Вдруг говорит, ощущаю страшный удар в ухо, падаю с табурета, и, не открывая глаз, перекатываюсь, затихаю, прислушиваясь к себе(!?) ранило или контузило? Спросонья показалось, что был взрыв, задело осколком, и приложило об стену ухом. Пристегнул магазин, говорит, и патрон в патронник загнал. Встал тихонько и выглянул за угол, смотрю, вы с Иванычем на крыльце стоите, всё тихо, ну, вроде успокоился, только в ухе звенит здорово, боюсь как бы не инсульт (с чего он взял, что после инсульта в ушах звенеть должно, хрен его знает).
Я посмеялся, Сурков сменился, дежурство кончилось. Утром, ближе к обеду, нас выдёргивает Иваныч к себе в канцелярию и, глядя в несимметричную сурковскую рожу, спрашивает:
– Как дела, Серёга?
Тот, видимо польщённый вниманием отца-командира, с тревогой в голосе жалуется, что, дескать, ночью у него что-то случилось с головой, и опасается, как бы это не инсульт (дался ему этот инсульт, чудаку). В ухе, говорит, звон стоит, аж с улюлюканьем, проблема, мол.
Иваныч ржёт. Потом, надев фуражку, правами начальника заставы объявляет Суркову трое суток ареста, мне выговор, и рассказывает следующее.
Ночью вышел покурить и решил зайти на кухню заставскую хлебнуть молочка из холодильника (у нас корова была). И усёк Суркова на табуретке в тени у стены. Ах ты, сука! Спокойно взял у него из рук автомат и прямо перед мордой затворной рамой клацнул, загнав патрон в патронник. Сурков никак не отреагировал («слегка прикемарил» это называется). Стрелять не стал в воздух только из-за того, чтобы детей не разбудить у себя дома.
И прикладом двинул в ухо Суркову так, что он аж перекатился по земле.
Потом бросил «на тело» автомат и, обойдя вокруг заставы, зашёл в дежурку.
Этот парень «с инсультом» на губу так и не поехал, конечно, не хватало народу.
P.S. А свой выговор я получил не за то, что часовой у меня спал, а за то, что патрон в патроннике так и остался, я обязан проверить оружие при сдаче.
Низкооктановый ихтиандр
Сидим однажды в ленинской комнате после отбоя с Сурком, смотрим телевизор, чай пьём с баранками. Лето на исходе, дембель через пару месяцев, на душе благостно. Вдруг включается свет, на пороге прапорщик Арбеков, старшина нашей заставы. Про себя я чертыхнулся, полагая, что сейчас будет опять какое-либо нравоучение, но, необычно доброжелательно поприветствовав нас, старшина с хрустом раздавил сушку в кулаке и тихо предложил:
– Мужики, давайте начистоту.
Сурков встрепенулся и торопливо открестился:
– Мы, товарищ прапорщик, ничего не брали, ничего.
– Да хрен с ними, с ботинками этими, спишу как-нибудь, не впервой, у меня посильнее геморрой, завтра ревизия на вещевом складе и на складе ГСМ, будут остатки снимать, бензина не прёт пятьсот литров, и в наличии отсутствие двух полушубков. Когда Надька родила, я их в Сарканде на ящик армянского коньяка выменял. План такой: ты, сержант, сейчас седлаешь лошадь, скачешь на стык с соседней заставой, там тебя будет ждать УАЗик, возьмёшь полушубки, и – аллюр три креста обратно. К утру как раз будешь здесь, в 8.00 заступаешь, как и планировалось, дежурным. Начальник «как бы не в курсе», но опоздаешь – отмазываться будет сложно. Вечером поменяешься и отвезёшь полушубки обратно, жеребца возьмёшь командирского, он пошустрей твоего мерина. У соседей ревизия послезавтра, так что всё должно прокатить. Тебе, Сурик, посложнее будет задача. Сейчас нарастим шланг у противогаза старого образца, завтра полезешь в ёмкость с бензином, конец шланга выводим через отдушину наверх. Топлива там мало, тебе по щиколотку будет, поставим табуретку, на неё и залезешь. Ревизор сунет мерную рейку в горловину ёмкости, плеснёшь бензин из консервной банки на рейку в том месте, где я нарисую красную риску. Потом тебя опять запломбируем, минут через 10, когда я уведу проверяющего жрать водку с седлом барашка, тебя Аллюр выковыряет оттуда. Просьба в ёмкости не курить, и спичками не светить, люк с насосом отвинтим, света будет достаточно, чтобы увидеть щуп. Сейчас пойдём потренируемся, табуретку спустим и попробуешь, как дышится, а то придётся «двухсотый» груз к тебе в Березники отправлять.
И ещё, с собой обычный штатный противогаз возьми, на всякий пожарный.
За успешную операцию получите два зимних камуфляжных комплекта, и я лично отправлю их посылками каждому на родину, прямо на днях.
