– Я мог бы взять на себя смелость кое-что добавить, – вмешался Фэгин.
– Накануне нашей встречи, Джейкоб, состоялся еще один прыжок. И в тот раз наблюдались только первоначально обнаруженные и самые обычные соляриане, а вовсе не их другая разновидность, которая так тревожит доктора Кеплера. После сумбурных объяснений Кеплера относительно двух типов обнаруженных солнечных существ в голове у Джейкоба воцарилась полная неразбериха.
– Как я понимаю, первый тип и является вашим травоядным?
– Не травоядным, – серьезно поправил Кеплер, – а магнитоядным. Они питаются энергией магнитного поля. По правде говоря, этот тип мы понимаем асе лучше и лучше, однако…
– Одну минуту! – Верхушка кроны Фэгина беспокойно заколыхалась. – Питая искреннюю надежду, что мне простится мое недостойное вмешательство, я призываю к осторожности. Приближается посторонний. – Фэгин тревожно зашелестел.
Джейкоб обернулся, несколько потрясенный поведением Фэгина. Что могло заставить любезного кантона оборвать кого-то на полуслове?! Джейкоб почувствовал тревогу – похоже, он вступал в напряженную политическую игру, правила которой до сих пор ему неизвестны.
Он прислушался, но не смог уловить ничего подозрительного. С следующее мгновение на пороге возник Пьер Ла Рок собственной персоной. Лицо его раскраснелось еще больше прежнего. В руке он сжимал стакан. Когда он увидел Фэгина и Буббакуба, заготовленная улыбка стала еще шире. Репортер резво приблизился к компании и фамильярно хлопнул Джейкоба по спине, требуя немедленно представить его присутствующим. Джейкобу захотелось послать его ко всем чертям, но вместо этого он с любезной улыбкой стал выполнять неторопливый ритуал официального представления. Совершенно потрясенный Ла Рок склонился перед Буббакубом.
– Аб-Киза-аб-Соро-аб-Хул-аб-Пубер! Демва, как называются две подопечные расы? Джелло и… Я счастлив лично познакомиться с софонтом, ведущим свое происхождение по линии Соро! О, я изучал язык ваших предков, которые, быть может, в один прекрасный день окажутся и нашими предками! Язык соро очень похож на протосемитский, а также на протобанту! Ресницы вокруг глаз Буббакуба ощетинились. Из водора пила полилась путаная, неразборчивая речь. Затем челюсти чужака несколько раз быстро и резко щелкнули, послышалось пронзительное рычание. Фэгин за спиной Джейкоба вдруг зачастил на щелкающе-урчащем языке. Буббакуб повернулся к кантену, глаза его пылали, из горла вырывалось высокое утробное рычание. Он резко махнул коротенькой лапкой в направлении Ла Рока. От раздавшейся в ответ трели кантона у Джейкоба по спине пробежал холодок.
Разъяренный Буббакуб вскочил со своих подушек и быстро вышел из комнаты. На людей он даже не взглянул.
Некоторое время в комнате висела напряженная тишина, молчал даже совершенно ошарашенный репортер. Через несколько секунд он повернулся к Джейкобу с самым жалким видом.
– Демва, что я сделал не так?
Джейкоб вздохнул.
– Быть может, ему не понравилось, что вы объявили его своим кузеном, дорогой Ла Рок.
Он повернулся к Кеплеру, собираясь переменить тему. Ученый теперь не отрывал взгляда от двери, минуту назад захлопнувшейся за разъяренным Буббакубом.
– Доктор Кеплер, если на борту нет соответствующих данных, то, быть может, вы могли бы предоставить мне какие-то основополагающие работы по физике Солнца, а также работы по предыстории проекта «Прыжок в Солнце»?
– С большим удовольствием, мистер Демва. – Кеплер устало кивнул. – Я пришлю их вам еще до обеда.
Казалось, его мысли блуждают где-то далеко-далеко.
– И мне! Мне эти документы тоже нужны! – воскликнул пришедший в себя репортер. – У меня официальная аккредитация, и я требую всю информацию относительно того позора, что вы творите здесь, доктор Кеплер! После секундного замешательства Джейкоб лишь пожал плечами. Надо отдать должное Ла Року – наглость легко можно выдать за решительность и непоколебимость.
Кеплер улыбнулся, словно не расслышал.
– Прошу прощения?
– Какое преступное тщеславие! Этот ваш хваленый «Прыжок в Солнце» сжирает огромнейшие суммы, которые могли бы пойти на освоение пустынь на Земле или на создание еще более великой Библиотеки! Какая наглая самонадеянность! Вы пытаетесь исследовать то, что было известно нашим старшим братьям еще тогда, когда мы не были даже обезьянами!
– Видите ли, сэр. Конфедерация финансирует наши исследования… – Кеплер густо покраснел.
