Гавайские острова давно были объектом пристального внимания японской разведки. Получение оттуда информации оперативного характера, необходимой для подготовки удара по Пёрл-Харбору, не представляло особых затруднений. Помимо открытых источников - разнообразных сведений, предававшихся американцами огласке, Япония использовала обширную агентурную сеть. Воды Тихого океана бороздили бесчисленные рыболовные суда, которые занимались промыслом не только у Гавайских островов, но и у побережья Северной Америки, от Аляски до Панамского канала. Этот "рыболовный" флот собирал в свои сети военно-стратегическую информацию. Должный контроль над этой деятельностью, истинное значение которой не составляло секрета, установить не удавалось.
На самих Гавайских островах проживало много японцев и американцев японского происхождения. В 1941 году таких лиц только на острове Оаху было 83 тысячи, а всего на Гавайских островах - 160 тысяч человек, из них на 7 декабря 1941 года 35 тысяч сохраняли японское подданство. Среди этого населения теоретически было нетрудно навербовать агентов. Президент Франклин Д. Рузвельт еще 10 августа 1936 года приказал главнокомандующему ВМС США: "Установить тайную слежку за любым японцем, американским гражданином или нет, проживающим на Оаху, замеченном в том, что он встречает японские суда или имеет какие-либо контакты с членами их экипажей". Предлагалось составить списки таких лиц, все они подлежали "заключению в концентрационные лагеря в случае чрезвычайного положения". Президент потребовал представить ему "дополнительные рекомендации после изучения этого вопроса". Указание президента возбудило подозрения в отношении всех японцев на Гавайях, а в спецслужбах создало обстановку шпиономании. Фокус их внимания переключился на тысячи и тысячи людей, которые не имели отношения к какой-либо подрывной или шпионской работе.
Между тем штаб-квартирой шпионажа было генеральное консульство Японии в Гонолулу, имевшее право шифр-переписки с Токио. Ему подчинялось 234 консульских агента, разбросанных по Гавайским островам. Во исполнение приказа президента военная контрразведка к 1941 году собрала против 217 консульских агентов материалы, позволявшие арестовать их за нарушение закона о регистрации как "агентов" иностранной державы. ФБР и военно-морская разведка доложили генеральному прокурору США: против 40 консульских агентов имеются улики, позволяющие отдать их под суд за шпионаж. На передовом фронте борьбы с вражеской агентурой выступали контрразведчики вооруженных сил, ФБР держалось в тени. Больше того, в официальной истории ведомства сказано: "В 1940 году Гувер (директор ФБР. Н. Я.) отказался нести основную ответственность за расследование шпионажа, саботажа и подрывной работы на Гавайях, ибо отделение ФБР в Гонолулу не имело для этого ни должного количества людей, ни необходимого опыта"{28}. Видимо, по этой причине, как подчеркнуто в специальном исследовании о ФБР, "хотя и выражался скептицизм в отношении ФБР из-за того, что оно не сумело своевременно узнать и предупредить военных о японском нападении на Пёрл-Харбор, правительственные расследования не поставили этого в вину ФБР"{29}.
Коль скоро политический сыск был умышленно выведен из игры, Вашингтон не затруднялся объяснять что-либо подробно и контрразведчикам вооруженных сил. 25 июля 1941 года военный министр приказал им не предпринимать никаких мер против японской агентуры на Гавайях, а ограничиться предупреждением. Летом и осенью 1941 года один из комитетов палаты представителей объявил о намерении расследовать японскую подрывную работу в США, а сенаторы Г. Жиллет и Э. Джонсон 2 октября 1941 года внесли резолюции с тем же предложением, особо выделив "деятельность японских консульских представителей на Гавайях"{30}. Президент и государственный секретарь, разумеется, не могли поступить здесь так, как с военными, - приказать и все тут. Но вежливые увещевания Белого дома и госдепартамента конгрессменов и сенаторов имели тот же эффект - расследования не состоялись. Почему? Об этом дальше.
Профессор Г. Прандж, очень подробно рассмотрев все "за" и "против", заключил: "Закрытие японского генерального консульства в Гонолулу могло бы перевести идею нанесения удара по Тихоокеанскому флоту США в Пёрл-Харборе из реальной жизни в область фантазии, откуда Ямамото извлек ее... Прекращение поступления информации из главного источника на Гавайях наверняка бы укрепило сопротивление главного морского штаба операции и Ямамото было бы отказано в ее проведении. Больше того, сам Ямамото мог бы остановиться, если бы ему пришлось полагаться на случай, а не на твердые разведывательные данные о том, что он найдет флот Киммеля в Пёрл-Харборе"{31}. По "высшим соображениям" все описанное не было сделано, посему на Гавайских островах расцвел японский шпионаж.
Поздней весной 1941 года японский министр иностранных дел по поручению военно-морской разведки сменил руководителей генерального консульства. Генеральным консулом был назначен Нагао Кита, вице-консулом - офицер флота, 28-летний Тадео Есикава, прибывший на Гавайские острова с дипломатическим паспортом на имя Моримура. Кита участвовал в войне в Китае. Он был переведен на Гавайские острова из Гуанчжоу (Кантона), где тесно сотрудничал с военно-морской разведкой. В задачу вице-консула Моримура входил сбор оперативной информации для командования японского флота.
В статье, написанной Есикава в конце 1960 года для ведущего органа американских ВМС "Юнайтед стейтс нейвл инститьют просидингс", через 19 лет он впервые рассказал о своей разведывательной работе. Автор утверждал, что был "единственным" японским агентом на Гавайских островах. Не отрицая его значительной роли в этом, все же следует заметить, что громадное количество информации, отправленное в Японию во второй половине 1941 года, "не могло быть делом рук одного человека"{32}.
Есикава передвигался по острову без каких-либо ограничений. Во время ежедневных прогулок от Перл-Сити до оконечности полуострова он обозревал аэродром на островке Форд в центре гавани и стоянку линейных кораблей. Есикава бродил по окрестностям базы, взбирался на гору Танталус, откуда наблюдал за входом и выходом кораблей в море. Иной раз он брал напрокат самолет в аэропорту Джон Роджерс и совершал приятные и полезные полеты для изучения аэродромов. Но наиболее удобным "и, я бы сказал, наиболее приятным был, конечно, расположенный на возвышенности японской ресторан Сунте Ро", вспоминал Есикава. Там предприимчивый японский вице-консул забирался в маленькую комнату, располагался на рисовых матах и, по его словам, вел пристойные беседы с гейшей, прерывая их, время от времени, разглядыванием Пёрл-Харбора. В комнате была сильная подзорная труба, а Есикава недаром называли ходячей энциклопедией американского флота - он мгновенно опознавал любой корабль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
