Шея была очень толстая, а плечи — сутулыми. Его мокрый мех вонял, как гнилой заплесневевший плод.
Отвратительный вид существа испугал Вольфа, но он удержался на месте.
Если он сломается и побежит, то свалится с ножом в спине.
Когда гворл, попеременно шипя и скрежеща на своем наречии, оказался в пределах шести футов, Вольф выпрямился. Он поднял камень, а гворл, видя его намерение, поднял для броска нож. Камень полетел прямо и стукнулся о бугор на лбу. Существо качнулось назад, выронило нож и упало спиной в воду. Вольф подошел к нему, поискал наощупь в воде камень, нашел его и поднялся из воды как раз вовремя, чтобы столкнуться с гворлом лицом к лицу. Хотя у того было оглушенное выражение, а глаза — слегка скошены, он еще не закончил драться. И — держал другой нож.
Вольф высоко поднял камень и обрушил его на макушку гворла. Раздался громкий треск. Гворл снова упал на спину, исчез под водой и появился в нескольких ярдах ниже по ручью, плывя лицом в воде.
Вольфа еле стоял на ногах. Сердце его молотило так сильно, что ему думалось, что оно разорвется. Его всего трясло и тошнило. Но он все помнил: про воткнувшийся в глину нож и вытащил его.
Девушка все еще стояла за деревом. Она выглядела слишком пораженной ужасом, чтобы говорить. Вольф подобрал рог, взял девушку за руку и грубо встряхнул ее.
— Выскакивай из этого столбняка! Подумай, как тебе повезло! Ты могла бы умереть вместо них!
Она разразилась долгим воем, а потом начала плакать. Он подождал, пока в ней, казалось, не осталось больше слез, прежде чем заговорить.
— Я даже не знаю твоего имени.
Ее огромные глаза раскраснелись, а лицо выглядело старше.
Даже теперь он подумал, что не видел землянки, которая могла бы с ней сравниться.
Ее красота заставила померкнуть ужас схватки.
— Я — Хрисенда, — представилась она.
Словно гордясь этим, но в то же время робея от своей гордости, она сказала:
— Я здесь единственная женщина, которой позволено носить это имя. Господь запретил другим принимать его.
— Снова Господь, — проворчал он. — Всегда Господь. Кто такой Господь, черт побери?
— Неужели ты действительно не знаешь? — спросила она, словно не могла ему поверить.
— Да, не знаю.
Он с минуту помолчал, а затем произнес ее имя, словно пробуя его на вкус.
— Хрисенда, а? Оно небезызвестно на Земле, хотя боюсь, что университет, где я преподавал, полон неграмотных, никогда не слышавших этого имени. Они знают, что Гомер сочинил «Илиаду», и это примерно все.
«Хрисенда, дочь Хриса, жреца Аполлона. Она была захвачена греками в плен во время осады Трои и отдана Агамемнону. Но Агамемнона вынудили вернуть ее отцу из-за насланной Аполлоном бубонной чумы».
Хрисенда молчала так долго, что Вольф почувствовал нетерпение. Он решил, что им следует убираться с этого места, но был не уверен, какое выбрать направление и как далеко идти.
Хрисенда, нахмурившись, произнесла:
— Это же было давным-давно. Я едва могу вспомнить про это. Все это теперь так смутно.
— О чем ты говоришь?
— О себе, о моем отце Агамемноне, о войне.
— Ну, я что насчет них?
Он думал, что хотел бы отправиться к подножию гор. Там он может получить некоторое представление о том, что влекло за собой восхождение.
— Я — Хрисенда, — сказала она, — та самая, о которой ты говорил. Ты высказываешься так, словно только что явился с Земли. Ах, скажи мне, это правда?
Он вздохнул. Эти люди не лгали, но ничто не мешало им верить, что их россказни были правдой. Он слышал достаточно невероятных вещей, чтобы знать, что они были не только страшно неправильно информированы, но и, вероятно, реконструировали прошлое на свой вкус. Делали они, конечно, это со всей искренностью.
— Я не хочу разбивать мир твоих маленьких грез, — сказал он, — но та Хрисенда, если она когда-нибудь существовала, умерла по меньшей мере три тысячи лет назад. Более того, она была человеческим существом. У нее не было волос в тигровую полосу и глаз с кошачьими зрачками.
— И у меня не было… тогда. Это Господь похитил меня, привез в эту вселенную и изменил мое тело точно так же, как он похитил других, изменил их или же вставил их мозги в созданные им тела.
Она показала в сторону моря и ввысь.
— Он живет теперь там, и мы не очень часто видим его. Некоторые говорят, что он давным-давно исчез, и его место занял новый Господь.
— Давай-ка уберемся отсюда, — предложил он. — Мы можем поговорить об этом позже.
Они прошли всего лишь четверть мили, когда Хрисенда жестом велела ему спрятаться с ней за густым кустом с пурпурными ветвями и золотыми листьями. Он пригнулся рядом с ней и, раздвинув немного ветки, увидел, что ее встревожило. В нескольких ярдах от них стоял волосатоногий человек с тяжелыми бараньими рогами на макушке головы, а на низкой ветке сидел на уровне глаз человека гигантский ворон.
Он был таким же крупным, как золотой орел, и у него был высокий лоб. Череп выглядел так, словно мог содержать мозг размером не меньше, чем у фокстерьера.
Массивность ворона не удивила Вольфа, так как он повидал немало довольно крупных существ. Но он был потрясен, обнаружив, что птица и человек вели разговор.
— Око Господне, — прошептала Хрисенда.
В ответ на его озадаченный взгляд — ткнула пальцем в ворона.
— Это один из шпионов Господа. Они летают над миром и смотрят, что происходит, а потом приносят новости Господу.
Вольф подумал о явно искреннем замечании Хрисенды насчет вставления Господом мозгов в тела. На его вопрос она ответила:
— Да, но я не знаю, вставил ли он человеческие мозги в головы воронов. Он мог вырастить маленькие мозги по образцу больших человеческих, а затем обучить воронов. Или он мог использовать только часть человеческого мозга.
К несчастью, хоть они и напрягали слух, им удалось уловить только несколько отдельных слов. Прошло несколько минут. Ворон, громко прокаркав «прощай» на искаженном, но понятном древнегреческом, сорвался с ветки. Он тяжело упал, но его громадные крылья быстро забили и унесли его вверх прежде, чем он коснулся земли.
Через минуту он пропал за листвой деревьев. Немного позже Вольф уловил, как он мелькнул через разрыв в растительности. Гигантская черная птица медленно набирала высоту, целью его полета была гора за морем.
Вольф заметил, что Хрисенда вся дрожит, и сказал:
— Что может ворон рассказать такого Господу, так тебя пугающего?
— Я боюсь не столько за себя, сколько за тебя. Если Господь обнаружит, что ты здесь, он захочет убить тебя. Он не любит не-званных гостей в своем мире.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
