– Да, но, если я так поступлю, моя мать захочет узнать, почему я не передал от нее привет, и сразу разволнуется.
– Правильно мыслишь, Джо, – кивнула Селия. – Мамочка наверняка захочет передать привет твоей матери.
Лотти была вполне уверена, что ничего подобного миссис Холден и в голову не придет.
– Так что там в этом доме будет? Когда вас забрать?
– Если это прием в саду, то, полагаю, они подадут чай. Как ты думаешь, Лот?
Лотти с трудом представляла, чтобы на вилле «Аркадия» подавали бисквиты и лепешки. Но она не знала, какие еще бывают приемы в саду.
– Наверное… Да, – ответила она.
– Так что, в половине шестого? В шесть?
– Пусть будет половина шестого, – ответила Селия, помахав кому-то в окошко, но потом вспомнила, что это машина Джо, и поспешно откинулась на сиденье. – Тогда мы успеем вернуться домой, прежде чем мамочка заведет шарманку.
– Мы очень благодарны тебе, Джо.
Когда они прибыли на место, на подъездной аллее стояло всего две машины, ничего из себя не представляющие, как заметил Джо. В ответ на его реплику Селия, уже раззадоренная из-за перевозбуждения, заметила:
– Тогда хорошо, что тебя не пригласили.
Джо не стал огрызаться в ответ: он никогда этого не делал. Но и не улыбнулся, даже когда Лотти, выходя из машины, пожала ему руку, как бы извиняясь. И уехал, не помахав.
– Ненавижу, когда мужчина дуется, – весело прощебетала Селия, нажимая на кнопку звонка. – Надеюсь, там не будет кокосовых кексов. Терпеть не могу кокос.
Лотти слегка подташнивало. В отличие от Селии, она не стремилась вращаться в обществе, – в основном, потому, что до сих пор испытывала неловкость, объясняя свои жизненные обстоятельства тем, кто ее не знал. Людям всегда было мало, если она просто говорила, что живет у Холденов. Они хотели знать, почему, как долго и скучает ли она по матери. На последнем приеме в саду у миссис Холден (в пользу бедных детей Африки) она совершила ошибку, признавшись, что больше года не виделась с матерью, а в результате оказалась объектом жалости, что было ей неприятно.
– Все снаружи, – открыв дверь, сообщила еще более мрачная (если вообще такое возможно), чем обычно, Марни. – Перчатки не понадобятся, – буркнула она, проводив девушек по коридору и показав рукой на черный ход.
– Тогда оставить или снять? – прошептала Селия.
Лотти прислушивалась к голосам снаружи и не ответила.
То, что это не привычный прием в саду, стало ясно в первую же секунду. Ни тебе шатра (миссис Холден неизменно расставляла шатер на случай дождя), ни раскладных столов. Как же они подадут еду? – рассеянно подумала Лотти и тут же мысленно выругала себя за то, что рассуждает, как Джо.
Они прошли внутренний двор, и Марни указала на ступеньки, которые вели на маленький отрезок частного пляжа. Именно там расположились гости. Они сидели или полулежали на разноцветных одеялах, вытянув босые ноги, и о чем-то беседовали.
Аделина Арманд, в бледно-розовом летнем платье из крепдешина, в белой мягкой шляпе с широкими полями, восседала на светло-зеленой шали с атласным отливом. Менее экстравагантной Лотти ее до сих пор не видела. Хозяйку окружали трое мужчин, включая Джорджа, который под сенью большого зонта срезал листья с какого-то необычного растения (артишока, как позже объяснила Аделина) и по одному передавал ей. На Френсис был купальник, открывавший на удивление худое загорелое тело. Она чувствовала себя явно комфортнее без одежды и сейчас, расправив плечи, от души смеялась над шуткой собеседника. По крайней мере четыре бутылки красного вина стояли открытыми. Никого из гостей Лотти не узнала. Она замерла, понимая, что в своем наряде и белых перчатках выглядит глупо. Селия уже пыталась снять перчатки, спрятав руки за спиной.
Джордж оторвался от своего занятия и увидел девушек.
– Добро пожаловать на наш маленький déjeuner sur l’herbe![7] – воскликнул он. – Идите сюда, присаживайтесь.
Селия, успевшая скинуть туфли, шла по песку, слегка покачивая бедрами, туда, где сидел Джордж. Лотти однажды застала ее дома за отработкой этой походки, когда Селия думала, что никто не видит.
– Проголодались? – поинтересовалась Френсис, которая выглядела непривычно веселой. – У нас сегодня форель и восхитительный травяной салат. Или, если хотите, холодная утка. Кажется, там еще осталось немного.
– Мы сыты, спасибо, – ответила Селия, опускаясь на песок.
Лотти присела за ее спиной, жалея, что мало кто из гостей остался стоять и нельзя среди них затеряться.
– Как насчет фруктов? Нам прислали роскошную клубнику. Кстати, Марни уже подала ее?
– Им нужно не поесть, а выпить, – заявил Джордж и тут же принялся хлопотать, наливая красное вино в два больших бокала. – Вот, – сказал он, поднимая один из них к свету. – Это для Красной Шапочки.
Селия бросила взгляд на свою юбку, а затем снова на Джорджа, довольная его вниманием.
– Выпьем за нежный цветок юности.
– О, Джордж. – Какая-то блондинка в огромных солнцезащитных очках перегнулась и фамильярно похлопала его по руке. Этот жест разозлил Селию.
– Пусть насладятся ею, пока она есть. – Блеск глаз и манера растягивать слова свидетельствовали о том, что он пил с самого утра. – Бог знает, сколько они будут так выглядеть, но, скорее всего, недолго.
Лотти уставилась на него в недоумении.
– Френсис знает. Пройдет лет пять, и они превратятся в тяжеловесных матрон, поборниц моральных устоев Мерхема, а за их юбки будет цепляться парочка отпрысков.
– Ничего подобного я не знаю. – Френсис с улыбкой скрестила длинные ноги на одеяле.
Что-то в тоне Джорджа заставило Лотти почувствовать неловкость, в то время как Селия взяла бокал и, словно принимая вызов, одним глотком осушила его наполовину.
– Только не я, – заявила она, усмехаясь. – Через пять лет вы меня здесь не найдете.
– Non? А где же ты будешь? – Шляпа не позволяла разглядеть лицо Аделины. Виднелся лишь аккуратный маленький ротик, сложенный в вежливую, пытливую улыбку.
– Не знаю. В Лондоне, наверное. В Кембридже. Возможно, даже в Париже.
– Только не в том случае, если твоя мама настоит на своем. – Что-то в нарочитой расслабленности Селии возмутило Лотти. – Она хочет, чтобы ты осталась здесь.
– Ничего. В конце концов она смирится.
– Это ты так думаешь.
– В чем дело? – спросил Джордж, склоняя красивую голову к Селии. – Родительница беспокоится за твое моральное благополучие?
