Она гордилась подругой: после удара судьбы Марго не отчаялась, не опустила руки, а благодаря своей решимости и таланту обвела судьбу вокруг пальца. Теперь у нее есть Джош и Джон Томас; процветающий бизнес и любимый дом.
Лора понадеялась, что и она когда-нибудь сможет нанести судьбе ответный удар.
— А вот и мы, — проворковала Лора, приближаясь к антикварной детской кроватке, которую они с Энн вытащили из кладовки, обустраивая детскую для визитов Джона Томаса. — Наша лапочка! Наш красивый мальчик Джон Томас Темплтон!
Более правдивые слова трудно было бы найти. Из роскошных родительских генов мальчик выбрал самые лучшие: золотистые густые волосики вокруг восхитительного личика, потрясающие синие глаза матери и прекрасно вылепленные губы отца.
Он перестал хныкать, как только Лора взяла его на руки, и ее охватило полузабытое чувство, которое, наверное, может испытать лишь женщина, укачивая младенца. Покой, умиротворение, гармония с собой и миром…
— Ну что, дорогой, соскучился?
Лора стала ходить с мальчиком по комнате не столько для того, чтобы убаюкать его, сколько — чтобы доставить удовольствие себе. Она понимала, что, имея двух чудесных дочерей, грешно завидовать. Но, Господи, как же ей хотелось еще малыша!
Правда, теперь у нее есть племянник; у Кейт и Байрона наверняка тоже будут дети. Найдется, кого баловать и крепко обнимать, пока они не вырастут и не научатся сопротивляться ласкам И она будет баловать их! Никто ее не остановит!
Лора перепеленала малыша, попудрила присыпкой, пощекотала. Джи Ти весело захихикал и задергал ножками, а потом улыбнулся во весь рот, ухватил ее за волосы крохотными пальчиками и дернул. Лора не стала вырываться, опустила голову и уткнулась лицом в нежную шейку.
— Вспоминаешь своих? — спросил Джош, входя в детскую.
— Еще бы! Когда мы с Энни готовили для него комнату, то просто тонули в воспоминаниях. — Лора подняла Джона Томаса высоко над головой, и он залился восторженным смехом. — Обе мои дочки спали в этой кроватке…
— Так же, как ты и я.
Джош подошел к сестре и провел ладонью по изогнутым перекладинам кроватки. У него чесались руки — так хотелось забрать сына, — но он сдержался.
— Как летит время, Джош! Дети так быстро растут, надо дорожить каждой секундой.
— Ты дорожила. — Он нежно коснулся ее волос. — Ты была и остаешься самой невероятной матерью. Я всегда восхищался тобой.
— Замолчи, а то я разревусь, — прошептала она и снова уткнулась в ароматную шейку Джона Томаса.
— Нам с тобой повезло, Лора: у нас был перед глазами прекрасный пример. Такие родители, как наши, — редкость.
— Будто я этого не понимаю! Кстати, они сейчас ведут сложнейшие переговоры о строительстве нового отеля, но не забыли позвонить и поздравить меня с днем рождения.
— И папа наверняка в очередной раз рассказал, как ты появилась на свет: как он вез маму в больницу, когда у нее начались схватки, сквозь зимнюю бурю, какой не знавала центральная Калифорния.
— Конечно! — Лора оторвалась от малыша и усмехнулась. — Он любит рассказывать эту историю. Ливень, наводнение, грязевые оползни, молнии… Все, кроме разве что Ангела Смерти и десяти казней египетских.
— «Но я довез ее! За сорок пять минут до появления Лоры», — процитировал Джош отца и погладил волосики сына. — Не всем так везет с родителями. Ты помнишь Майкла Фьюри?
В ее памяти сразу вспыхнул образ опасного юноши с горящими глазами. Кто же может забыть Майкла Фьюри?
— Конечно. Ты обычно болтался с ним повсюду в поисках девушек и неприятностей, и мама страшно беспокоилась. Он, кажется, поступил в торговый флот или что-то в этом роде.
— Он много чем занимался: дома были проблемы. Неприятный развод матери. Даже целых два. Когда ему стукнуло двадцать пять, его мать вышла замуж в третий раз. Теперь вроде окончательно. Как бы то ни было, Майкл недавно вернулся.
— Правда? Я не знала.
— Ну, еще бы! Ведь вы с Майклом всегда вращались в разных кругах, — довольно сухо заметил Джош. — Он обосновался в своем старом доме. Его мать и отчим переехали во Флориду, и он выкупил у них собственность: дом и землю. Теперь выращивает лошадей.
— Лошадей? Хм…
Абсолютно не заинтересовавшись этой новостью, Лора снова принялась ходить по комнате с ребенком на руках. Но у Джоша явно было что-то на уме: когда он хотел воплотить в жизнь какую-то идею, то и дома становился настоящим адвокатом.
— Помнишь эти бури пару недель назад со страшными селями?[5]
— О да. Почти такие же ужасные, как в ту судьбоносную ночь, когда родилась Лора Темплтон. А что?
— Просто одна из них разрушила дом Майкла.
— О, какая жалость! — Лора остановилась и перестала укачивать ребенка. — Мне действительно жаль. Он пострадал?
— Нет. Майклу удалось выбраться и спасти лошадей. Но ему понадобится время, чтобы восстановить дом — если он захочет это сделать, конечно. А до тех пор ему необходимо какое-то пристанище для себя и лошадей. Что-нибудь в аренду, на короткий срок. Вот я и подумал: наши конюшни и комнаты конюха над ними все равно пустуют…
Лора дернулась, словно включился сигнал тревоги.
— Джош!
— Выслушай меня. Я знаю, что папа с мамой всегда немного… настороженно к нему относились.
— Это еще мягко сказано!
— Майкл — мой старый друг, — твердо сказал Джош. — И хороший друг. К тому же он все умеет делать своими руками. А конюшнями уже много лет никто не занимался — с тех самых пор… — он умолк, неловко откашлялся.
— С тех самых пор, как Питер заставил меня продать лошадей, — закончила за него Лора. — Потому что он не любил лошадей и не желал, чтобы я тратила на них время.
— Как бы то ни было, конюшни сейчас пустуют, и их надо приводить в порядок. А тебе не помешает рента — раз уж ты отказываешься брать деньги на содержание дома из основного капитала.
— Я не собираюсь снова обсуждать этот вопрос!
— Прекрасно. — Джош видел, как упрямо сжались ее губы, но его это совершенно не взволновало. — Вернемся к первой части. Рента за помещение, которым ты все равно не пользуешься, поможет тебе. Так?
— Да, но…
Джош поднял руку, останавливая поток ее возражений и давая понять, что сначала — логика и проза жизни.
— Ты вполне могла бы использовать Майкла в качестве рабочей силы для приведения конюшен в порядок. Сама ты этого просто не сможешь сделать.
— Это правда, но…
«Пора привести решающий довод», — подумал Джош.
— Послушай, а у меня есть старый друг, из-под которого — в самом прямом смысле — вымыло дом. Я бы счел твое согласие личным одолжением.
