходил, Альберт, – без упрека заметила Марта, дуя на вилку, с которой свисал кусок омлета. – Дел много? Я понимаю.
Карел напряженно глядел на него, ожидая ответа. Альберт кивнул:
– Много, мама. Прости.
Она снова улыбнулась, светло и умиротворяюще.
– Знаете что, мальчики? Поешьте-ка, и я поем, а затем пойдемте прогуляемся? Залежалась я что-то.
Альберт хотел было возразить, но Карел его опередил:
– Куда, Марта?
– Отца вашего проведаем.
Братья переглянулись и, по очереди поцеловав мать в лоб, спустились вниз, где уже остывал их омлет.
– Чай или молоко? – деловито поинтересовался Альберт, колдуя над чайником.
– Одна ерунда. Давай чай.
Карел был погружен в собственные мысли, поэтому не сразу, но протянул задумчиво:
– Как ты думаешь, она хочет на кладбище или к озеру?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
