– Вы толкали меня на самозванство, предлагали, чтобы я изображала из себя невесту князя Салтыкова. А вдруг бы ваши фантазии стали известны в обществе? – Зизи трагически повела огромными карими глазами.
– Вдали от города, заметьте, – перебил ее Гардении, – и только на несколько дней. С вас и требовалось-то не афишировать несуществующую связь, а лишь не противоречить, если поступит сообщение на имя княжеской невесты. Ваша девичья честь от этого не пострадала бы, уверяю вас.
– По вашей милости, – Зизи перешла в наступление, – я несколько дней почти безвылазно сидела в проклятой хибаре, которую вы называете дачей. Комаров кормила. И я же еще и виновата, что ваш посланец не выполнил задания.
– Задание он выполнил, и в срок. Человек приходил, а вас не оказалось на месте. В результате сообщение попало не в наши руки. Я, кажется, вам говорил, что в нем содержалась важная информация. Или вы своими куриными мозгами не в силах понять прописные истины? – презрительно выговаривал Гардении, выпуская ароматные потоки табачного дыма в сторону дерзкой певички.
– Довольно! – взвизгнула Зизи. Слезы на ее лице моментально высохли, она резко поднялась, выпрямилась во весь рост и выкрикнула:
– Пропади пропадом и Франция, и французские кабаки! Оказать услугу французскому послу – одно дело. А выслушивать оскорбления из уст какого-то шулера – другое!
– Ну-ну, красавица, не заговаривайтесь, – пригрозил господин Гардении, – и не вздумайте болтать лишнего. Я не шучу. На даче вам делать больше нечего. Так что посидите-ка пока в своих городских апартаментах.
– А если я не захочу там сидеть? Почему вы распоряжаетесь мной? Какое вы имеете право? – Зизи, вопреки ожиданиям господина Гарденина, нисколько не чувствовала себя виноватой. – Да плевала я на ваши угрозы! Я не дурнушка. И могу нравиться мужчинам. Я попрошу защиты у Рене!
– Граф Сантамери приехал в Россию совсем с другими целями, и ваша глупая выходка только отпугнет его, предупреждаю вас. Так что лучше помалкивайте. – Неприятно-маслянистые темные глаза Гарденина приблизились к лицу Зизи. Пытливо сощурившись, он взял ее руку своими тонкими длинными пальцами и больно сжал ее.
– Ладно, – вздернула свой тоненький носик Зизи, ее густо накрашенный кроваво-алой помадой рот скривился, – если я виновата и господин де Монтебелло на меня рассердился, то я уже наказана: не видать мне Елисейских полей, не насладиться европейской славой. Но в мою личную жизнь прошу не вмешиваться. Кого хочу, того и люблю – хоть и Сантамери.
– Любите себе на здоровье, – цинично усмехнулся, отодвигаясь, лощеный господин.
Зизи вспыхнула, резко повернулась и, вызывающе покачивая бедрами, направилась вон из кабинета курортного шулера.
Он подошел к окну и проследил, как она покинула дом и села в экипаж. Только потом открыл дверь в соседнюю комнату и сказал:
– Выходите, господин Сорта, злая кошка наконец изволила уйти.
Из дверей появился ничем не примечательный господин среднего роста в сером чесучовом костюме. Невыразительное сухощавое лицо его было гладко выбрито.
– Как нелепо может сорвать хорошо продуманную операцию одна глупая женщина! – посочувствовал он. – Но и без нее было не обойтись. И вам, и мне следовало свести контакты с князем к минимуму. Тайная полиция и так чересчур пристально следит за нашими людьми. У меня твердая уверенность, что – и в Сестрорецке. Слишком много офицеров из Кронштадта не отказывают себе в удовольствии сыграть в покер или в бридж в вашем доме... Дело-то опасное, посредники необходимы – и главное, чтобы они ничего не знали.
– Да, мне с таким трудом удалось найти нужный подход к князю! Продумать до мелочей всю цепочку событий, понести немалые расходы... И вот что вышло. Удалось ли вам установить причину срыва?
– Да, господин Гардении, хотя и с великим трудом, – ответил Сэртэ. – Снимая дачу для Зизи, вы, к сожалению, не знали, что на соседней даче, на «Вилле Сирень», обосновался профессор Муромцев с семейством. Мне приходилось встречаться с его дочерями раньше, и они могли меня заметить и узнать. Пришлось лазить по кустам, скрываться да еще ловить момент, чтобы расспросить хозяйку нашей дачи, которая и послала дурацкого попика к муромцевской даче. Разысканный мной посланец бестолково лепетал, дурачок благостный, что передал врученную князем Салтыковым книжечку через жильца – как я понимаю, доктора Коровкина. Наши пути с Коровкиным тоже пересекались, но он меня не знает.
