…в насыщенный влагой воздух умчал дымный фееричный след выпущенной очереди, чуть изгибающий траекторию на излёте… в цель?., мимо?..
Обер-лейтенант Клауссен, получив очередную порцию брызг, сбившей ему фокус наблюдения, всё же успел увидеть, как вражескую машину резко повалило в сторону, просаживая ещё ниже к воде, где она исчезла в туманной взвеси…
Гортанный крик кого-то из матросов «Попали! Мы её сбили»! в конце фразы дал неуверенную слабину…
…и обер-лейтенант, наконец, проорал ту самую, доннерветтер [46], необходимую команду:
— А1а-а-агт!!! Погружение! Срочное! Всем покинуть мостик!
Германские подводные лодки, как всяко и практически прочие, ныряли под воду за счёт перестановки рулей глубины и заполнения балластных цистерн.
Субмарина типа IXC/40, к которой относится U-1226, была способна скрыться с глаз менее чем за полминуты.
При срочном погружении перекладкой рулей возникал довольно большой отрицательный угол деферента — все, что не закреплено, сыпалось в сторону носа.
Череда коротких распорядительных и исполнительных окриков, чертыханья тех, кто не усел ухватиться для равновесия — под этот сопутствующий «аккомпанемент», Клауссен, привычно устроившийся в центральном отсеке, искал причину своего промедления наверху.
Собственно команда на срочное погружение при воздушной опасности должна была выполняться едва ли не по умолчанию. Только это их и спасало в течение последних дней от неожиданных атак вражеской противолодочной авиации.
«Звук, — сообразил обер-лейтенант, — это был не четырёхмоторный „Либерейтор“ или „Усталая пчела“ [47]. Да и не „Каталина“. Так стрекотать мог только небольшой тихоходный самолёт. Например, биплан, поднявшийся с помощью катапульты с борта корабля. Только поэтому они оставались наверху, а не нырнули точно мыши по одному в нору люка».
Удовлетворившись своей почти бессознательной реакцией, мысленно назвав её «профессиональной», Клауссен примирительно согласился: «Маленькую лоханку-амфибию вполне можно было и сшибить. Натасканный расчёт и открыл огонь, без предварительных окриков, самостоятельно».
— Это был корабельный поплавковый разведчик-биплан? — спросил он у старшего сигнальной вахты, — я плохо разглядел.
— Ганс говорит, что-то похожее на автожир или геликоптер. Нас предупреждали, что американцы имею такие на вооружении, — обер-фенрих [48] пожал плечами, — возможно, зенитчикам удалось его зацепить.
Оба непроизвольно взглянули вверх, представляя 50 метров воды, отделяющие субмарину от поверхности, и выше — враждебное небо.
Сбили или нет — неизвестно. Загрохочут ли над головой глубинные бомбы? Даже маленький гидроплан вполне мог нести парочку. Технически был способен и геликоптер. Сколько минут прошло? Тишина…
Тишину нарушил акустик:
— Корабль по пеленгу 20 увеличил ход!
…помолчав напряжённой паузой, снова заговорив о мощных звуковых посылах чужого гидролокатора:
— Проклятье. Это не обычные «звоночки дьявола» [49]!
Спустя некоторое время он с тревогой сообщил о том, что дистанция начала уменьшаться. И продолжает сокращаться. Из чего следовало, что вражеский корабль сменил курс и двинул в их сторону.
Намеренья его были понятны.
ПКР «Москва»
В ходовой рубке крейсера коротко-брошенное экипажем Ка-25 сообщение: «База, — борт „четыре-четыре“, попали под зенитный огонь неизвестной подлодки…» разом колыхнуло атмосферу.
С языка командира так и просилось, гавкнуть: «Ну что, мать его, получили доказательства»⁉
Не стал. Требовательно зачастил вопросами:
— И? Под какой огонь — пулемётный? Пушечный? Или наоборот — ПЗРК? Чего молчат?
— Радиомолчание, — промямлил объяснением лейтенант, отвечающий за связь, заметно сбитый с толку этим «наоборот» командира, дурацким в нелогичности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Или они уже в воде бултыхаются, в спасжилетах? — давил кэп.