Ну, всё, по коням так по коням. До соседней заставы по прямой – 55 километров. До стыка участков примерно 30 вёрст, и всё тропой. Там потом дорога грунтовая начинается, где я должен встретиться с гонцом. Благо, лунная ночь, почти всю дорогу шёл рысью, а где и шагом, отдыхая, чувствуя, что укладываюсь по времени. В общем, я успешно навьючился двумя армейскими «дублёнками», и к семи часам уже был на заставе, икроножные мышцы забиты, но терпимо, 60 километров рысью – солидный рейд.
Утром спрашиваю Сурка, как прошла тренировка. Кошмар, говорит, затея идиотская, как сам Арбеков. Цистерна на 5 кубов жидкости, сплюснутая как мыльница, в таких топливо и перевозят на ЗИЛах. Ёмкость вкопана вровень с грунтом, залезаешь туда, как в могилу. Сидишь там на табурете, скорчившись, тьма кромешная, глаза режет даже в противогазе, но дыхательная приспособа вроде функционирует. Отдушина представляет собой обрезок трубы, выходящей наружу и сверху защищённой съёмной конусообразной конструкцией, чтобы дождь или снег не сыпался в трубу, по диаметру как раз как противогазный шланг.
Ты, говорит, только долго не тяни, распечатывай меня быстрее, а то ведь заору, насрать на прапора вместе с его недостачами и камуфляжами. Да и не из-за этого я подписался на эту фигню, сколько раз меня Арбеков ловил в нарядах, то спящего в бане, то накуривающегося на вышке, и ни разу не вложил никому.
Часов в 10 приехали дармоеды. Толстый, как Черчилль, зампотыл отряда и с ним старлей с бухгалтерской рожей в очках на минус восемь с дерматиновым чемоданчиком. Я встретил машину, доложился. Начальник наш тут пришёл, спрашивает, какие планы. Сначала ГСМ, потом все остальное.
Пока они пошли в канцелярию, мы с Арбековым открутили гайки на люке, запустили туда нашего низкооктанового ихтиандра Сурика. В трубу крикнули: «Готов?» «Бу-бу-бу», пробубнил чего-то явно не из Чехова Сурок. Ну и славненько, замуровали, перекрестясь.
Моё место в дежурке, и самого процесса замера я не видел. Рассказывал Олег, водила «Шишиги» (ГАЗ-66).
Этот очкастый ревизор сходу сдёргивает зонтик на отдушине и начинает пихать туда щуп, нахрена, говорит, люк откручивать, и здесь хорошо лезет.
Из трубы раздаётся какой-то «Гук-Гук-Гук». Арбеков, побелев как брынза, кричит: не надо! И вырывает рейку у проверяльщика. «Ты чего делаешь! У меня там ситечко, то есть эта, сеточка, чтоб мусор не падал». Открутили по-быстрому горловину, Арбеков сам, не торопясь, засунул туда щуп, вытащив, обтёр ветошью как полагается, опустил снова, завёл разговор не в тему про погоду чего-то, в общем, вытащил, записали в остаточную ведомость уровень, запломбировали и ушли. Дальше я опять принимал участие. Сорвал проволоку с пломбой, открутил барашки, гайки, сунул руку, слава Богу, живой Сурков, ухватился, вытянул я его, до нитки мокрого в бензине.
Матерясь и очень быстро раздеваясь, он рассказал про свои ощущения.
Сижу, притаился. Наверху, слышу, разговаривают. Вдруг как шарахнет меня чего-то сверху, я, говорит, с табурета и рухнул плашмя, благо неглубоко, противогаз висеть остался. Жить охота, не дыша, встал, натянул его обратно. Вроде дышится. Потом всё по плану. Только метки не видно, темновато. Плеснул примерно на глазок на палку эту, вот и всё. Вот так и закончилась эта афера.
Потом Сурков подсказал старшине гениальную идею: надо внутрь цистерны молочную флягу поставить с бензином, и щуп туда и макать, это, говорит, от токсичности осенило.
– Гениально!!! Может, тебе ещё посидеть там, подумать, как в январе по продуктовому складу отчитываться, а то там мыши четыре мешка сахара утащили.
– А чего, снега нафигарить в мешки поплотнее, и нормально, один хрен, холодно в амбаре том. У нас в Пермской области по деревням зимой так сахар и продают кидальщики!
Вы когда-нибудь видели, как прапорщик целует солдата? Я видел.
Вечером мы с Сурковым отправились отвозить полушубки обратно на стрелку, а по возвращении отведали презентованного прапором бимбера, вонючего до чрезвычайности.
Перебдел
На въезде в погранзону стоял пост в виде небольшого домика (мини-застава или кордон по-старому), где мы несли конную службу со сменой на месте. Старшими наряда, как правило, были сержанты, ну и я в том числе. В общем, полная лафа, офицерья нет, на границу, конечно, ходим, но службой не злоупотребляем. Участок такой, что последнего китайца брали году в 1972, и то наряд заблудился в тумане, зашёл на территорию сопредельного государства, и там, наткнувшись на спящего чабана, скрутил бедного уйгура и геройски перетащил его на территорию СССР. Тогда всем настучали по ушам, включая «нарушителя», которого впоследствии передали назад через МИД СССР и потом китайцы благополучно пустили в расход за шпионаж в пользу Советов.
