Она ненавидела его за то, что он так красив. Он полностью сохранил свою привлекательность для нее, был прекрасен, полон соблазна и ума. Да, она далеко не всегда могла на него опереться, но всегда готова его простить. От его проникновенного взгляда у нее разрывалось сердце. Он прощался, не произнося слова «прощай». Она поняла, что все кончено. Кончено для него, не для нее.
– И я их люблю. – Она тихо заплакала.
Он сел с ней рядом и обнял ее за плечи.
– Тебя любят и они, и я.
Она отказывалась ему верить. Когда любишь, в голову не приходят мысли покинуть любимую.
– А как же Вайоминг? Они поедут? А ты? – Ее охватило отчаяние и страх. Она теряла его и, вероятно, их. Чего ради им видеться с женщиной, от которой ушел их отец? Сумела ли она так сильно с ними подружиться за истекшие три года, чтобы у них возникло это желание? Подняв глаза, она увидела, что Тони как-то странно на нее смотрит.
– По-моему, им стоит с тобой поехать. Они будут в восторге...
По его смущению она сразу смекнула, куда он клонит.
– Сам ты не поедешь, да?
– Вряд ли. Нам самое время сделать перерыв. Лучше я наведаюсь в Европу.
– Когда ты принял это решение? Только сегодня, за игрой в гольф?
Что вообще происходит? Как давно он вынашивает планы дезертирства?
Он смешался, не выдержав ее осуждающего взгляда.
– Я начат подумывать об этом некоторое время назад, Тан. Конечно, в один миг, за утренней газетой, такие вещи не происходят. Просто газета сыграла роль катализатора. До того был «Энквайер» на прошлой неделе, «Стар» неделей раньше. С тех пор как мы поженились, я только и слышу, что об исках, кризисах, обещаниях растерзать тебя в клочья.
– Я думала, ты к этому привык, – пробормотала она.
– Кто же к такому привыкнет? Ты сама и то не можешь. – Порой он высказывал удивление, откуда она берет силы переносить столь невероятные перегрузки. Даже люди ее цветущего возраста нередко ломаются от стрессов и накладывают на себя руки. Он всерьез недоумевал, как ей удается не последовать их примеру. – Поверь, Таня, мне очень жаль, что все так получилось.
– Как нам быть теперь?
Она не знала, что лучше: подняться наверх и собрать его вещи или все же затянуть его в постель и постараться отговорить от опрометчивого шага. Как принято поступать в таких случаях, чего он от нее ожидает? А что важнее для нее самой? Она не могла разобраться – его решение слишком глубоко ранило ее.
– Понятия не имею, – честно признался он. – Мне хотелось бы еще об этом поразмыслить. Но, по-моему, я правильно сделал, что предупредил тебя.
– Просто какое-то стихийное бедствие. – Она попробовала улыбнуться, но из глаз по-прежнему лились слезы.
Джин постучала и просунула голову в дверь.
– Вы опаздываете в студию на целый час. Звонил продюсер с напоминанием, что счетчик включен. Музыканты хотят отпроситься на ленч и вернуться через час. Еще звонил ваш агент, которому нужен ответ сегодня до половины пятого. Беннет Пирсон просил, чтобы вы позвонили ему как можно быстрее...
– Ладно, ладно! – Таня подняла руку, заставляя ее замолчать. – Пускай музыканты идут на ленч. Я приеду через полчаса. Попросите Тома подождать: мы обо всем договоримся. – Ее не волновало, как она сможет петь, принимать решения насчет Японии, нового фильма, турне, уплаты отступного шантажисту, продавшему свои бредни утренней газетенке? Дождавшись, когда Джин убрала голову из двери, она посмотрела на мужа: – Наверное, ты прав: все это совсем невесело.
– Иногда бывает весело, даже очень, но чаще – наоборот, – согласился он. – Слишком велика цена. – Он встал. Чувствовал себя отвратительно, но втайне ликовал, что вырвался из ада. Ее жизнь как была, так и останется беспросветным кошмаром. – Езжай записываться, Тан. Извини, что задержал. Поговорим в другой раз. Сейчас мы все равно ничего не решим. Сожалею, что отнял у тебя столько времени.
Какие могут быть возражения? Хоть один час, хоть все три года! Благодарю за компанию. Кто же осудит его за желание унести ноги? Она проводила его взглядом, разрываясь между унынием и ненавистью.
– Все в порядке? – Джин принесла ей кучу записок и напомнила, что через пять минут ей выезжать на студию.
– Да-да, еду! Все в порядке.
«Все в порядке!» У нее всегда все отлично, даже когда из рук вон плохо. Интересно, сколько времени уйдет у репортеров, чтобы пронюхать, что ее бросил Тони? Это вызовет новую лавину отвратительных сплетен.
Перед отъездом она умылась, приказала себе перестать лить слезы и надела на всякий случай темные очки. За руль села Джин. Из машины она сделала несколько звонков, сообщила агенту, что совершит концертное турне с заездом в Японию. Из этого следует, что на будущий год она проведет четыре месяца на гастролях. Не беда, время от времени она будет прилетать домой. Это турне сейчас важнее важного для ее карьеры. Она поспешила в студию и пробыла там до шести вечера, после чего отправилась на репетицию благотворительного концерта. Домой вернулась только к одиннадцати.
На кухонном столе ее ждала записка от Тони. Он уехал на выходные в Палм-Спрингс. Она долго стояла, держа перед собой записку и размышляя, что стало с их жизнью и сколько времени уйдет у него на то, чтобы поставить точку. Не надо обладать способностями провидицы, чтобы понять: он принял окончательное решение. Она была готова остановить его на полпути, позвонить в Палм-Спрингс, напомнить о своей любви к нему и о том, как она переживает, что причиняет ему столько неприятностей. Но взяв трубку, не стала набирать номер. Почему он отказывается подставить плечо, почему не разделяет ее невзгоды? Почему мечтает о бегстве? Напрашивался один-единственный разумный вывод: Тони Голдмэн никогда ее по-настоящему не любил. Спрашивать об этом у него самого теперь бессмысленно. Она положила трубку и, не утирая слез, медленно побрела в безмолвную спальню.
Глава 3
Таня вылетела в Нью-Йорк самолетом компании звукозаписи и, желая побыть одна, не захватила с собой секретаршу. Программа ограничивалась участием в одном телешоу и встречей с литературным агентом. Для этого Джин ей не была нужна. Кроме того, хотелось спокойно поразмыслить о Тони. Проведя уик-энд в Палм-Спрингсе, он, как положено, вернулся в воскресенье вечером домой. Они поужинали вместе с детьми и весь вечер старались избегать разговоров о последних событиях. Промолчал Тони и тогда, когда журнал «Пипл» подхватил тему с иском. Он знал, что уже сказал достаточно. Во вторник они разъехались: его путь лежал, как всегда, в контору, ее – в аэропорт.
Самолет дожидался ее одну. Это было все равно, что самостоятельно распоряжаться рейсовым лайнером. В салоне уже сидел один из боссов компании. Он наверняка знал, кто она такая, но ограничился холодным приветствием. Она делала записи, звонила по телефону, работала с нотами. На полпути к Нью-Йорку ей позвонил адвокат: бывший телохранитель соглашался отказаться от иска за миллион долларов.