– Понятно, – поджал тонкие нервные губы Гардении, – еще не все потеряно. Сообщение находится на даче Муромцевых. Надо бы туда проникнуть.
– Я бы и проник, да барышням знакомо мое лицо. Как бы не заподозрили чего.
– А вы загримируйтесь, – посоветовал Гарденин, – придумайте что-нибудь такое, чтобы подозрений не вызвать.
– Да я и так уж принял меры предосторожности, – ответил Сэртэ. – Хожу по взморью, как клоун. Вот, извольте взглянуть.
Он достал из кармана вислые рыжие усы и пришлепнул их к верхней губе. Пресное, ничем не выделяющееся и не запоминающееся лицо агента сразу же преобразилось – оно стало смешным и глупым. Гарденин засмеялся.
– В таком наряде вы действительно бросаетесь в глаза, – сказал он сквозь смех, – но если бы вы вырядились в какой-нибудь фартук, на голову водрузили картуз, вас не узнали бы. Короче говоря, действуйте, и действуйте незамедлительно Сейчас многое зависит от вас, от вашей изобретательности и мастерства. Вы человек опытный и должны справиться. Франция будет вам благодарна. От себя же могу добавить – в качестве предположения, – что благодарность выльется в весьма кругленькую сумму.
Агент Сэртэ покинул дом господина Гарденина в приподнятом состоянии духа. Несколько месяцев он находился под покровительством этого человека, который вначале показался ему ненадежным и легкомысленным. Но выбирать не приходилось: после того как бесславно завершилась его служба у Пановского, господина в высшей степени деятельного и организованного, агент Сэртэ долго оставался не у дел. Сам господин Пановский бесследно исчез, здание под вывеской польского торгового представительства взорвали неизвестные злоумышленники. Чем мог заняться оставшийся без работы человек, который ничего не умел делать, кроме как следить, вынюхивать, догонять?
Агента Сэртэ заметил и пригрел господин Гарденин, оценивший его профессиональные способности и поручивший ему ответственное дело. Операцию продумали до мелочей. И надо же случиться такому несчастью, что на первом же ее этапе произошел сбой, что на пути посланца князя Салтыкова встретился доктор Коровкин, пропади он пропадом! Но всего предусмотреть невозможно! Самое главное, чтобы не случилось ничего непоправимого, а впрочем, найти выход можно из любой ситуации.
Возвращаясь в двуколке из Сестрорецка, агент Сэртэ еще не знал, что предпримет, и, вдыхая теплый морской ветерок, больше размышлял о Брунгильде. Он вспоминал чудесный святочный день, свою службу в доме князя Ордынского. Закрыв глаза, он представил себе все, что произошло тогда с ним: остановившийся у ворот экипаж, клетку с белым попугаем, потрясающей красоты девушку, которая пленила его воображение и не сочла ниже своего достоинства ласково с ним побеседовать. Неужели он вновь окажется рядом с ней?
Остановив извозчика неподалеку от станции, Сэртэ решил пройтись неподалеку от муромцевской дачи. Уяснить диспозицию и прикинуть, что можно предпринять.
Дачный участок профессора Муромцева со всех сторон окружал яркий желтый забор, отделяющий его от других участков и от проселочной дороги – Прямой улицы, как ее гордо именовали в поселке. Через владения соседей, конечно, имелась возможность тайно пробраться к нужному дому, да что толку – в сам-то дом не войдешь, а Псалтырь вряд ли валяется под открытым небом – на скамейке или в беседке.
Надвинув шляпу на глаза и изображая глубокую задумчивость, Сэртэ рискнул наконец пройтись по дороге, на которую выходила калитка муромцевской дачи. Ни единого взгляда он не кинул в сторону дома, но сумел опытным глазом – боковым зрением – уловить, что на даче полно народу, все заняты какими-то хлопотами, но ни музыки, ни веселых голосов не слышно.
Агент Сэртэ замедлил шаг, когда заметил движущуюся ему навстречу бабу в темном платке, она несла в руках большую глиняную кринку. Молочница, наверное, подумал агент Сэртэ, дачники любят поправлять здоровье парным молочком. Неужели она направляется к муромцевской даче?
Сэртэ остановился и сделал вид, что у него развязался шнурок на ботинке. Он присел и стал с ним возиться, поглядывая время от времени из-под шляпы на толстые лодыжки приближающейся бабы. Она действительно остановилась у калитки и позвала хозяев.
Дождавшись, когда к молочнице подойдет профессорская жена и примет кринку из рук чухонки, Сэртэ медленно поднялся и пошел вперед, стараясь у ловить, о чем говорят женщины, благо на него не обращали ни малейшего внимания.