– Исследования?! И вы называете это исследованиями?! Все эти знания давным-давно есть в Библиотеке. Вы позорите нас, выставляете все человечество на посмешище!
– Ла Рок… – начал Джейкоб, но репортера понесло:
– А что касается вашей Конфедерации! Какая гнусность! Запереть наших старших братьев в резервациях, словно вернулись времена американских индейцев! Простым людям недоступен филиал Библиотеки! И Конфедерация поддерживает этот абсурд, эту претензию на самопроизвольное зарождение разума! Над нами смеется вся Галактика!
Кеплер не устоял перед напором Ла Рока. Краска сошла с его лица, он начал заикаться:
– Я… Я не думаю…
– Ла Рок! Прекратите!
Джейкоб схватил репортера за плечо, резко развернул к себе и быстро прошептал:
– Не стоит позорить нас в присутствии почтенного кантена Фэгина.
Глаза журналиста расширились. Джейкоб услышал, как за спиной осуждающе зашелестела листва. Ла Рок мгновенно сник. Два недоразумения за столь короткое время – слишком много даже для журналиста. Промямлив извинения чужаку и бросив на прощание многозначительный взгляд на Кеплера, Ла Рок поспешно ретировался.
– Спасибо за спецэффекты, дружище Фэгин, – поблагодарил Джейкоб, когда за репортером закрылась дверь. Ответом ему был короткий нежный свист.
Глава 5
ПРЕЛОМЛЕНИЕ
С Земли Солнце виделось хотя и ослепительным, но благодатным шаром, воспринимаясь людьми как нечто само собой разумеющееся, на что и внимания-то тратить не стоит. С расстояния в сорок миллионов километров Солнце казалось адом, закованным в цепи. Опасное и жестокое, оно свирепо бурлило в черном провале космоса, простиралось на миллионы миль во все стороны, притягивая взгляд, маня полыхающим чревом. В какой-то момент свечение стало столь ярким, что на «Брэдбери» уже нельзя было обойтись без фильтров. «Взглянуть одним глазком» на этот пылающий ад означало попросту обречь себя на мгновенную слепоту. Капитан отдал приказ включить поляризационные защитные экраны. Обычные иллюминаторы задраили. Открытым осталось лишь окно Лиота, через которое пассажиры могли любоваться «животворным светилом», не опасаясь за свое здоровье. Как-то бессонной ночью, бредя к автомату с кофе, Джейкоб задержался у этого необычного окна. Он еще не до конца стряхнул с себя остатки тревожного полузабытья и не слишком хорошо соображал. Несколько минут он тупо смотрел на Солнце, не вполне сознавая, что именно видит перед собой. Вдруг совсем рядом послышались знакомые шепелявые звуки. В голове Джейкоба несколько прояснилось.
– Вот так выглядит ваше Шолнце ш афелия орбиты Меркурия, Джейкоб.
Оказывается Кулла сидел поблизости, за одним из карточных столов. Джейкоб взглянул на часы, висевшие как раз над стулом чужака. Четыре тридцать. Сонный язык еще плохо повиновался ему.
– Что… мы уже так близко?
Кулла кивнул.
– Да.
Резцы чужака надежно скрывались за толстыми складчатыми губами. В огромных глазах плескалось красное сияние.
– До прибытия ошталошь два дня.
Длинные руки Куллы неподвижно покоились на столе, свободное одеяние крупными складками ниспадало с бесформенных плеч. Джейкоб, слегка покачнувшись, повернулся к окну. Солнечный шар колыхался прямо перед глазами.
– Ш вами вше в порядке? – В голосе прингла прозвучала тревога. Он привстал.
– Нет, нет, прошу вас! – Джейкоб остановил его легким взмахом руки. – Легкое головокружение, и только. Бессонница. Надо бы выпить кофе. Он поплелся к автомату, но на полпути остановился и снова взглянул на пылающее Солнце.
– Красное! Оно красное! – В его хриплом голосе послышалось изумление.
– Ешли пожволите, я мог бы дать вам некоторые объяшнения, пока вы будете пить кофе.
– Да, пожалуйста.
Джейкоб повернулся к едва различимому в темноте ряду автоматов с напитками и бутербродами.
– Окно Лиота монохроматично, – начал Кулла. – Оно шоштоит из огромного чишла круглых плаштин, одни из которых поглощают швет, а другие полярижуют. Плаштины вращаютшя отношительно друг друга, что пожволяет наштроить окно на определенную длину волны. Это очень тонкое и ишкушное уштройштво, хотя и вешьма ущтаревшее по галактичешким штандартам… вроде тех швейцаршких чашов, что некоторые люди вше еще предпочитают другим. Когда люди познакомятшя ш Библиотекой поближе, подобные вещи они очень шкоро начнут вошпринимать как архаижм.