Летёха потянулся к пульту — дать команду связистам… и отдёрнул руку — дальность действия Р-860 [50] на «Камове» как известно «прикрутили». О том, чтобы ограничить мощность излучения корабельной радиостанции речи не велось. Распоряжение о «радиомолчании» на крейсере никто не отменял.
Выручил пост «Ангары» у которого произошло очередное включение на обзор, вовремя «опознав» низковысотную цель по заданному пеленгу, как свою «вертушку». По данным радиометристов Ка-25 возвращался.
Картинку актуально «дорисовали» акустики, чутко отслеживая «контакт»: — ПЛ [51], судя по всему, погрузилась. «Берём» её во всех режимах.
— Фу-ты ну-ты! — выдохнул облегчённо Скопин… попавшая в переделку «вертушка» заставила пережить несколько нервных минут, — старпом, командуйте: лево руля, ход до восемнадцати, а вообще на слух и потребность акустиков, чтоб «контакт» не потеряли. Они же пусть дадут дистанцию: цель — субмарина, выходим на шесть тысяч и накрываем из pgy [52].
После коротких исполнительных репетований, крейсер, качнувшись лагом к волне, становился по ветру. Две носовые установки реактивных бомбомётов в автоматическом режиме производили зарядку стволов глубинными бомбами.
Отдавший необходимые распоряжения, помощник, однако выразил сомнение:
— Цель? А если это британцы или канадцы? Или американцы по ошибке?..
— Сигнальщики, видимость по горизонту? — командир проигнорировал вопрос.
Погодные условия оставались неизменными: насыщенный влагой воздух непосредственно над самой поверхностью моря сводил дальность визуального наблюдения в четыре, от силы в четыре с половиной миль. В зависимости от направления — на север или на юг. Выше хмарились низкие серые облака, местами попадались просветы.
— Кажется, наблюдаем «вертушку», — доложили сигнальщики с мостика.
— Нормально. Вертолёту отсигнальте ратьером (думаю, мощный прожектор они увидят): пусть остаётся в воздухе в барраже.
Подумав:
«Забьём лодку — соберут трофеи… для сомневающихся».
И глянул на сомневающихся:
— С чего бы тут быть канадским ПЛ? Или британским? Против кого им тут воевать? А если и даже — с какого перепугу они бы стали сразу палить по воздушным целям, когда здесь кроме союзнической авиации, никакой другой нету?
Нет. Немчура это! Влепили и аусвайса не спросили.
У янки же подплав вообще, по-моему, в основном оперировал на Тихом океане. Там у них Локвуд, адмирал, рулит — низводит транспортный тоннаж империи самураев до мизера. Да и боевым не брезгует. Как раз примерно в конце ноября американская «Арчерфиш» должна утопить только что вступивший в строй авианосец «Синано» — переделку из линкора, что-то около семидесяти тысяч тонн. Прямо где-то под боком у островов японской метрополии, не сильно-то и вспотев.
«Зачем вспомнил? Зачем сказал? Память иногда подкидывает такие штуки, не относящиеся напрямую к делу. Хотя, кто его знает, что может пригодиться из тех имеемых знаний по нынешнему периоду (так и хочется добавить „историческому“) — тут любая информация военно-ценная».
К нему быстро вернулось невозмутимое спокойствие. Реакция — скоропостижное решение «атаковать субмарину», пусть и вступив в противоречие со своими же прежними установками «не ввязываться в войну», далось легко.
Легко, но не легкомысленно: цель одиночная, в заведомо проигрышной позиции.
«В конце концов, куда ей там — подлодке 'давно прошедшей войны» тягаться против электронной и боевой начинки отстоящей в развитии на поколение.
А у нас, в конце концов, историческая справедливость — наши мёртвые, не вернувшиеся с фронтов Великой Отечественной, погибшие в концлагерях, под оккупацией, нас бы не поняли. И экипажу нужно встряхнуться. И проникнуться пониманием — куда попали.
